Шрифт:
– Не сказал. Не успел. Как начал мазать темными красками мою дальнейшую жизнь, если не соглашусь, я его и погнал.
– Не стоило, но что сделано, то сделано…
Зинка обладала чувствительным биополем, возможно, это преувеличение Лаймы, но подруга словно почуяла, что их подслушивают, вдруг повернулась к двери…
– А вот и я, – вошла Лайма. – Как вы, Григорий Степанович?
– Нормально, – буркнул он, насупившись. – Здоров и бодр, усвоила? Нечего меня сторожить.
Лайма не успела к кровати подойти, а Зинаида подскочила и, перехватив ее на середине комнаты, развернула к выходу.
– Мы на минутку. – Выйдя в коридор, она заявила: – Я за тебя отдежурю.
– Но меня и так бездельницей…
– Ты и есть бездельница, еще дура. Лайма, иди к своему злюке Мирону, спи с ним, звездами любуйся, стишки почитайте друг другу, а Григория Степановича оставь на меня.
– Ну и пойду, – не обиделась Лайма.
А сама не двигалась, надеясь, что подруга уйдет к Беляеву первой. Хотелось еще послушать, да Зинка подтолкнула ее, мол, иди, пришлось подчиниться. Но как только дверь комнаты захлопнулась, Лайма сняла туфли и на цыпочках быстренько вернулась. Подслушать не удалось, так как из комнаты Беляева ни одного звука не доносилось, видимо, они перешли на шепот.
Глава 11
– Все? – спросила Вероника.
– Н-нет… не совсем…
Лайма спрятала личико, наклонив голову, чтобы волосы закрыли его, и Вероника не прочла по выражению, какой тяжелый идет мыслительный процесс. Лайме в очередной раз понадобилась пауза. Сейчас в срочном порядке нужно решить, что и как сказать напоследок этой надменной гордячке, у которой вряд ли сердце зайдется от жалости. Но попытаться стоит. Лайма откинула волосы назад, она нашла, чем взять сестричку:
– Я не кривила душой, когда говорила про Зину, она действительно была хорошей подругой, доброй и умной.
– Не повторяйся, я помню, – сухо сказала Вероника.
– Но ты же не поверила! Сейчас докажу… Все лето старика доставали неизвестные люди, ему угрожали по телефону, однажды подожгли сарай, вовремя заметили и сообща погасили до приезда пожарных. Много всего было. Зина с Беляевым уединялись, но в свои секреты не посвящали никого… разве что Сашку… а я ничего о сговоре не знаю. Но в конце августа Беляева расстреляли из автоматов, убийц ищут до сих пор. Жизнь в «Сосновой роще» переменилась. Знаешь, вот все тихо, спокойно, вяло даже течет, а потом вдруг на всех разом тоска находит. Его смерть была катастрофой… Для нас с Мироном тоже. Пока тех, кто живет в «Сосновой роще», не выгоняют, но это может случиться в любой день…
– Пожалуйста, покороче. Уже темнеет, а города я не знаю.
– Мне тоже на работу ехать… В общем, Мирону стало плохо, ему нужна операция, я зарабатываю прилично, но деньги уходят, сама понимаешь, на лекарства. Как-то Зина по секрету сказала, что деньги достанет. В общем, важные бумаги Беляева, за которые дадут очень много денег, оказались у нее! Только не дома. Она решила продать их и отдать деньги Мирону. Теперь суди, какая была у тебя сестра.
Лайма сама себе удивилась: толково, коротко, намеками, без унижений и слез изложила свою, по сути, просьбу. Ни слова лжи не произнесла… до того момента, когда неназойливо коснулась бумаг и благородного порыва Зинули.
Не было этого! Ничего Зинуля ей не обещала! А как заставить Веронику отдать эти проклятые бумажки, из-за которых погибли люди? Только создав у девушки возвышенно-святой образ сестры, заодно навесив комплекс: ты не такая. Но почему бы Веронике не стать такой, как Зина в художественных описаниях Лаймы? Это же просто: отдай то, что тебе не принадлежит, спаси жизнь.
При столь мощном моральном фундаменте совесть Лаймы даже не пикнула с протестом, мол, не стыдно врать-то? Не стыдно. Зина глубоко под землей, ей безразлична судьба наследия Беляева. И кто после этого назовет Лайму дурой? Если все же назовет, то это личные проблемы того человека.
Но Веронику не так-то легко провести, не совсем она безграмотная в юридическом плане, хотя сия наука всем наукам наука – черт обе ноги сломит, разбираясь в ней. Глядя на дивное создание, окутанное фимиамом лжи, она, прикинувшись, будто поверила, начала с несущественного вопроса:
– Когда Зина обещала тебе деньги за бумаги?
– Э… За несколько дней до убийства, я не помню точно.
– А что в тех бумагах? – Это главный вопрос, интересно, какой придуман у Лаймы ответ?
– Не знаю. От меня многое утаивали, жалели, наверное, из-за Мирона. Думаю, гектары… это какое-то очень большое поле. Может, бывшее колхозное… А может, «Сосновая роща», она принадлежала Беляеву.
– Из-за колхозного поля столько трупов? – недоумевала Вероника. Ну, хватит с нее. – Видишь ли, дорогая, чужую собственность продать невозможно. Даже умершего или погибшего, убитого человека. Если нет наследников, а наследники, как правило, находятся, собственность отходит в государственную казну, но продать, как тебе обещала Зина, ее нельзя.