Мы вернулись в гостиную. Понятия не имею, как долго он говорил и о чем. На смену портвейну пришел виски с содовой. Я едва пригубил, зато Крэггс выпил изрядно, и, когда я оставил его около одиннадцати, он плохо соображал. Последний поезд до Эшера отходил с Ватерлоо в 11.50.

Я взял кэб и помчался домой. Тринадцать минут спустя я уже снова был в отеле. Я поднялся по лестнице. Коридор был пуст; я помедлил секунду, прислушиваясь к храпу в гостиной, а потом тихо открыл дверь ключом, который предусмотрительно позаимствовал у хозяина.

Крэггс не шевелился: он крепко спал, растянувшись на диване. Но, на мой взгляд, недостаточно крепко. Я смочил платок в принесенном мной хлороформе и осторожно положил ему на рот. Два-три хриплых вдоха — и старик превратился в бревно.

Я убрал платок и достал ключи из кармана Крэггса.

Через пять минут я вернул их на место, а полотно обмотал вокруг тела под пальто. Прежде чем выйти, я глотнул виски с содовой.

На поезд я сел легко, настолько легко, что минут десять дрожал, сидя в вагоне первого класса для курящих и ожидая отправки, с ужасом прислушиваясь к шагам на перроне. Наконец я расслабился и зажег сигарету, наблюдая, как проплывают мимо огни Ватерлоо.

Несколько человек возвращалось из театра. Отчетливо помню их разговор. Они были разочарованы представлением — одной из последних опер «Савоя» [86] — и с сожалением вспоминали времена «Фрегата 'Передник'» и «Пейшенс». Один из них напел мотив, и возник спор, откуда эта мелодия: из «Пейшенс» или из «Микадо». Они сошли в Сербитоне, а я на несколько пьянящих мгновений остался наедине со своим триумфом. Подумать только: мне удалось то, что не удалось Раффлсу!

Это было первое из наших приключений — и наименее постыдное, — в котором я сыграл главную роль. Моя совесть была чиста: в конце концов, я лишь ограбил грабителя. И сделал это сам, в одиночку, ipse egomet! [87]

Я представил себе Раффлса, его удивление, его восторг. Впредь он будет обо мне лучшего мнения. Теперь все изменится. Мы получим по тысяче каждый, — достаточно, чтобы стать честными людьми, — и все благодаря мне!

Окрыленный, я сошел в Эшере и взял единственный кэб, стоявший под мостом. В лихорадочном возбуждении я прибыл в Брум-холл. В окнах нижнего этажа еще горел свет, и дверь отворилась, когда я взбежал по лестнице.

— Так и знал, что это вы, — весело приветствовал меня Раффлс. — Все в порядке. Для вас приготовили комнату. Сэр Бернард еще не лег, хочет пожать вам руку.

Я был разочарован, увидев своего друга в столь приподнятом настроении. Но я хорошо знал его: Раффлс из тех, кто встречает поражение с улыбкой. Меня этим не проведешь.

— Она у меня! — вскричал я. — Она у меня!

— О чем вы? — спросил он, отступая на шаг назад.

— О картине!

— Что?

— Картина. Он показал ее мне. Вам пришлось уйти без нее, я это понял. И я решил завладеть ею. Вот она.

— Ну что ж, посмотрим, — мрачно произнес Раффлс.

Я сбросил пальто и размотал полотно. Как раз в этот момент в холле появился неопрятный старый джентльмен и остановился, с удивлением глядя на нас.

— Для картины старого мастера она неплохо сохранилась, — сказал Раффлс.

Его тон показался мне странным.

Наверное, завидует моему успеху, подумал я.

— Крэггс тоже так сказал. Я сам едва на нее взглянул.

— Так посмотрите сейчас. Клянусь честью, видимо, я подделал ее лучше, чем думал.

— Это копия! — воскликнул я.

— Да, та самая копия. Мне пришлось за ней порядочно побегать. Та самая копия, которую я так идеально состарил, что, судя по вашим словам, Крэггс ничего не заподозрил и мог пребывать в счастливом неведении до конца жизни. А вы взяли и украли ее!

Я онемел.

— Как вы это сделали? — поинтересовался сэр Бернард Дебенхэм.

— Вы erQ что, убили? — съязвил Раффлс.

Я не стал на него смотреть, а повернулся к сэру Бернарду Дебенхэму и начал рассказывать ему все, как было, срывающимся от волнения голосом, иначе я бы просто разрыдался. Постепенно я успокаивался и под конец лишь с горечью заметил, что в следующий раз Раффлс должен посвящать меня в свои планы.

— В следующий раз! — вскричал он. — Мой дорогой Банни, вы говорите так, словно мы собираемся зарабатывать этим на жизнь!

— Хочется верить, что этого не случится, — улыбнулся сэр Бернард. — Вы очень отважные молодые люди. Будем надеяться, что наш друг из Квинсленда будет верен своему слову и не откроет футляр, пока не вернется домой. Его будет ждать мой чек, и я очень удивлюсь, если он еще раз потревожит кого-либо из нас.

Мы с Раффлсом молчали, пока не пришли в отведенную мне комнату. У меня не было никакого желания с ним разговаривать, но он взял меня за руку и сказал: