И было в них что-то еще, что Торн не смог определить. Что-то более шокирующее, чем вся кровь, которая затекала в щели между рассохшимися досками.

Прежде чем вернуться в квартиру Торна, они выпили вина, потом по бокалу виски, затем хорошенько «заполировали» это большим количеством лагера. И все закусили своим первым поцелуем.

За окном уже начинало светать. Время — седьмой час.

Они, смеясь, повалились на диван, и дело, скорее всего, дошло бы до постели, поскольку изнутри их сжигало возбуждение совсем другого рода.

— Интересно, Хигнетт и Бригсток уже ссорятся из-за того, кому достанутся лавры? — заулыбалась Портер. — Договорились, как будут их делить.

Торн глупо заулыбался в ответ, но придал своему лицу притворно-серьезное выражение.

— Значит, так, нам достается три убийства. Четыре, если считать гибель Сары Хенли. На вашу долю выпадает похищение ребенка. Как тебе такой расклад?

— Что, выпадает именно так?

— Плюс все, что может всплыть в результате допросов: старые акцизные диски [37] и тому подобная мелочевка…

— Какая щедрость с вашей стороны!

— По-моему, щедрость необычайная!

Портер удивленно приподняла брови.

— Если бы Ларднер оказался в той квартире в Кэтфорде и его взяли ваши ребята, держу пари — вы бы все прибрали к своим рукам, нам бы ничего не досталось.

— Твоя правда.

— Истинная правда, — добавил Торн. — Так что попридержи язык.

Она улыбнулась пьяной улыбочкой, медленно растянув рот от уха до уха.

— Значит… ты ворвался в тот деревенский домик, не соизволив предупредить ни меня, никого…

— Вряд ли это можно назвать «ворвался».

— Тогда как бы ты это назвал?

— Времени не было звонить. Я не знал, где ты, близко, далеко…

— Ты даже и не попытался это выяснить.

— Я сам принял решение, точно также как и ты, когда вошла в ту квартиру.

— Я же пошла туда не одна!

— Случай. Мэгги так боялась вооруженного спецотряда после того, что случилось в Боу. Я просто… — Торн раздул щеки, уступая. Он знал, что она его раскусила.

— Скорее всего, ты полез в бутылку из-за того, что тебя оставили на связи в фургоне, когда мы пошли в квартиру к Аллену?

На лице Торна было написано изумление.

— Ты и вправду считаешь меня таким мелочным?

— Всего лишь предположение.

— Очевидно, ты права. Я необычайно мелочный. — Он наклонился ближе. — Мстительный. Злопамятный. Жуткий тип…

Они опять поцеловались. На этот раз поцелуй длился значительно дольше.

— Извини за запах, — стал оправдываться Торн. — Понимаешь, было только такое мыло. Какая-то лекарственная дрянь. В маленьких зеленых брусочках.

Торн принимал душ в больнице.

— Убийств было пять, — сказала Портер. — А ты сказал «четыре».

Он кивнул.

Осколок стекла. Тонкий, легко крошащийся…

Питер Ларднер умер в машине «скорой помощи», которая приехала к дому через двадцать пять минут.

— Еще одна причина не жить в деревне, — произнес тогда Торн.

Портер опустила руку вниз, нащупала бутылочку пива, стоящую на полу.

— А что с Люком?

Торн не мог передать словами, что представляло собой лицо мальчика, когда они в конце концов сняли скотч. Красное от липкой ленты, мокрое от слез и пота, обезумевший взгляд…

«Обезумевший» — совсем как те слова, в ярости нацарапанные на стене за постером.

— Он жив, и это, я считаю, сейчас самое главное. Но он, конечно, не сможет вот так просто проснуться завтра утром и все забыть, я прав? Ему нужно понять, кто он сейчас. Такое сложно пережить без поддержки близких, а у него от семьи, на которую можно было бы опереться, остался лишь пшик. — Он заметил, как Портер изменилась в лице. — В чем дело?

— Я имела в виду, возбудят ли против него дело?

Торн пожал плечами, взял свою баночку с пивом.

— А черт его знает! Полиция обязана предъявить ему обвинение…

Они оба сделали по глотку. Торн поинтересовался у Портер, не хочет ли она есть. Луиза призналась, что жалеет, что, до того как напиться, ничего не поела. Торн встал и пошел на кухню приготовить тосты.

Они болтали через открытую дверь о всякой ерунде — чтобы вся «грязь осела». Как будто они всю ночь протанцевали или веселись на вечеринке.

Как будто никто не умер от потери крови.