Джепсон Эдгар
Биография
Эдгар Джепсон (1863-1938) при жизни стал классиком светского детектива и популярным сочинителем романов о похождениях светского общества. Но со временем его известность изрядно потускнела – и книги, расходившиеся громадными тиражами, прочно и, похоже, безвозвратно забыты. Но повод ли это забывать о других сочинениях Джепсона, привлекающих немалый интерес любителей не только жанровой литературы?
В конце XIX века молодой человек вступил в клуб «Новая богема», где познакомился с Уайльдом, лордом Дугласом, Ричардом Ле Галльеном и другими героями «веселых 90-х». Джепсон вел весьма добропорядочную жизнь – но в компании позволял очень вольные выходки, подчас шокировавшие буржуа. Благодаря связям в богемных кругах Джепсон добился кое-каких успехов на литературном поприще.
Первая его книжка – «На краю империи» — была, по существу, переделкой манускрипта сочинителя-дилетанта; но этот роман о колониальном гарнизоне продемонстрировал все лучшие качества Джепсона-писателя: умение рассказывать занимательные истории и открывать в них второе дно, писать об обыденном мире как о мире чудесном, пугать читателей нездешним и неземным в самых необычных местах и обстоятельствах. Многое в первом романе можно списать на молодость сочинителя, но энергия в этом повествовании бьет через край и на читателя книга производит и теперь сильное впечатление.
Тем неожиданнее была следующая работа Джепсона – «Рогатый пастух» (1904). Эта книга невелика по объему – всего сотня страниц; но фурор она произвела настоящий. Заговорили о бесовских игрищах, о разврате и даже сатанизме развращенной «золотой молодежи». Эта книга написана, чтобы шокировать людей, чтобы «позлить буржуазных снобов». «Владыка Леса» непременно посрамит церковников и лицемеров, а описания обрядов, пусть и выдуманных, в книге весьма откровенны. Впрочем, внимательные читатели этой книги вскорости распознали обман. Многое позаимствовал Джепсон из «Золотой ветви» Дж. Фрэзера, кое-что взято из книги М. Мюррей «Культ ведьм в Европе». А философские изречения, вложенные в уста героев, являются адаптацией формул, намеченных в одной из любимых книг Джепсона – «Молитве Пану» Генри Невинсона. Эта работа состояла из диалогов, в которых к древним верованиям адаптируются самые разные философские учения; получившаяся мозаика при всей неубедительности производила сильное впечатление. И Джепсон обращался к подготовленной аудитории – зная, что добьется успеха. На самом деле он не был таким уж закоренелым язычником; в «Воспоминаниях викторианца» (1933) вырисовывается портрет довольно обычный: веселый молодой человек, не принимающий всерьез модных увлечений.
Именно такой молодой человек и мог написать «Дом среди миртов» (1909) – шокирующий «чиллер», которым во многих книжных лавках просто отказались торговать. Еще бы – в центре книги о языческих ритуалах был договор с враждебными силами. А для заключения этого договора требовались человеческие жертвы… Книга вскоре исчезла из продажи; купить ее сейчас очень трудно, у букинистов экземпляры стоят огромных денег. Но Джепсон понял, что не всегда шокирующие описания будут самыми убедительными… И он написал роман, в котором развил почти ту же тему – «Дом 19» (1910). Почти – но не совсем. Подробно реконструируя ритуалы, помещая их в обычный лондонский пригород, писатель создает у своих читателей уникальное ощущение присутствия. Все сделано дотошно и убедительно, возвращение Древних богов оказывается вполне возможным. А подробностей сюжета я рассказывать вам не стану. Замечу, что отголоски знакомства с ним заметны и у С. Кинга, и у Р. Кэмпбелла, и у многих других современных мастеров хоррора. Интересны пересечения с лавкрафтовским пантеоном. И, конечно, огромный интерес представляет поиск прототипов героев. Семь жрецов культа – хорошие знакомые Джепсона, один из них списан с А. Мэйчена…
Параллельно Джепсон писал рассказы, вошедшие в сборник «Сентиментальный капитан» (1911) – многие из них посвящены воссозданию древних таинств; но рассказы лишены сенсационности романов и оттого не привлекли такого значительного внимания. А Джепсон перестал шокировать публику…
Или почти перестал: во многих его детективах присутствуют отголоски готической прозы, а во многих различим интересный литературный подтекст. Детективный роман «Дом на тенистой улице» построен на реминисценциях из Г. К. Честертона, а в некоторых других книгах появляются герои-оккультисты. Но все это было не то… Джепсон нашел коммерчески успешные формулы, не требовавшие от читателей выхода за пределы обыденности. Это подчеркивается в романах 10-20-х годов, написанных на экзотическом материале. Среди них есть даже книжка о похождениях юных героев в красном Петрограде… В общем-то формульные книги Джепсона имели успех интернациональный; некоторые из них были даже переведены на русский.
Единственный роман, в котором Джепсон вернулся к древним культам и таинствам – книга о «затерянном мире» «Лунные боги» (1930). Я не раз слышал о ее вторичности и архаичности – и прочитав ее, поразился удивительной цельности романа. Может быть, он слегка затянут, но читается с истинным наслаждением. Здесь мы вновь сталкиваемся с рассуждениями об универсальной религии. Стройная «научная» картина мира претерпевает трансформации; читатель начинает сомневаться в том, что ему, казалось бы, давно и хорошо известно. Вместе с героями мы открываем мир, где древние верования вполне реальны… Быть может, мне случится поработать над переводом этой прекрасной, поэтичной и глубокой книги…
Самый известный роман Джепсона
Другая сторона деятельности писателя связана с популяризацией наследия коллег – он переводил Г. Леру и М. Леблана, помогал издавать книги Мэйчена и покойного Ричарда Миддлтона. Благодаря Джепсону в книжной форме появились почти все сочинения Миддлтона; и обработка его архива привела к знакомству Джепсона и юного Джона Госворта (настоящее имя Фитон Армстронг)… И в 30-е годы выходят новые рассказы Джепсона – правда, писал их скорее всего Госворт по сюжетам и наброскам старшего коллеги. Один из этих текстов – «Блуждающая опухоль» — многократно издавался на русском; другие («Потерянный луг», «Слезы»…) в ближайшее время выйдут в свет. Эстетика шока в этих текстах реализована очень умело – годы коммерческого сочинительства не прошли даром; Джепсон пугает читателей – и в то же время показывает мир, в котором возможны странные вещи. Этот мир рядом с нами, рядом с Англией, рядом с наукой… В общем, пугают нас не сами явления, а возможность столкновения с ними. И этой возможностью Джепсон распорядился хорошо.