Дальше Пауло объяснял сидя, потому что боялся, что лежа заснет, не договорив.

— Пока мы молоды, мы многое не принимаем всерьез. Но этот ежедневный ритуал постепенно крепнет и захватывает нас. Как только нам удается наладить более-менее сносный для себя режим существования, мы начинаем страшиться каких-либо отклонений — ведь до сих пор все шло благополучно! Мы любим жаловаться на жизнь, но если один наш день более-менее похож на другой — это нас успокаивает. Во всяком случае, мы избавлены от опасных неожиданностей. Так мы начинаем уклоняться от внутреннего и внешнего роста, за исключением того, который связан с исполнением ритуала: столько-то детей, такое-то продвижение по службе, такое-то финансовое благополучие. Когда ритуал окончательно затверждается, человек становится рабом.

— А случается такое с теми, кто ступил на путь магии?

— Конечно. Они используют ритуалы для того, чтобы осуществить контакт с миром незримых сущностей, чтобы избавиться от второго сознания, открыть доступ к сверхъестественному. Но и нас, магов, освоенная территория начинает сковывать тем, что она — знакомая. А мы ощущаем необходимость осваивать новые сферы. Всякий маг страшится изменять ритуал. Это боязнь неизведанного, страх того, что другие обряды не будут работать так же хорошо — причем, это страх иррациональный, очень сильный, и от него невозможно избавиться без некоторой помощи со стороны.

— А что такое Ритуал Разрушения Ритуалов?

— Если маг не может изменить ритуал, Традиция считает необходимым изменить самого мага. Это что-то вроде священного театра, в котором маг должен исполнить какую-то другую роль.

Пауло лег, отвернулся и притворился спящим. Он опасался дальнейших расспросов со стороны Крис. Например, она могла спросить, почему Валгалла сказала про ненависть.

В священном театре никогда не задействуются негативные человеческие эмоции. Напротив, люди, участвующие в действе, стараются работать только с Добром, играют роли сильных, просветленных персонажей. Таким образом им удается убедить себя, что они — лучше, чем сами о себе думали; и когда они в это верят — их жизнь меняется.

Работать с негативными эмоциями можно с той же самой целью. Но только Пауло придется убедить себя в том, что он хуже, чем думал о себе до сих пор.

На следующий день они осматривали Золотой каньон — лабиринт извилистых ущелий со стенами семиметровой высоты. На закате, когда Пауло и Крис занимались упражнениями для открытия внутреннего канала, они увидели, за что каньон назвали Золотым: блестящие кристаллики минералов, которыми покрыты скалы, вспыхнули на солнце, от чего скалы стали казаться отлитыми из золота.

— Сегодня полнолуние, — заметил Пауло.

Огромная луна уже повисла над пустыней — зрелище было необычайное.

— Проснувшись утром, я вспомнил один отрывок из Библии, — продолжал он. — Из Соломона. «Если ты примешь слова мои и сохранишь при себе заповеди мои… то уразумеешь страх Господень и найдешь познание о Боге. Ибо Господь дает мудрость; из уст Его — знание и разум; Он сохраняет для праведных спасение; Он — щит для ходящих непорочно».

— Странное послание, — сказала Крис.

— Очень странное.

— Мой ангел говорит мне все больше, — сообщила она. — Я начинаю понимать его слова. Теперь я понимаю состояние, о котором ты рассказывал в шахте, — я тоже никогда прежде не верила, что такое общение с ангелами возможно.

Пауло было приятно это слышать. Остаток вечера они провели в совместных размышлениях.

На этот раз Валгалла не позвала Пауло на вечернюю прогулку по пустыне. Солнце село, сверкающие минералы в стенах каньона погасли. Луна освещала ущелье странным фантасмагорическим светом. Они шли в полной тишине, которую нарушали лишь звуки их шагов по песчаному дну каньона, и напряженно вслушивались. Они не знали точно, где договорились встретиться валькирии.

В самом конце ущелья они обнаружили небольшую площадку. Валькирий не было и следа.

— Может, они передумали? — нарушила молчание Крис.

Она знала, что Валгалла будет затягивать игру как можно дольше. В то время как самой Крис хотелось закончить ее как можно скорей.

— Тут наверняка поблизости бродят звери. И я боюсь змей, — сказала она. — Давай вернемся.

Но Пауло глядел вверх.

— Смотри, — сказал он. — Они не передумали. Крис тоже посмотрела в ту сторону. На вершине скалы, справа, виднелась фигура женщины. Та смотрела вниз, на них. Крис вздрогнула. Следом показалась еще одна женщина. Затем — еще одна. Крис вышла на середину площадки — на другой стороне расселины она разглядела еще трех.

Двух женщин не хватало.

— Добро пожаловать в театр! — голос Валгаллы эхом отразился от каменных стен. — Зрители уже собрались и ждут представления!

Такими словами она всякий раз начинала действо в очередном городском парке.

«Но я-то не принимаю участие в спектакле, — подумала Крис. — Может, мне лучше забраться наверх, к остальным?»

— Плата за вход у нас берется на выходе, — продолжала валькирия, повторяя слова, много раз звучавшие на площадях городов. — Цена может оказаться очень высокой, но мы можем и вернуть плату. Есть у вас желание рискнуть?