Стихи
Читать

Стихи

Стихи и поэзия

:

поэзия

.
Аннотация

Род. в д. Язвицы Московской обл. Родился в крестьянской семье, работал шлифовальщиком. Учился в Литинституте с 1934 по 1938 год. После был арестован и оказался в Гулаге, а затем в ссылке. Вернувшись, жил в бедности: "Я ходил месяцами с небритым лицом, вспоминал петербургские ночи Некрасова, я питался, как заяц, капустным листом, а меня покрывала и ржа и напраслина… Я ни разу. Коммуна, тебя не проклял — ни у тачки с землей, ни у тяжкого молота… Весь я твой! Маяковский и Ленин — мои!.." — он писал эти стихи о коммуне и, конечно, не знал, что именно Ленин подписал первый декрет о создании первого лагеря для политзаключенных, одним из которых стал сам поэт. В 1958-м опубликовал первый сборник, весь пересыпанный фольклором. Всю жизнь собирает русские частушки и сам прелестно исполняет их под балалайку.

.

ТОЛЬКО ВЗДУМАЙ ЦЕЛОВАТЬ

Говорила на свиданье Ухажеру своему: — Брось напрасные старанья, Поцелуи ни к чему. Буду жаловаться маме, Только вздумай целовать, Буду громкими словами Всех людей на помощь звать! Паренек молчал при этом, Мне ни в чем не возражал, Только вдруг перед рассветом Взял меня поцеловал. Проучить бы парня сразу За такой экперимент, Только мой девичий разум Растерялся в тот момент. Что со мной тогда случилось, Я не сразу поняла, Сердце девичье забилось, Как два пленные орла. Я сама поцеловала В губы, в смелый взлет бровей, А пришла и не сказала Бедной мамочке своей!

1966

Я ВЛЮБЛЕН

Лето — мята, Лето — лен. я-то, я-то, Я — влюблен! В это поле И межу, Где по клеверу Хожу. В эти сосны И кряжи, В даль, в дороги, В гаражи. В пенье Медных проводов, В перспективу Городов. В фонари, В подземный гул, В широту Рязанских скул. В звонкий голос Топоров, В сытый рев Степных коров. Лето — мята, Лето — лен. Я-то, я-то, Я — влюблен!

СОЛЬ

Мед… молоко… Масло с редькою в сборе… Недалеко До поваренной соли. Съел я ее — Не измерить кулем, даже вагон — Это малая малость! Как равноправная За столом Вместе со всеми Она появлялась. Детство крестьянское — Это не рай И не кондитерская Со сластями. — Солоно? — Солоно, мама! — Давай Ешь на здоровье И крепни костями! Ел я По маминой просьбе И креп, Грудь подставляя Под ливни и грозы. Тысячу раз Сыпал соль я на хлеб, На комоватые, Мягкие ноздри. Помню, что соль Мы всегда берегли, Свято хранили В красивой солонке. Мы без нее Даже дня не могли, — Соль же Так скромно Стояла в сторонке! Мы и в капусту ее, И в грибы, И в огурцы, И в соленье любое, Чтобы она Выступала на лбы, Потом катилась На сено сухое! Из дому я уходил. В узелок Мать положила Родительской соли. Слезы прощальные, Крики: — Сынок! Счастья тебе! Полной чаши и доли! Помню поход. Мы идем и молчим. Ротой форсируем Гать с иван-чаем. Слышим команду: — Соль не мочить! — Есть не мочить! — Старшине отвечаем. Помню квадрат, С мертвой хваткой прутья, Где мы истошно Кричали до боли! — Не приносите нам больше питья, Если нет воли, дайте нам соли! Соль моя! Мелкая… крупная, градом… Спутница жизни, жена и сестра! Время одиннадцать, Ужинать сядем, Свежих огурчиков мать принесла. Что огурцы! Даже слово солю, Солью пропитываю стихотворенье, Чтобы строку гулевую мою Ветром невзгод Не пошатило время!

