— А кто же он еще есть? — ответил тот. — Самый что ни на есть командор — вы только на него поглядите! И фамилия подходящая! Был командор Беринг, а он — командор Берлинг! Практически одно и то же!

Ребята подумали, что правда Николаю Христофоровичу очень подходит обращение «Командор Берлинг» и что впредь им надо почаще так его называть.

— Позвольте полюбопытствовать, — поддерживая суетливо-старомодный тон, заданный обращением «командор», обратился к смотрителю пристани Котельников-старший, — как прикажете вас величать?

— Отставной мичман Гурий Федотович Захарчук! — отрапортовал смотритель пристани. — К вашим услугам!

Тем временем командор Берлинг выбрался из каюты и перепрыгнул с яхты на причал.

— Вот, держи! — Он протянул отставному мичману Гурию Федотовичу прямоугольный сверток.

— Что это? — удивился отставной мичман.

— То, чем ты так интересовался. И внучка твоя — поболее твоего.

— Ааа… — Гурий Федотович поспешил развернуть сверток. Увидев цветастую коробку с профилем Моцарта и надписями по-немецки, он поглядел на Николая Христофоровича с восторгом и недоверием. — Значит, это и есть марципаны?

— Они самые. В шоколаде! А вот, — Николай Христофорович вручил ему марципановое сердечко, запакованное в прозрачный полиэтилен, — в чистом виде, с цветным рисунком!

— Надо же! — Отставной мичман покачал головой. — Действительно, похоже на наши расписные пряники… В прошлый приезд, — объяснил он ребятам и Котельникову-старшему, — моя внучка стала выпытывать у командора, что такое марципан. В книжках, понимаешь, читала, а в глаза никогда не видела. Да и мне как-то видеть не довелось, хотя я и много плавал. Командор постарался сперва объяснить, потом рассмеялся и сказал нам, что привезет эти самые марципаны. Я думал — забудет, ан нет… И немецкие! Небось здорово потратился?

— Да ну! — махнул рукой Николай Христофорович. — В Москве этого добра сейчас навалом… Так мы прогуляемся по городу, а яхту под твой присмотр оставим! — быстро перевел он разговор на другую тему, явно желая избежать благодарностей.

— Уж не беспокойтесь! — с жаром заверил Гурий Федотович. — Когда вас ждать?

— Может, к вечеру, а может, мы эту ночь в гостинице проведем. Надо ж показать гостям здешнюю гостиницу… Но если на ночь останемся, то я подойду тебя предупредить. Не знаешь, Автоматыч на месте?

— Где ж ему быть, все возится…

— Отлично! Да, и еще одно… — Командор взял мичмана под локоток и отвел в сторонку. — Извините, — на ходу извинился он перед своей командой, — тут наши дела, так что не обижайтесь, но нам нужно наедине обсудить.

Он пошушукался с отставным мичманом — совсем недолго, от силы минуты две.

— Сделаем! — вслух произнес мичман, когда обсуждение закончилось. — Не бойтесь, не подведу!

— Совсем хорошо! — И командор Берлинг весело кивнул своим путникам: — Пошли!

— Куда мы идем? — с любопытством спросил Саша, с трудом поспевая за размашистым шагом командора. — К Автоматычу?

— К нему, к нему…

— А кто он такой? — спросил Миша.

— Узнаете! — ответил Николай Христофорович, хитро ухмыльнувшись.

— Почему его зовут Автоматычем? — задала свой вопрос Оса. — Он что, с автоматами работает?

— Может, и работает, — ответил Николай Христофорович. — Но Автоматычем его зовут не поэтому. Он татарин по отцу, и отчество у него сложное, типа Авторханыч. Здешний народ переделал это отчество в Автоматыч — ну, и привилось!

Ребята больше ни о чем не спрашивали, но их обуревало нетерпение узнать, кто такой этот Автоматыч и чем он занимается. Они поняли, что это и есть обещанный сюрприз!

Еще несколько улиц — и они увидели небольшой парк, над кронами которого возвышалось колесо обозрения.

— Мы идем в парк аттракционов? — спросил, догадавшись, Петя.

— В общем, да, — ответил Николай Христофорович.

Они прошли по тенистой аллейке и оказались перед площадкой, на которой размещалось несколько аттракционов: колесо обозрения, автодром с электромобилями с торчащими шестами, на которых так здорово сталкиваться, чертово колесо, карусель паровозиками и расписными лошадками, тир, качели-«лодочки». На площадке стояла мертвая тишина, ни одной живой души не было видно.

— Так ведь парк не работает! — чуть не хором вырвалось у ребят.

— Вот и нет! — ответил Николай Христофорович. — Все открыто, и все к вашим услугам… Автоматыч! — громко позвал он.

Из висевшей у самой земли перед дощатым посадочным помостом кабинки колеса обозрения высунулся человек — в потертом и испачканном рабочем комбинезоне, руки и лицо перемазаны сажей и машинным маслом.

— Ба, командор! — Автоматыч был смугл, черноглаз, и до того, как он заговорил, ребятам казалось, что он должен говорить с гортанным прицокиванием, на восточный манер, но он разговаривал с таким же округлым оканьем, как и все волжане. — Добро пожаловать!