Между тем война с троянцами складывалась для греков неудачно. Тогда они решили во что бы то ни стало разыскать храбрейшего из героев и привлечь его к участию в войне. На поиски был отправлен хитроумный Одиссей, придумавший такую уловку для разоблачения Ахилла: он явился во дворец Ликомеда под видом торговца, разложил перед дочерьми царя женские украшения и, подложив к ним оружие, неожиданно издал боевой клич, Ахилл, охваченный воинственным душевным порывом, схватил меч и сбросил женское платье. Разоблачив себя таким образом, он был вынужден примкнуть к походу греков.

Сцена на горите изображает Ахилла, сбрасывающего женские одежды и хватающего меч. Слева от него сидит Одиссей со своими товарами. Справа — женщина, удерживающая за развевающиеся одежды испуганную Дидамию. Слева от Одиссея сидит жена царя Ликомеда и утешает приникшего к ней испуганного мальчика — Неоптолема.

Следующая сцена занимает правую часть верхнего фриза и левую нижнего. Здесь изображены проводы Ахилла семьёй царя Ликомеда. Почти вся остальная часть нижнего фриза занята изображением другого эпизода из жизни Ахилла — примирения его с царём Агамемноном, вождём греков под Троей. Ссора между ними произошла из-за пленницы Ахилла, прекрасной Бризеиды, на обладание которой заявил притязания Агамемнон. Разгневанный Ахилл отказался от дальнейшего участия в войне, а Фетида, желая отомстить Агамемнону за обиду, нанесённую её сыну, умолила Зевса даровать победу троянцам. Ни поражения греков, ни мольбы Агамемнона не смогли смягчить гнева героя. Только когда троянцы вторглись в лагерь греков, Ахилл разрешил своему другу Патроклу повести на помощь грекам войско мирмидонян, а для устрашения врагов приказал ему облачиться в свои доспехи. Патрокл пал в бою. Тело его было отбито греками, но доспехи героя достались победителю — Гектору, сыну троянского царя Приама. Тогда безоружный Ахилл в сопровождении богини Афины появился на поле брани, и один его грозный вид обратил врагов в бегство. Смерть друга и привела Ахилла к примирению с Агамемноном. Фетида принесла своему сыну новые доспехи, выкованные для него самим Гефестом, богом кузнечного ремесла.

Художник изобразил на обивке чертомлыцкого горита момент, когда Ахилл, сидя на табурете, начинает облачаться в доспехи, принесённые ему матерью. В руках он держит кнемиды — поножи. Слева на троне восседает Агамемнон. Заключает фриз поникшая фигура Фетиды со скорбно склонённой головой, уносящая урну с прахом своего сына Ахилла: предсказание сбылось, и он в конце концов погиб, поражённый в единственное своё уязвимое место — пятку — стрелой Париса…

Мастер, создававший горит, был прекрасно осведомлён в греческой мифологии. Ясно, что этот выдающийся художник был греком, работавшим в Северном Причерноморье. Как полагают, его мастерская находилась в Пантикапее. Возникает, правда, вопрос: а почему на предмете, предназначенном для скифа, были изображены сцены из жизни греческого героя? Вероятно, это объясняется тем, что культ Ахилла был весьма популярен в северо-западном Причерноморье и мог проникнуть оттуда и в скифскую среду.

…Терпение археологов, продолжавших изучать разграбленный курган, было вскоре щедро вознаграждено. Погребальная камера представляла собой сложное подземное сооружение: от каждого из углов центральной могильной ямы отходили большие боковые ниши, которые оказались нетронутыми. По-видимому, к моменту ограбления входы в них были засыпаны землёй, или же неожиданный обвал помешал грабителям довести задуманное до конца. В трёх боковых нишах археологи обнаружили захоронения, и в каждом — множество золотых и серебряных украшений: шейных гривен, перстней, браслетов, бляшек, украшавших одежду (их было найдено около 2500), бронзовых наконечников стрел, ножей и т. д.

Особенно богатым оказалось погребение, где были похоронены женщина и мужчина — по-видимому, наложница царя и его виночерпий. Тело «царицы» было украшено золотой гривной, браслетами, серьгами. На каждом пальце — по золотому перстню. Но самой выдающейся находкой стала большая серебряная с позолотой ваза, известная теперь под названием «чертомлыцкой амфоры». Она, как и куль-обская электровая ваза, украшена сценами из скифской жизни, но куль-обский сосуд рисует военный быт скифов, а чертомлыцкий — их мирные занятия.

Вся поверхность амфоры покрыта чеканными позолоченными рельефными изображениями. На её туловище изображены цветы и побеги с сидящими на них птицами. В нижней части — три слива, украшенные скульптурными головками львов и мифического крылатого коня Пегаса. Разинутые пасти животных, через которые вытекало вино, затыкались пробками на серебряных цепочках. В сливах и горле сосуда устроены серебряные ситечки для процеживания вина.

Плечи амфоры украшены двумя поясами изображений. В верхнем фантастические чудовища — грифоны с львиными телами — терзают оленя. Во втором поясе удивительно живо показаны сцены ловли скифами диких коней. Животные пытаются высвободиться, но поймавшие их скифы туго натянули аркан… Вот три скифа с усилием сдерживают особенно норовистого скакуна. А вот, наконец, кони покорены и взнузданы. Художник с удивительным мастерством и прекрасным знанием дела изобразил все этапы процесса ловли и приручения лошадей — одного из важнейших занятий в жизни степных кочевников-скифов. По всему видно, что мастер был прекрасно знаком со скифами, с их жизнью и бытом.

Можно предполагать, что на чертомлыцкой вазе изображён какой-то мифологический или эпический сюжет. Если это так, то истолкование его весьма сложно и нет пока достаточно чёткого и ясного объяснения.

По времени Чертомлыцкий курган близок Куль-Обе: он относится к концу IV века до н. э. Но кто был здесь похоронен?

Несомненно, что Чертомлык являлся усыпальницей могущественного скифского вождя, похороненного со всей пышностью царского погребального обряда. И хотя главное погребение оказалось разграбленным, находки в Чертомлыцком кургане превзошли самые смелые ожидания. Они представляют огромную ценность не только как замечательные произведения искусства, но и как единый археологический комплекс (хотя значительная часть предметов была потеряна для науки).

Находки из Чертомлыка заняли своё место в залах Эрмитажа рядом со своими предшественниками из Куль-Обы.

Вдоль всего нижнего течения Днепра протянулись сотни курганов; некоторые из них по величине немногим уступали Чертомлыку. Особое внимание учёных привлекал огромный курган, стоящий на левом берегу Днепра, неподалёку от Никополя, вблизи села Большая Знаменка. Окрестные жители окрестили его Солохой, и под этим именем он вошёл в историю.