«Я жив, и они мне завидуют, — подумал Намтар. — Ничего удивительного».

Он встал и пошел прочь. Мрачные тени, не отставая ни на шаг, последовали за ним, хотя у них не было не только лиц, но и ног.

Намтар почувствовал, как его охватывает холодный ужас. Что они с ним сделают, если сумеют схватить? Намтар слышал, что мертвые не имеют власти над живыми, но вдруг это лишь очередной образец «знаний» жрецов? Он ощутил прикосновения Сабит и Иби-Сина. А что будет, если все рабы, сошедшие сюда вслед за Гильгамешем, попытаются наброситься на него? Намтар прекрасно понимал, что очень скоро узнает ответ на свой вопрос, если подпустит к себе тени, но предпочитал не ставить опытов на собственной шкуре. Он продолжал отступать, не сводя глаз с рассерженных теней, пока не наткнулся на нечто твердое.

— Что ты здесь делаешь, раб? — голос за спиной Намтара не принадлежал Инанне или Эрешкигаль, если только вышеназванные леди не решили изменить тембр на баритон, чтобы окончательно смутить своих почитателей.

Намтар обернулся и увидел существо, которое не было похоже ни на крылатые тени, ни на сияющих богинь, ни на смертных людей. Однако в нем было немного от всех трех. Ниже шеи клубился туман обычного призрака, но лицо сохранилось так хорошо, что Намтар сразу же его узнал.

— Царь Гильгамеш! — воскликнул он, автоматически поднимая руки вверх, чтобы воздать положенные монарху почести — впрочем, это помогло бы ему в случае необходимости защититься от удара.

Дух рассмеялся, и все его существо засияло так ярко, что тьма Царства пыли и пепла рассеялась. Угрожающая толпа теней, заставившая Намтара отступить к несуществующему углу, также отодвинулась от света. Лишь душа Сабит, единственная из всех, не питавшая ненависти к Намтару, осталась на прежнем месте.

— Приветствую тебя, Намтар! — казалось, веселый голос Великого Царя наполнил владения Эрешкигаль. — Нам не хватало тебя. Они послали другого человека вместо тебя — кажется, солдата, — но солдат и без того было слишком много; когда же понадобится сделать новый набор красивых глиняных сосудов, от него не будет ни малейшего проку.

— Ну, да… — Намтар яростно почесал в затылке. Он не знал, куда обратить свой взор. — Я хотел сказать… разве Иби-Син с этим не справится?

Гильгамеш вновь расхохотался, и свет озарил подземное царство.

— Да, ладно, ладно, я пошутил. Взгляни вокруг! Ты видишь таверны или винодельни? Зачем мне здесь чашки? Или солдаты, арфисты, охотники и служанки, если уж на то пошло? — Он покачал головой. — Глупые жрецы. Они правильно поняли мистическое значение чисел, но не более того. К тому же я не заметил, чтобы они отправили со мной хотя бы кого-нибудь из своей братии.

Намтар решил, что сейчас не самое лучшее время передавать привет от Зикуарру, жреца Энки. Вместо этого он сказал:

— Ты неплохо выглядишь для человека… в твоем положении… учитывая все обстоятельства, о Великий Царь.

Лицо Гильгамеша было чем-то большим, чем плоть, а руки — чем-то меньшим, и все же, когда он положил ладонь на плечо Намтара, бывший раб ощутил ее.

— Мы находимся в месте, где титулы и заслуги ничего не значат, Намтар. Здесь я царь теней, а теням наплевать на слово царей. Здесь я просто Гильгамеш.

— Прошу прощения, о Великий… но мои глаза убеждают меня, что ты куда значительнее, чем эти тени. У тебя сохранилось лицо. Да и они выказывают тебе уважение.

— А если не станут? — Гильгамеш пожал плечами. — Все дело в легендах. Легендах обо мне. Они всегда делают человека более значительным, так что даже здесь что-то остается. Впрочем, в конечном счете это ничего мне не даст. Да, у меня есть лицо, и я сияю, точно задница бабуина; наверху я мог бы благодаря этому и серебряной монетке купить вина. А здесь — кажется, я уже говорил, — здесь вина нет.

Намтар видел проблему несколько в ином свете, нежели умерший царь.

— Если легенды о твоих подвигах придают тебе сияние, о Гильгамеш, и если этот свет может держать на расстоянии обычные тени, я в твою честь вылью несколько мер вина, когда вернусь домой.

Гильгамеш покачал головой.

— Это не стоит дюжины мер вылитого вина и маленького кусочка влажной земли. Мы, духи, не ощущаем жертвоприношений смертных.

Но я все равно помогу тебе покинуть это место и благополучно вернуться в Урук. Богиня Инанна ловко заморочила тебя ложью, которую Любовь и Война используют со дня творения. Моя сила будет убывать вместе легендами обо мне, но пока у меня еще кое-что остается, и я с радостью преподам этой даме урок.

Тень упала на Гильгамеша и Намтара, а также на все души, отступившие подальше от сияющего царя. Над ними угрожающе нависли Инанна и Эрешкигаль, сложившие руки на груди и нахмурившие брови.

— Я же говорила тебе, что от него одни неприятности, — сказала сестре Эрешкигаль.

— А, чепуха, — ответила Инанна. — Ну что он может сделать? Он ведь мертв. Если ты разрешишь мне поменять смертное ничтожество на моего солдата, чем помешает этот Царь Пустоты?

В ответ Эрешкигаль взмахнула рукой над толпой теней из гробницы Гильгамеша, призывая одну из них к себе. Затем она подняла руку к своему сверкающему головному убору из золота и самоцветов, прапрапрадедушке звенящих шляп. Сняв безупречной формы ромб из великолепного лазурита, камня небес, она протянула его сестре.