– Думаю, сможет, – после некоторого раздумья ответил Заноза. – Только это потребует дополнительной оплаты.

– Хорошо. Поговори с инженером еще раз. И не торгуйся…

Внутренний план здания банка инженер начертил в один день. Память у технарей профессиональная, так что Савелию, когда чертеж был у него на руках, домысливать ничего и не пришлось. Все было четко и ясно: вот фойе банка и лестница, вот второй этаж и кабинет управляющего, прочие кабинеты, располагающиеся по соседству, сортир, кладовка уборщицы, а это коридор, по которому можно пройти в цокольный этаж. А вот и помещение для личных сейфов клиентов и сами сейфы – конечная цель всего предприятия Савелия Родионова…

– Что ж, вроде бы все ясно, – поработав с чертежом и схемой сигнализации, сказал Елизавете Савелий. – Завтра возьму эти тихоокеанские алмазы, и, надеюсь, Артуру мы ничего больше не будем должны.

– Я тоже надеюсь, – угрюмо сказала Лизавета…

Когда Савелий сказал о его долге Артуру, он имел в виду следующее.

Несколько лет назад некая дама по имени Кити Вронская, бывшая в давние времена любовницей Родионова, повстречав его у выхода из модного галантерейного магазина и поздравив его с женитьбой, ненавязчиво пожаловалась на судьбу. Случилось это в кондитерской, куда галантный Родионов пригласил Кити и угостил ее кофеем с эклерами и двумя рюмочками «Шато ла-Шапель» шестьдесят седьмого года. Конечно, теперь-то он понимал, что, повстречав Вронскую, ему просто надлежало немедленно откланяться и уйти, сославшись на занятость, но кровь у Савелия Николаевича была наполовину дворянской (приходилось поступать благородно, что нередко вредило делу), к тому же он был из той категории мужчин, что относятся к бывшим любовницам почти как к родственникам.

Так вот, после второй рюмки «Шато ла-Шапеля» Кити вдруг расплакалась. Савелий стал допытываться, в чем дело, и тогда Вронская, правда, не сразу, рассказала ему, что после их расставания она никак не могла забыть его, даже лечилась магнетизмом и гипнозом, и когда ничего не помогло, решила «выбить клин клином», то есть найти достойную Родионову замену. Она сошлась с одним известным актером, прожила с ним месяц, но забыть Савелия так и не сумела. А когда рассталась с этим актером, тот озлился на нее и поклялся ославить на весь свет. Каким-то образом у него появились на руках фотографические карточки с ней и ее новым любовником, который, кстати, был женат, и даже ее письма к нему. Угроза скомпрометировать Вронскую и ее любовника стала реальной. А три дня назад актер потребовал от Кити вернуться к нему, пообещав, что в противном случае он предаст весь компрометаж огласке.

– Вот, собственно, и все, – закончила свое повествование Вронская.

– Нет, не все, – сказал Савелий и потребовал сказать ему, где актер хранит свой компрометаж.

Вронская ответила не сразу, но все же ответила:

– В Императорском Промышленном банке.

Теперь Савелий и сам не смог бы ответить на вопрос: что тогда побудило его вызваться помочь Кити и вскрыть сейф, в котором актер хранил компрометаж на Вронскую. Возможно, это было благородство и понятное стремление помочь женщине, попавшей в беду, причем той женщине, которая когда-то была ему дорога. Возможно, здесь сыграл роль и профессиональный азарт, – качественно проделать сложную и тонкую работу и тем самым подтвердить (уже в который раз!), в первую очередь самому себе, что по-прежнему являешься лучшим в своем деле. Кроме того, Родионов терпеть не мог шантажистов.

Одним словом, Савелий Николаевич пообещал Вронской помочь и стал готовиться вскрыть Императорский Промышленный банк, несмотря на уговоры и даже протесты его старого товарища и дядьки Мамая. Татарин нюхом чувствовал то ли какой-то подвох, то ли даже засаду и всячески препятствовал «хузяину» в сем деле. Но у старика ничего не вышло…

Когда все было готово, Савелий пошел «на дело».

Без единой царапинки вскрыв дверь запасного выхода, он проник в здание банка. Сигнализация молчала. Неслышно для охраны, он нашел дверь, за которой стоял интересующий его сейф, и без особых сложностей открыл ее. Затем взломал еще одну дверь и добрался до сейфа. Поначалу тот показался ему обычным: «немец», крауфское клеймо, несколько замков. Походив по укоренившейся привычке вокруг, Родионов убедился, что сейф далеко не простой и сделан на заказ. Пять запоров с цифровыми кодами! Пять вращающихся зубчатых дисков, вделанных в толстенную дверь, с цифрами от нуля до девяти. Это значило, что надо вычислить пять цифр кода, одну за другой, и лишь тогда замок откроется. Может быть… Если у него не имеется еще какого-нибудь секрета.

Над секретным кодом он бился долго. Но ведь на то и считался Родионов королем российских медвежатников, чтобы уметь вскрывать самые мудреные сейфы. И сейф был вскрыт! После чего тут же… зазвучала сирена. Звук был громкий и похожий на завывание сторожевых катеров, когда они начинают гонку за обнаруженным нарушителем, вторгнувшимся в приграничные воды. Это было столь неожиданно для Савелия, что он на мгновение застыл.

Почему сработала сигнализация, которая должна была быть отключена?

Ответить на этот вопрос уже не доставало времени – надо было довершить то, зачем он пришел сюда.

Родионов одним рывком распахнул дверцу сейфа и… ничего не обнаружил. Не было ни фотографических карточек, ни писем, – ничего! Сейф был абсолютно пуст.

Первой мыслью было: может, это какой-то другой сейф, а настоящий он еще не нашел? Может, Кити что-то напутала?

А потом пришла другая мысль. Истинная. Его пробил холод, да так, что заломило затылок.

Ничего Вронская не напутала. И сейф этот – тот самый. Просто это – хорошо продуманная подстава. Месть Кити за то, что он когда-то предпочел ей другую, которую полюбил по-настоящему, – Елизавету. И встреча их у галантерейного магазина, и слезы Вронской, и этот самый компрометаж – все было подстроено с самого начала, чтобы он угодил в ловушку. И он попался, как последний лох! Как несмышленыш, которого провели на обыкновенной мякине. А в коридоре уже слышался топот ног…

Его взяли, как говорится, «с поличным». И хотя ничего похищенного из банка у него обнаружено не было, в руках у следователей оставался его саквояж с инстументарием медвежатника, вскрытый сейф и несколько взломанных входных дверей…

Следствие обвинило его в хищении секретных документов государственной важности, которые он якобы успел передать своему сообщнику. Документы эти, вероятно, как раз хранились во вскрытом им сейфе и были заблаговременно украдены, скорее всего, той же Вронской. Учитывая арестование на месте преступления и эти документы, исчезновение которых списали на него, Родионов вполне мог получить по решению судебного следствия каторгу с длительным сроком пребывания. Надлежало действовать быстро и в первую очередь снестись с Мамаем и своим поверенным в делах Семенем Арнольдовичем Скрипицыным, знатоком в судебных делах и тем самым адвокатом, что привел к оправдательному приговору фартового громилу Гервасия Остапчука. Сей громила из-за семидесяти пяти рублей серебром замочил статского советника Черемисинова, возвращавшегося крепко навеселе к себе домой на Сретенку от любовницы Зизи Кондорской. Статский советник с деньгами расставаться не пожелал и оказал Гервасию посильное сопротивление. За что и был зарублен топором, после чего расчленен на куски и спущен по частям в Москва-реку.