Илья Львович кивнул, жуя огурец.

— Неоднократно. Злой чуть с ума не сошел, пытаясь обратно вернуться. Нет его, выхода, нигде нет.

— А за горами что?

Старик пожал узкими плечиками.

— Кто ж знает? По склонам не забраться, они чем выше, тем отвеснее, и говорят, что в конце концов тянется уже сплошная вертикальная стена, гладкая. Несколько человек разбились, пробуя… Дольше всех Злой залез с год назад. Его почти две недели не было, Марьяночка извелась вся, испугалась, что он выход нашел и за ней не вернется. Но он вернулся. Не за ней, а потому что не нашел никакого выхода. Рассказывал, что поднялся чуть не до неба, а камень все тянулся и тянулся… Но назад путь всего полдня занял. То есть понимаете, молодые люди, я подозреваю, что склоны эти до бесконечности в одну сторону длятся. А в другую, обратно если, — вполне они конечны.

— Пузырь, одним словом, — кивнул Никита, вновь разливая напиток. Он почти все время молчал, предоставляя вести разговор мне, лишь хмуро поглядывал по сторонам, да когда появлялась Марьяна — на нее, причем с другим выражением.

— А солнце? — спросил я.

Старик пояснил:

— Его не видно никогда. Хотя день с ночью сменяются как обычно. И еще то холоднее становится, то теплее, но настоящей зимы никогда не было. И еще, молодые люди, — выбросы мы тоже ощущаем. Не так, как если бы в Зоне находились, слабее, но что-то и до нас докатывается. Вроде мгла с неба наползает, собаки выть начинают, и на душе так грустно, пессимистично…

Вспомнив легенду Никиты о пропавшем взводе, я задал еще вопрос:

— А Злой ведь не с самого начала тут? Позже появился, вместе с военными? И где, кстати, они обитают? Кто у них главный — капитан этот? Какие отношения с ними? Рассказывайте все, Илья Львович.

И старик принялся рассказывать. Сталкер Злой действительно попал в Долину позже, прибыл вместе с военными, приехали они на пяти машинах, броневике и мотоколясках, старшим у них был генерал НАТО, который умер где-то с год назад.

— Не умер, Йен его убил, — перебила Марьяна, присевшая за наш стол. — Это точно, мне Уиллик, — она мотнула головой в сторону розовощекого парня, стоявшего возле окна, — рассказывал.

Выяснилось, что Уиллик этот — один из солдат, который еще с двумя рядовыми предпочел жить здесь. Из них, впрочем, один погиб почти полгода назад, ушел охотиться в лес и не вернулся, а второй, которого называли Джоном Корягой, остался лежать под сараем за холмами с простреленной головой и выеденным животом.

Военные, когда только появились, были очень удивлены и даже ошарашены, а пуще всех ошарашен сталкер Злой. Впрочем, то, что он сталкер, выяснилось позже, потому что он был облачен в военную форму и разыгрывал такого же вояку, только русского, посланного сопровождать заграничных коллег. Осмотревшись, они предприняли несколько попыток покинуть Долину, но ничего не вышло. Сначала иностранцы разбили лагерь на краю этого поселка и были с местными в ладах, но после что-то у них произошло… В общем, Злой остался здесь, а они переехали дальше на восток, поселились за водопадом, возле завода. Да-да, здесь был и небольшой водопад, подпитывающий местные озера, и за ним когда-то простиралась песчаная пустошь, но после очередного выброса появился там древний, еще, наверное, середины прошлого века, кирпичный завод и даже часть глиняного карьера, из которого на таких заводах берут материал для работы.

И после того отношения у поселян, с военными стали портиться все сильнее. Троица солдат сбежала от них как раз тогда. По их словам, генерал умер, и командовать отрядом стал капитан Йен Пирсняк.

— Он в меня втюрился! — процедила Марьяна, кривя губы. — Сначала просто подваливал несколько раз, с предложениями всякими приезжал… Гадкий мужик, скользкий как рыба, не нравится мне. А Злой ревновал очень.

У сталкера была причина для ревности. Марьяна не отличалась праведным нравом, к тому же во всей Долине она была, кажется, самой молодой и красивой, во всяком случае, судя по тем теткам, которых я успел заметить в поселке. Впрочем, Илья Львович тут же рассказал, что вскоре после того, как не стало генерала, военные увели к себе на завод нескольких молодых женщин, раньше живших здесь. Любовница Злого была единственной, кого они до сих пор не I смогли забрать, хотя именно на нее положил глаз капитан Пирсняк.

— Мы долгое время платили военным своеобразную дань, — заключил Илья Львович. — И вот теперь взаимоотношения обострились до предела. Боюсь, таки ничем хорошим это не кончится…

— Злой говорит, завтра они точно припрутся сюда, — перебила Марьяна. — А повариха ваша, дед, сказала: надо уходить, по лесам спрятаться и переждать.

— Нельзя прятаться вечно, Марьяночка, — возразил старик.

— Не вечно, а только на время, пока солдаты тут.

— А кто будет следить за скотиной? За курочками? К тому же ведь мы обрабатываем землю… Нет-нет, это не выход. Но и воевать с ними мы не можем. Значит, должно быть мирное сосуществование.

— Это с Пирсняком-то — мирное? — возмутилась она. — Ты что несешь, дед? Да он же псих больной, он меня к себе хочет забрать, он…

Она еще долго ругалась на старика, а тот в ответ лишь жмурился и качал головой. В конце концов я сказал:

— Ну хорошо, Илья Львович, спасибо, наелись мы. Пройдемся по вашему селению, поглядим, как тут у вас. Ответьте только еще на один вопрос: ничего не слышали про человека, который в домике на склоне жил, на южной стороне, откуда мы пришли?

Старик и Марьяна непонимающе поглядели на меня.