— О… Я не думала, что это произойдет… Не верила, что у кого-нибудь хватит на это духу. Кроме вас, возможно. Имеет ли отношение к войне то, что происходит в доме Мглы?

— В некотором роде.

— Я способна понять намек. Когда вы намерены отправиться в постель?

— Я и Вартлоккур довольно скоро. В последнее время нам довелось спать очень мало.

— И что же там получилось?

— Что «что получилось»?

— Я о ребенке говорю. Какого пола дитя?

— А ты разве не видела фейерверка? Нет? Девочка. Чародей от счастья свихнулся. Младенец и мамочка чувствуют себя прекрасно.

— Они уже выбрали ей имя?

— Пока нет. Хотят выждать пару дней.

— Как все это смешно… — задумчиво произнесла Кристен.

— Что именно?

— Жизнь… Там люди убивают друг друга, а меня интересует, как Непанта и Вартлоккур собираются назвать своего ребенка. Не кажется ли вам, что с моральной стороны это выглядит просто ужасно?

— Такова жизнь, девочка. Тех людей мы не знаем, и они для нас вообще как бы не существуют. Хотя это утверждение может оказаться ложным. Если бы все желающие могли отправиться на войну, чтобы взглянуть на то, как люди убивают друг друга, боги впали бы в панику, так как им не удалось бы построить амфитеатр достаточно большой для того, чтобы вместить всех зевак.

— Вы сегодня ведете себя как-то странно, мой дорогой свекор.

— Возможно. Это все потому, что я провел слишком много времени в компании странных типов. В основном наедине с собой, — закончил он со смехом.

В его смешке не было уверенности, иногда Браги и сам удивлялся своему поведению.

Нацарапав записку квартирмейстеру своей личной гвардии, король вернулся в дом Мглы. Судя по карте, никаких изменений на театре военных действий не произошло.

Ожидание превратилось в бесконечное наблюдение за пляской смерти. Армии Матаянги волна за волной накатывались на Шинсан, а Мгла продолжала твердить, что нужное время ещё не настало. По улицам Форгреберга гуляли тысячи самых диких слухов, которые, просочившись в провинцию, становились ещё более нелепыми.

— Сколько времени ещё должно пройти для того, чтобы агент Хсунга сумел сообразить, что здесь происходит? — спросил Рагнарсон у Мглы.

— Знаю. Знаю. Очень скоро мы должны будем учитывать то, что агенту Хсунга все известно. Будь он проклят! — взорвалась она и уже более спокойно пояснила:

— Я говорю о Куо. Почему он не предпринимает никаких действий?

Язык красного песка глубоко врезался на территорию Империи. Мгла получила сообщение о том, что Южная армия практически перестала существовать. В линии фронта зияла широкая прореха.

Рагнарсон испытывал огромное искушение выйти из игры. С какой стати он должен рисковать своими людьми, если Матаянга сумеет разделаться с врагом Кавелина и решить таким образом его проблемы?

Барон что-то сказал. Браги выругался и тут же принес извинение. Всем, включая короля, хотелось вырваться на свободу, но правила есть правила. Нельзя допускать даже малейшего риска утечки информации.

Ингер прислала ему по меньшей мере уже десяток записок. Браги не ответил. Тон последнего послания супруги оказался весьма суровым.

— Еще пятьдесят часов, — сказала Мгла. — Если лорд Куо не выступит, то выступаю я.

— В потемках?

— Пусть даже в потемках. Я уже почти не в силах держать под контролем своих людей. Если хоть один из них дезертирует, все остальные немедленно разбегутся. Потребуется по меньшей мере десять лет, чтобы собрать их заново.

Дантис с трудом скрывал свою душевную боль.

— Час поздний, — сказал Рагнарсон. — Я намерен немного поспать.

Когда он был уже в дверях, Дал Хаас сказал:

— Сир, не могли бы вы напомнить капитану Требилкоку, что он должен был сменить меня полтора часа назад?

— Хорошо. И скажу сэру Гжердраму, что тот уже давно должен был явиться на смену генералу Лиакопулосу.

Он переходил через аллею, сердито ворча себе под нос. Кристен притащила в дом своих подружек, после чего Гжердрам, Майкл и Дал стали манкировать своими обязанностями.

Плюнув на пыльную дорогу, Браги пробормотал:

— А мне уж точно Ингер не хватает.

Интересно, почему у него не было таких настроений, когда они разошлись по разным покоям во дворце?

Противоречивость человеческой натуры, решил Рагнарсон. Всего месяц назад он страдал от того, что его перестали интересовать женщины, теперь же сходит с ума при одной мысли об Ингер и Ширили.

Он поддел ногой гальку. Та ударилась о булыжник, взвилась вверх, и Браги поймал её на лету.

— Отличная реакция, старикан, — сказал он.