Чиновник спокойно сказал несколько слов, и Мациевич перевел их Заикину:

— Аэроплан продается только с запасными частями и ангаром. Итак: запасные части и ангар — девять тысяч франков. За страховку третьих лиц, могущих пострадать при обучении полетам, по сто пятьдесят франков в месяц...

— Разбойники! — в отчаянии простонал Заикин.

Около банка Форжеле стоял автомобиль.

Шофер ходил вокруг автомобиля и протирал тряпкой медные части облицовки кузова.

На заднем сиденье, закрыв глаза и подставив лицо нежаркому весеннему солнцу, сидела баронесса де ля Рош.

Она не видела, как мимо нее прошли Заикин и Мациевич. Она не слышала, как уже в дверях банка Заикин обиженно прогудел:

— С ума сойти! Пятьдесят пять тысяч триста восемьдесят франков! Это сколько же получается по нашему, Лев Макарыч?

— Двадцать одна тысяча двести пятьдесят два рубля, — ответил Мациевич и первым прошел в операционный зал банка.

— Батюшки-светы! — сказал Заикин. — А ведь мне Пташниковы только половину таких денег выдали!

— Какие Пташниковы? — насторожился Мациевич. Заикин поскреб в затылке и нехотя сказал:

— Неохота мне, Лев Макарыч, говорить было, жаловаться... А ведь со мной в Одессе знаешь, какая штука произошла...

У одного из окон операционного зала стоял Леже и как с добрым знакомым разговаривал с банковским чиновником, который, ни на секунду не прекращая пересчитывать толстенную пачку денег, успевал улыбаться и задавать светские вопросы.

— Здоровье мадам?

— Благодарю вас, Поль. Отлично.

— Вас долго не было.

— Россия, Австрия...

— Как в России?

Леже вздохнул и через паузу ответил:

— Хорошо.

Чиновник на мгновение приостановился, вскинул глаза на Леже и снова зашелестел купюрами.

— Новый аэроплан для мадам? — спросил он.

— Да, — ответил Леже и вдруг увидел Заикина, который в углу зала что-то горячо рассказывал Мациевичу.

Чиновник закончил считать деньги и сказал:

— Все правильно, мсье.

Леже не ответил. Он продолжал смотреть на Заикина.

— Все в порядке, мсье, — удивленно повторил чиновник. — Деньги перевести на счет господина Фармана?

— Что вы сказали? — спросил Леже.

— Я спросил, на чей счет перевести деньги. Может быть, новый аэроплан вы решили заказать у Блерио?

Леже посмотрел на чиновника и задумчиво сказал:

— Может быть, действительно имеет смысл новый аппарат заказать у Блерио... До завтра, Поль!

— Всего доброго, мсье. Кланяйтесь мадам!

— Благодарю, — ответил Леже и пошел к выходу, но не прямо, а вокруг касс и окон — так, чтобы Заикин не смог егр увидеть.

Чиновник удивленно высунулся из окошка, стараясь постичь непонятное поведение своего старого клиента.

А Иван Михайлович в это время говорил Мациевичу:

— Вот, понимаешь, Лев Макарыч, какая штука получилась...

— Слушайте, Иван Михайлович, может, плюнуть вам на все это? Ведь мы, военные, командированы сюда за чужой счет. А, дорогой вы мой, — огорченно сказал Мациевич, — вам же за все самому платить.

— Ну уж дудки! — обозлился Заикин. — Я сюда не за тем приехал...

Заикин зашел за колонну и стал расстегивать сюртук, жилетку, выдирать из штанов рубаху.

— Вы что, голубчик мой?! — растерялся Мациевич. — Что с вами?

— Я, говорю, не за тем сюда приехал, чтобы над копейками трястись! — приговаривал Заикин и что-то яростно дергал у себя под рубахой. — Я летать должен! Летать!

— Что вы делаете, черт вас подери? — шепотом спросил Мациевич, потрясенно глядя на Заикина.

— Да деньги у меня в исподнем зашиты, — так же шепотом ответил Заикин. — Вы, Лев Макарыч, заслоните меня, а то тут, наверное, жулья, как на Привозе. Это у нас в Одессе рынок такой.

Мациевич прикрыл Заикина и огляделся: не видит ли кто?

— Почему я должна ехать в По к Блерио, когда я хочу ехать в Мурмелон к Фарману? — нервно спрашивала де ля Рош у Леже.

Они шли от автомобиля к калитке своего загородного дома.

— Я летаю на аппаратах системы «Фарман» и не собираюсь менять модель. Это непорядочно. Завтра же переведи деньги на счет Анри. Тем более что аэроплан уже почти готов... Послезавтра я еду к Фарману.

— Ну подожди, Кло... — пробормотал Лежс и остановил де ля Рош у входа в дом. — Ну подожди, родная моя. Не обманывай себя и меня — ты не к Фарману едешь в Мурмелон. Тебе же все равно, на чем летать. Ты замечательный авиатор, Кло, и на «Блерио» ты летала бы еще лучше. А потом мы уехали бы с тобой в Испанию. Ты знаешь, мне предложили для тебя гастроли в Испании...