Корнилов протянул ему записную книжку, изъятую во время задержания. Аристарх Антонович начал листать.

— Вот, хотя бы Рассказов Пётр Горемирович… Доктор наук. Коллекционер. Вас соединить с ним?

Платонов потянулся к телефону. Корнилов остановил его.

— Звонить не надо.

— Тогда зачем же… — удивился Аристарх Антонович.

— Почему же вы вчера не позвонили Рассказову? Не поинтересовались у него, не случилось ли чего плохого с Барабанщиковым, а поехали сразу к нему домой.

— Понимаете ли… — Аристарх Антонович опять выпятил губу, и Корнилов подумал, сдерживая улыбку: «За хороший крючок ты зацепился своей толстой губой, милый».

— Всё-таки иконы мои! — выдохнул Платонов энергично.

— Ну и хорошо. Ваши так ваши, — согласился Игорь Васильевич. — Вам хотелось потихоньку забрать свои иконы, — он нажал на слово «свои», — без лишней огласки.

Платонов кивнул.

— Но вот фотографии, которые сделали сегодня утром наши сотрудники в доме Барабанщикова, — он положил перед Платоновым несколько больших фотографий коллекции икон, развешанных на стене. Среди икон явно выделялось шесть пустых мест. В самом центре стены. «А, кстати, почему пустых мест шесть? — подумал подполковник. — Ведь в „дипломате“ их было три?»

— Видите, Аристарх Антонович, не хватает шести икон. Там, где они висели, даже обои потемнее. Не выгорели. А по размеру как раз подходят те, что изъяли у вас. Неужели Барабанщиков развесил бы чужие иконы? И потом… Вы не знаете, куда делись ещё три иконы? Может быть, не только вы приходили за своим имуществом?

— Он был бесчестным человеком, — упрямо сказал Платонов. — Он присвоил три моих иконы. Три я и взял!

— Аристарх Антонович, не нужно ухудшать своё положение. Чем дальше в лес… А вдруг отыщутся люди, которые видели эти иконы у Барабанщикова? Я не исключаю, что найдём мы и людей, у кого он их купил. Вот с этим ключом тоже… — Игорь Васильевич взял в руку длинный ключ со сложной бородкой. — Вы говорите, что Барабанщиков дал вам его в пользование. Приезжай отдыхай… А ключ от калитки он почему вам не дал? Через забор-то неприлично старшему инженеру лазить.

Платонов опустил голову на ладони, с силой провёл ими по лицу. Глаза у него сделались затравленные. Но Корнилов увидел и другое — напускное величие, многозначительность ушли с лица, оно разгладилось, стало как-то мягче, проще. Человечнее. Только четыре глубокие морщины так и остались на лбу. «Вот так-то лучше», — подумал Игорь Васильевич.

— Дело дойдёт до суда? — спросил Аристарх Антонович.

Корнилов пожал плечами:

— Будущее покажет.

— Всё пропало. Столько лет труда… А если чистосердечное признание? — с надеждой спросил Платонов. — Я дам подписку, что это никогда не повторится. Вы должны понять — я же старший инженер, учёный, интеллигентный человек.

— У вас семья?

— Да. То есть практически нет. Я в разводе. Жена с сыном живёт у матери, в деревне.

Чувство жалости, шевельнувшееся было в душе подполковника, угасло.

— Не знаю, как решит следователь, но даже в том случае, если вы докажете, что иконы принадлежали вам, вы, Аристарх Антонович, совершили преступление — проникли в чужой дом, — сказал он. — Конечно, будут учтены и обстоятельства преступления, и личность подсудимого… — Он хотел добавить: «и уровень его интеллигентности», но сдержался. — Если вы хотите помочь следствию, напишите подробно обо всём. Только честно. Неудобно человека, считающего себя интеллигентным, уличать во лжи…

— Да, да. Я напишу, — кивнул Платонов.

— Перечислите людей, которые знали Барабанщикова. Подробно опишите, что вы делали в ночь с третьего на четвёртое сентября.

— А это зачем? — насторожился Аристарх Антонович.

— Это важно для нас обоих. И обязательно напишите, как попал к вам ключ от дома погибшего.

Платонов согласно кивал.

— Теперь можете ехать домой. Завтра в десять я жду вас с подробными объяснениями.

— Я могу уйти? — на лице Платонова мелькнула надежда.

— Да. Следователь, который будет вести дело, избрал мерой пресечения для вас подписку о невыезде. Пока идёт следствие, вы не должны покидать город. — Корнилов подвинул Платонову лист бумаги, тот внимательно, слегка шевеля губами, прочёл и расписался красиво, с кудрявыми завитушками.

Когда Аристарх Антонович подходил к двери, подполковник окликнул его. Платонов вздрогнул и обернулся.

— Вы никогда не видели у Барабанщикова оружие?

— Оружие?

— Да. Пистолет, например?

— Нет, не видел.

«Спокойней было бы оставить его „погостить“ у нас, — подумал Игорь Васильевич, когда за Платоновым закрылась дверь, — но раз уж следователь так решил… Может быть, на доверие Платонов ответит откровенностью?»

Правда, не очень-то верил подполковник в откровенность людей такого склада, как Платонов. Слишком много было в нём напускного, неискреннего. «Лицедей, — неприязненно думал Корнилов. — Только мои эмоции к делу не пришьёшь, как говорил когда-то Мавродин».