Перед фасадом агентства шайены остановились. Они не спешились и, наклонившись вперед, почти безучастно рассматривали людей, стоявших на веранде. А взвихрившаяся красная пыль оседала, точно пыль ядовитых грибов трутовиков.

– Уведи Матильду в дом, – сказал Майлс жене.

Обе женщины удалились.

Джошуа Трюблад нервно переминался с ноги на ногу. Вожди – Маленький Волк и Тупой Нож – подъехали к веранде и сошли с коней.

Оба вождя шайенов были уже стариками, но Тупой Нож был старше, слабее и менее уверен в себе. Он стоял, разгребая ногами пыль и поглядывая на пальцы, вылезавшие из дырявых, расшитых бусами мокасин. Маленький Волк поднялся по ступенькам веранды. В его манере держаться не было никакой приниженности. Для шайена (шайены – самый рослый народ из всех живших в прериях) он был мал – одного роста с Сегером, сутулый, широкоплечий, с темным лицом и длинными жесткими волосами. Его можно было назвать привлекательным крупный подбородок, широкий даже для индейца рот, большой нос с горбинкой, маленькие, мудрые, добрые глаза, близко поставленные и терявшиеся среди множества морщин. Он имел вид свежий и бодрый, как человек, проживший всю жизнь на воздухе, закаленный ветрами, дождем и жарким солнцем. В нем было что-то такое, что успокоило страхи белых людей, – быть может, та неторопливость, с какой он, поднявшись на веранду, поочередно протянул руку Майлсу Сегеру и Трюбладу. Его пожатие было уверенным и крепким.

Он заговорил на плавном, певучем языке шайенов. Никто из присутствующих не знал его настолько хорошо, чтобы уловить смысл этих тихо журчащих слов.

– По-английски умеешь? – спросил его Сегер.

– Немного.

– Джон, постарайтесь узнать, зачем они сюда приехали, – озабоченно сказал Майлс.

Сегер, с трудом подбирая слова, проговорил что то на шайенском языке. Склонив голову набок, вождь сосредоточенно вслушивался Сегер продолжал говорить, запинаясь, и Маленький Волк терпеливо ждал, пока он кончит.

– Все та же песня, – заявил Сегер Майлсу. – Насколько я мог разобрать – мало пищи, нет бизонов, болезни, жара. Вечно та же проклятая история. Может, я не так понял его, но у старика, видно, накипело в душе. Пошлите за Герьером, пусть лучше он поговорит с ними.

Метис Эдмонд Герьер жил при агентстве и выполнял любую работу – что придется. Иногда он служил переводчиком и посредником между агентом и индейцами, среди которых у Герьера было немало родственников. И теперь Майлс послал за ним Трюблада, а Сегер пригласил обоих вождей в контору агентства, предлагая вместе покурить. Перед тем как войти в дом, Тупой Нож также пожал руку белым. В нем не чувствовалось той уверенности, какая была в Маленьком Волке, несмотря на свои возраст и положение, он имел вид испуганного ребенка.

Войдя в контору, Сегер набил свою трубку и разжег ее. Но вожди не захотели ни сесть, ни курить. Несмотря на жару, они кутались в свои одеяла и продолжали стоять, прислонившись спиной к одной из стен маленькой комнаты. Минуты ожидания тянулись бесконечно. Выглянув в окно, Майлс увидел остальных шайенов, безучастно сидевших на своих тощих лошадках. Было совершенно бесполезно затевать беседу на том ломаном шайенском языке, на котором говорил Сегер, или с помощью немногочисленных английских слов, которые были известны Маленькому Волку.

Спустя некоторое время в контору вошла миссис Майлс с тарелкой сладкого печенья. Она тревожилась за мужа, но, увидев, что в комнате царит спокойствие, весело заулыбалась и принялась угощать обоих вождей. Когда те отказались, она удивилась и обиделась.

– Еще никто из них ни разу не отказывался от моих печений, – жалобно заявила она.

– Да ведь эти северные шайены – дикари, они совсем нецивилизованны, – пояснил Сегер.

– А вид у них голодный, – отозвалась миссис Майлс.

– Послушай-ка, Люси, – заявил Майлс недовольным тоном, – дело может оказаться серьезным. Нам надо переговорить с этими людьми, и я уже послал за Герьером. Лучше уходи к себе и жди меня.

– Раз ты этого хочешь… А печенье оставить?

Майлс рассеянно кивнул, и она, поставив тарелку на конторку, ушла. Майлс вынул часы – большую серебряную луковицу – и нетерпеливо посмотрел на них.

– Куда пропал Трюблад? – спросил он Сегера.

Сегер пожал плечами и продолжал курить.

Воздух в комнате был душный и спертый: от старых вождей пахло конским потом, сыромятной кожей, горелым деревом.

Сегер встал и, подойдя к окну, распахнул его. Майлс рассеянно крошил кусочек печенья. Голова у него все еще болела; ему так и не удалось принять холодную ванну, о которой он мечтал.

– Вот они, – сказал Сегер.

Трюблад, тяжело дыша, ввел Герьера в комнату.

– Я бегал в деревню, – проговорил он, с трудом переводя дыхание. – Я думал…

Сегер насмешливо усмехнулся, а Майлс сказал:

– Можно вас попросить вести протокол, Джошуа?

Трюблад кивнул. Доставая блокнот и карандаш, он тщетно пытался овладеть собой.

Герьер, сняв шляпу, отряхнул ее, потом вытер лоб, кивнул обоим вождям и быстро заговорил с ними на шайенском языке. Он отбросил все церемонии и старался быть таким же деловитым, как и белые.

– Спроси их, чего они хотят, – сказал Майлс. – Если они нуждаются в продовольствии, пусть возвращаются в свою деревню – я пришлю им дополнительные пайки.