Она едва закончила одеваться, как в спальню нетерпеливо постучались.

– Одну минутку, – громко сказала женщина и, взглянув на себя в зеркало, приняла холодное и надменное выражение. Не успела она сказать «входите», как дверь в спальню отворилась, и в комнату вошли двое полицейских.

– Я вам еще не разрешала входить, – холодно произнесла Амалия, демонстративно поправляя прическу.

– А нам вашего разрешения и не требуется, госпожа фон Штайн, – с большой долей иронии произнес комиссар. – Мы вошли к вам вследствие права, данного нам законом.

– Интересное у вас право: врываться в спальню неодетой женщины, – заметила ему на это Амалия.

– Насколько мы успели заметить, вы вполне одеты, госпожа фон Штайн, – с удовольствием окинул взглядом фигуру женщины комиссар.

– Вы ошибаетесь, господин полицейский. Меня зовут не фон Штайн, а Амалия Шульц.

– Ну да, конечно, – усмехнулся комиссар, взглянув на помощника. – Вдова магдебургского пастора, которого не существует в природе.

– Вы оскорбляете память моего мужа, – сверкнув глазами на комиссара, негодующе произнесла Амалия. – Прошу вас немедленно покинуть мою квартиру.

– Ага, прямо сию минуту и покинем, – охотно согласился комиссар. – Но только вместе с вами, госпожа фон Штайн.

«Фон Штайн» он произнес отчетливо и с нажимом, как бы давая понять Амалии, что им все известно. Амалия поняла, но игру свою решила продолжать. Она недоуменно пожала плечами и произнесла:

– Я уверена, что произошло какое-то досадное недоразумение. Надеюсь, все в самом скором времени разъяснится…

– У вас будет время все разъяснить.

До полицейского бюро они приехали в специальной закрытой карете без окон. В ней почему-то пахло больницей и, кажется, ладаном. «Уж не покойников ли возят в этой карете в другое время?» – брезгливо подумала Ольга Григорьевна.

В бюро ее уже поджидал человек с усиками и короткой бородкой, назвавшийся имперским прокурором. Он вежливо сообщил Амалии, что она арестована по обвинению в проживании под чужим именем.

– Пока вас задержали только по этому обвинению, – добавил прокурор и сахарно улыбнулся. – Так что извольте следовать сейчас со мной к судебному следователю, который проведет дознание.

Здание суда находилось недалеко от Главного рынка. Амалию привезли сюда, и они долго шли длинными коридорами, пока не вошли в узкую камору, где за небольшим столом, покрытым зеленым сукном, сидел худой желтолицый морщинистый старик, представившийся судебным следователем Граббе.

В каморе было накурено так, что Амалия сморщилась и закашлялась.

– Можно попросить вас не курить? – сказала она, присаживаясь на предложенный стул.

– Попросить-то, конечно, можно, отчего же не попросить? Не возбраняется, – ехидно ответил старикан и выпустил изо рта очередную порцию дыма. – Вот только исполню ли я вашу просьбу – это уже вопрос. А потом, как это говорят у вас, у русских? – Он поднял взор к потолку и произнес по-русски с большим акцентом: – Ф чушой монастыр со сфаим устафом не хотят.

– Не ходят, – поправила его Амалия. – Только я не русская.

– Да? – поднял кустистые брови старик. – А кто?

– Немка. Саксонка, если быть точнее, – ответила Амалия и посмотрела на следователя своим знаменитым взглядом. Похоже, что в этот раз он дал сбой, старик совершенно ни обращал внимание на ее чары.

– Что вы говорите? – притворно удивился старик, на которого взгляд, похоже, никак не подействовал. – А вот я располагаю сведениями, что вы жительница Санкт-Петербурга, российской столицы, и зовут вас Ольга Григорьевна фон Штайн. Мошенница и аферистка. Мы располагаем показаниями очевидцев и многочисленных свидетелей. А это весьма серьезно. На этот раз вам не отвертеться.

– Меня зовут Амалия Шульц, – твердо ответила Ольга и ясно посмотрела в мутные стариковские глаза.

– Вот это и плохо, – произнес вдруг старик и участливо посмотрел на Амалию. – То, что вы разыскиваетесь полицией России за совершение афер и финансовых махинаций, к тому же совсем недавно вы очень красиво обобрали ювелирный магазин в Варшаве, – это одно. И произошло оно вне границ Австро-Венгрии, так что касается только России и вас. А вот то, что вы проживаете в Вене под чужим именем, – это совсем другое. И это уже касается нашей империи. А у нас страна консервативная, мы очень любим порядки. Так что лучше вам признаться в проживании под чужим именем и отсидеть положенный срок в тюрьме.

– В тюрьме?! – невольно выдохнула Ольга Григорьевна.

– Именно так, в тюрьме. А что вас, собственно, удивляет? В нашей стране с этим строго.

– И сколько мне придется находиться… в изоляции? – спросила Амалия.

– Несколько месяцев, надо полагать. Но все зависит от того, как распорядится судья…

Амалия задумалась.

– Но ведь если я сознаюсь, что проживала под чужим именем, это будет значить, что тем самым я признаю, ну, или почти признаю, что я и есть та самая Ольга Григорьевна фон Штайн, разыскиваемая полицией России мошенница и аферистка. Так?