Моника же лишь вздыхала и беспокойно ерзала. Клер задала Дженнифер несколько контрольных вопросов, и та даже правильно назвала пару формул. Потребовался примерно час, чтобы вывести ее на уровень В [29] ; и то спасибо. Более высокие оценки Дженнифер не интересовали.

Но от кофе Клер резко затошнило. Отодвинув полупустую чашку, она пошла в туалет, прихватив по дороге рюкзак: в большой степени из опасения, что эти две красотки способны учинить какую-нибудь пакость, если она его оставит.

Когда она стояла перед зеркалом, глядя на свое землистое лицо, синяки под глазами и бледные губы, на мгновение мир, до этого тонувший в унылой серости, снова вспыхнул кристальной ясностью и суровой красотой.

«Может, принять совсем чуть-чуть?» — подумала она.

Кстати, и осталось у нее совсем немного.

В голове пульсировала боль, во рту пересохло, все тело ломило — просто необходимо было хоть какое-то средство, чтобы почувствовать себя лучше, иначе ей грозит вообще не дожить до конца дня.

Не раздумывая, она высыпала в ладонь с десяток маленьких кристаллов. Запах земляники дразнил; она покачала их на ладони, глядя, как на острых гранях играет свет. Они очень напоминали леденцы.

«Это наркотик, — наконец-то решилась она признаться себе. — И предназначен он вовсе не для тебя, а для Мирнина. Что ты делаешь? Именно из-за этих кристаллов ты так плохо себя чувствуешь».

Однако сейчас ей станет от них хорошо.

Она как раз ссыпала кристаллы в рот, когда в туалет вошла Моника.

Клер проглотила свое лекарство, чуть не подавившись, и быстро вытерла руки о штаны. Наверняка у нее был виноватый вид, недаром Моника, направляющаяся в сторону кабинки, остановилась и посмотрела на Клер.

— Что это было?

— Ты о чем?

Неправильный ответ — она поняла это, едва слова сорвались с губ. Почему бы не сказать: «аспирин от похмелья» или «мятные леденцы»? Ох, до чего же она скверная лгунья!

Кристаллы понесли свои химические сообщения по всем нервным окончаниям — в каждом кровеносном сосуде возникло ощущение ледяного холода, мир вокруг стал резким, ярким, и боль из него ушла. А Моника оказалась слишком сообразительна. Она посмотрела на руку, которую Клер все терла и терла о джинсы, снова вперила в нее «рентгеновский» взгляд и медленно улыбнулась.

— Господи, это, видимо, что-то классное. Зрачки у тебя во весь глаз. — Моника подошла и проверила в зеркале, в порядке ли макияж. — Где достаешь?

Клер молча протянула руку к склянке, стоящей на краю раковины, но Моника оказалась проворнее. Внимательно изучив кристаллы, она вытряхнула один на ладонь.

— Круто. Что это?

— Ничего. Это не для тебя.

Клер потянулась за склянкой, но Моника отдернула руку.

— А я думаю, что очень даже для меня. В особенности если учесть, как ты жаждешь их вернуть.

Благодаря стремительной работе мозга Клер не приходилось раздумывать, оставалось просто действовать — она оттолкнула Монику к стене и буквально выкрутила серебристую склянку из ее руки, так что красотка даже не успела вскрикнуть.

Моника расправила одежду, откинула назад волосы; в ее глазах вспыхнул безумный огонек, щеки запылали — она была в восторге от происходящего.

— Ах ты, тупая сучка! Очень, очень глупо. Похоже, эта штука делает тебя быстрее. Спорю, ты раздобыла ее у вампов, и, значит, она на самом деле моя!

— Нет.

Клер понимала, что совершила промах, но разговор на эту тему лишь усугубил бы ситуацию. Она сунула склянку в рюкзак, застегнула молнию, повесила его на плечо и направилась к выходу. Когда ее рука обхватила дверную ручку, Моника сказала:

— Шейн все еще в отделении интенсивной терапии.

Это прозвучало как-то многозначительно, и Клер медленно повернулась к ней.

— Значит, его жизнь по-прежнему в опасности. Забавно, каких только случаев не бывает! — На губах Моники заиграла злобная улыбка. — Может, ему дадут не те таблетки. От этого и умереть можно. Недавно о чем-то таком говорили в новостях. Не хотела бы, чтобы это произошло.

На Клер вдруг накатил порыв дикой, холодной ярости, какой она не испытывала никогда в жизни. Она почти видела, как бросается на Монику, вбивает ее голову в стену, рвет на части. Это было ужасно, и Клер с усилием сдержала яростный порыв.

— Чего ты хочешь? — дрожащим голосом спросила она.

Моника просто протянула руку, вскинула бровь и замерла в позе ожидания.

Клер поставила на пол рюкзак, достала склянку и отдала.

— Учти, больше у меня нет. Чтоб ты подавилась!