1956

" У гармошки я рос, "

У гармошки я рос, У рязанских страданий. Сколько песен в душе, Сколько песенных слов! Голубиная ругань Дороже змеиных лобзаний, Придорожная горькость полыни Медовее речи врагов. Я сидел под иконами, Там, где ругались и пили, Где дрожали от песен Сосновые стены избы, Где меня, Я не знаю за что, но любили, Как родную былинку, Как посвист весенней вербы. Я прошел по Руси Не Батыем и не Мамаем, Не швырялся я камнем В озерный зрачок. И дымилась земля аржаным караваем, И смеялись уста: — Заходи, землячок! Я закинул наносную Алгебру правил, Я все правила выверил в жизни Горбом. Где я шел, там друзей человека Оставил, И меня поминают там Только добром. Вот и все. Что сказать мне еще? Что добавить? Что пропеть Голубому глядению лон? Ничего! Лишь вздохнуть, И умолкнуть губами, И отдать все, что сделал, На эхо времен!

1956

НА ПОБЫВКУ ЕДЕТ

Отчего у нас в поселке У девчат переполох, Кто их поднял спозаранок, Кто их так встревожить мог? На побывку едет Молодой моряк, Грудь его в медалях, Ленты в якорях. За рекой, над косогором Встали девушки гурьбой. — Здравствуй! — все сказали хором. — Черноморский наш герой. Каждой руку жмет он И глядит в глаза, А одна смеется: — Целовать нельзя! Полегоньку отдыхает У родителей в дому. Хором девушки вздыхают: — Мы не нравимся ему! Ни при чем наряды, Ни при чем фасон, Ни в одну девчонку Не влюбился он! Ходит, шутит он со всеми, Откровенно говорит: — Как проснусь, тотчас же море У меня в ушах шумит. Где под солнцем юга Ширь безбрежная, Ждет меня подруга Не-жна-я!

1957

" Я люблю твои глаголы: "

Я люблю твои глаголы: "Не приду", "Не жди", "Не плачь". Я люблю твои ладони, Принимающие мяч. Я люблю, как ты смеешься: Губы настежь — снег во рту. Как ты вдруг играть берешься В волейбол или в лапту. Я люблю сверканье пяток, Твой мальчишеский галоп, Своевольный ветер прядок, Ниспадающих на лоб. Я тобой владеть не буду Ни по лету, ни к зиме, Только б ты была повсюду, Только б пела на корме. Только б весело шутила, Свесив косу за корму, И, как солнышко, светила Мне, и всем, и никому!

1958

КРАСИВО ОДЕВАЕМСЯ

Красиво одеваемся, не спорю! Тончайшие шелка и шерсти есть. Но я признаюсь, я от вас не скрою Моих тревог за внешний этот блеск. Он нужен нам. И в этом нет порока, Что спрятана в нейлон изящность ног. Но, барышня, возьмите томик Блока, Прочтите вслух хотя бы восемь строк! Я знаю, что костюм вот этот в клетку Затмил собою новогодний бал… Но, юноша, ты забываешь кепку, Которую Ильич в руке сжимал. С достоинством садишься ты за столик В кафе, излишне вежливый с людьми. А Моцарта ты слушаешь? А Сольвейг Возвысила тебя мольбой любви? А это кто мелькнул в толпе? Стиляга! На длинной шее — грива, как у льва. Он — пересохший ключ на дне оврага, И около него трава мертва! Простите мне всю прямоту признанья, Поймите благородный мой протест, Но форма, если нету содержанья, И тело, если нет души, — протез!

1959

ИВАН-ЧАЙ

Ничего я не знаю нежней иван-чая! Своего восхищенья ни с кем не делю. Он стоит, потихоньку головкой качая, Отдавая поклоны пчеле и шмелю. Узнаю его розовый-розовый конус, Отличаю малиновый светлый огонь. Подойду, осторожно рукою дотронусь И услышу мольбу: "Не губи и не тронь! Я цвету!" Это значит, что лето в разгаре, В ожидании благостных ливней и гроз, Что луга еще косам стальным не раздали Травяной изумруд в скатном жемчуге рос. Он горит, иван-чай, полыхает, бушует, Повторяет нежнейшие краски зари. Посмотри, восхитись, новоявленный Шуберт, И земле музыкальный момент подари!
в официальном магазине Литрес