И вот он ехал впереди двух солдат, благоразумно соблюдавших известную дистанцию, и не без основания.

Сержант Келли и солдат Фритц, оба закаленные и жилистые, провели в прериях долгие годы. У них была загорелая, здоровая кожа, небольшие ясные глаза. За свою долгую службу в армии они научились не задавать лишних вопросов. Это были опытные и исправные солдаты; безрассудной храбрости они не проявляли, но при нужде и от дела не уклонялись. Сейчас им приказано охранять следопыта, и они только это и будут делать. А то, что они едут к индейцам, настроенным более или менее враждебно, мало их тревожило.

Они вели разговор только между собой, не обращаясь к следопыту, точно его тут и не было, но он уже привык к пренебрежению со стороны щеголеватых военных.

– Эти шайены преотчаянные, – сказал Келли. – Это тебе не команчи или какие-нибудь другие племена. Гордый, молчаливый народ, вроде ирландцев.

– Никогда я не видел молчаливого ирландца, – заметил Фритц.

– У них душа молчаливая. Тебе этого не понять, – возразил Келли.

Они продолжали ехать, пока следопыт не поднял руку. Сквозь чахлые деревья виднелись высокие тонкие жерди кожаных вигвамов.

– Здесь, – сказал Джески.

– Я поеду туда один, – заявил Келли. – Они относятся к мундиру с должным уважением.

– Видел я, как они с должным уважением продырявили пулей этот мундир, – насмешливо заметил Джески.

Маленький отряд пробирался через сосновую рощу. Залаяла собака. Дети побежали к селению. Солдаты расстегнули кобуры своих револьверов.

– Опусти ружье, – приказал Келли следопыту.

Селение шайенов раскинулось полукругом по берегу пересохшей реки, образуя букву «С». Лошади находились вне этого полукруга, в загоне, окруженном плетнем. Когда солдаты и следопыт приблизились к селению, индейцы выбежали из вигвамов. У некоторых было в руках оружие. Их скудная одежда едва прикрывала тело: на одних были короткие штаны, на других – только набедренные повязки. Большинство – высокие, худые, широкоплечие люди с усталыми, суровыми лицами. Их было немного: в селении насчитывалось не более трехсот человек.

Оба солдата и следопыт въехали в деревню с поднятыми руками. Когда они очутились в центре селения, индейцы сомкнулись вокруг них кольцом. Но их изможденные лица выражали скорее горестное удивление, чем ненависть. Оправившись от первого испуга, дети вскоре начали высовывать головы из вигвамов и пробираться между ногами мужчин. Их быстрые черные глаза, спутанные волосы и медного цвета кожа невольно напоминали Келли чертенят из. полузабытых детских сказок. Женщины держались поодаль. Они или стояли в задних рядах, или прятались в вигвамах.

– Где вождь? – спросил Келли. – Я хочу говорить с вождем. – И, обернувшись к следопыту, он приказал: – Спроси, где вождь. Завяжи с ними знакомство, поддерживай разговор.

Джески затараторил что-то по-шайенски. Трое или четверо пожилых индейцев проталкивались к Келли.

– Спроси, где Маленький Волк, – сказал Келли.

Широкоплечий индеец кивнул.

– Я рад видеть тебя, – заявил Келли, слезая с лошади и протягивая руку индейцу.

Они обменялись рукопожатием, затем оба солдата и следопыт пожали руки другим вождям.

– Скажи им, что не все в порядке, – продолжал Келли. – Мы не хотим неприятностей, а все-таки неприятность вышла: несколько индейцев убежало. Передай им, что полковник приказал им всем до одного явиться к агенту Майлсу. Скажи, что Великий Белый Отец хочет говорить с ними.

Джески передал все это на ломаном шайенском языке. Двое из вождей нахмурились, но Маленький Волк слегка улыбнулся. Тупой Нож что-то проговорил сдержанно и неторопливо, и Джески еще раз с трудом перевел его слова. Наконец следопыт плюнул и обратился к Келли:

– Эти проклятые псы издеваются надо мной. Они, видите ли, не поедут в агентство… Право же, полковнику следовало бы послать сюда солдат и хорошенько угостить этих дикарей свинцом. Вот это они поймут.

– Повтори им еще раз, – сказал сержант.

– Не думаю, чтобы они понимали его, – вмешался Фритц.

– Неправда, понимают! – рявкнул Джески. – Все это одно притворство. Каждый индеец отлично умеет голову морочить!

– Продолжай говорить с ними, – настаивал Келли.

Вожди отвечали неторопливо, с расстановкой. Джески перевел:

– Они собираются сняться с места и двинуться дальше вверх по реке. Агент пусть убирается ко всем чертям.

Келли кивнул головой.

– Матерь божья! – тихо сказал он. – Хорошо, что я хоть успел в своих грехах исповедаться. Поехали обратно в форт!

Полковник Мизнер был рад, что Майлс уже уехал в Дарлингтон. Майлс будет мямлить, брызгать слюной, а в конце концов начнет изливать свои человеколюбивые чувства к индейцам. И Мизнер сказал командиру эскадрона «Б» Чарльзу Мюррею: