Ее старшеклассники

Недавно, на ХХ съезде комсомола, прозвучали слова о том, что "школьная реформа "буксует".

Главная причина этого, думается, в том, что педагоги и ученики как-то незаметно отдалились друг от друга.

А как сблизиться? С чего начать молодому учителю или вновь избранному комсоргу? Как увлечь делами класса всех без исключения?

Ответ на эти вопросы поможет найти повествование об одном "трудном" классе — девятом "б" — и его руководительнице.

Повесть была написана десять лет назад — по свежим следам тех событий, что легли в её основу. Но и сейчас школе нужны влюблённые в своё дело учителя и думающие старшеклассники. Пусть им поможет опыт предшественников.

1. Девятый "б".

В учительской навзрыд плакала молоденькая преподавательница биологии. Её утешала тучная, степенная Валентина Васильевна:

— Успокойтесь, милочка, что особенного, девятиклассник о женитьбе заговорил. Да нынче модны такие разговоры. Акселерация!

— Да, как же! Не акселерация, а хулиганство форменное, — сквозь слёзы, шмыгая носом, возразила юная биологичка. Маленькая, худенькая, вся какая-то беззащитная, она совсем не походила на учительницу — и, конечно, понимала это.

— Забудьте всё, идите в класс, как ни в чём не бывало, — усмехнувшись, с оттенком превосходства рекомендовала Валентина Васильевна, перебирая пухлыми пальцами листочки с контрольными работами по химии.

— Ни за что! — воскликнула Анжелика Сигизмундовна. — Подумайте, этот Усов посмел мне, учителю, сказать, что тему "Размножение" они летом на практике изучили! А Ломников, негодяй бессовестный, предположил, что я в этом вопросе только теоретически подготовлена, — и опять юная воспитательница залилась слезами.

— Да успокойтесь, девушка, — заулыбался старый математик, — вот будет вам пятьдесят лет, никто и не заговорит на эту скользкую тему, так что сейчас надо радоваться такому факту.

— Нет, пусть они с завучем разговаривают на скользкие темы, а я хочу спокойно работать! — неожиданно сердито воскликнула Анжелика Сигизмундовна и направилась к кабинету организатора, порой попросту называемого в школе завучем.

Продолжение истории звучало так:

— Усов, тебя Елена Владимировна вызывает.

— Меня? К организатору? За что опять?

Класс грохнул хохотом. Пятеро парней, рослых, красивых, но вульгарных, сопровождал Усова в его шествии по коридору.

Постучал, заглянул в кабинет.

— Можно?

— Да.

Широко раскрыл дверь, сощурился от яркого осеннего солнца, бьющего в глаза, спросил небрежно:

— Всем?

Елена Владимировна усмехнулась:

— На миру и смерть красна?

Спокойно, чуть насмешливо добавила:

— Нет, сначала наедине побеседуем.

Усов ухмыльнулся, захлопнул дверь, прошёл без приглашения в центр небольшого кабинета, сел, полуразвалившись, на стул и внимательно оглядел учительницу.

— Скажите, Усов, вы всерьёз решили жениться?

— Что?!

Он выпрямился — наглости как не бывало! — оглянулся:

— Это вы мне?! — пробормотал. — Почему это я должен жениться?

— Ну, как же иначе, если вы, молодой человек, так охвачены этой идеей, что даже с учительницей о ней беседуете! Значит, не терпится.

— Мне?!

— Естественно. Так вот что я хочу предложить вашим родителям. Школа позаботится об устройстве ученика Усова в вечернее учебное заведение, поможет найти работу… С регистрацией брака, видимо, тоже мы сумеем помочь, так как известно, что…

— Елена Владимировна! — парень вскочил, порываясь говорить.("Ах, как красив, строен, как великолепно сложен. Лицо какое умное, почему так нелепо живёт? Мы, учителя, испортили? Позволяем бездельничать, переводим из класса в класс без знаний… Надо немедленно исправлять положение. Но как?!")

— Да бросьте вы меня разыгрывать!

— И не думала кого-либо разыгрывать. Я понимаю, телевизор, магнитофон, диски…вокруг столько говорят и поют о любви, что вы…

— Почему вдруг на вы меня стали называть?

— Вырос человек… Жениться надумал…Что делать, разные бывают организмы… — учительница насмешливо поглядела на Борисика — так звала его вся школа, включая учителей и техничек.

Усов вскочил, горячась и страдая от непонимания: чего хочет от него эта женщина, так последовательно, уже не первый месяц, вынуждая его бросить привычное атаманство.

— Итак, когда же я встречусь с твоей мамой для беседы о женитьбе? ("Нехорошо как-то, бью в самое больное место, ведь отлично знаю: только мать он любит и жалеет — сердечница. Нет, всё правильно, получится, как задумала.")

— Какая женитьба? Бросьте смеяться! Что, я маленький, не понимаю? Ну, извинюсь я перед Анжеликой.

— Сигизмундовной!

— Да-да, Сигизмундовной…Всё, что хотите, сделаю. Не вызывайте мать. Не буду я больше пацанов смешить…

— Не могу я верить такой нечестной личности.