Шрифт:
Лу Ю [978]
Перевод В. Тихомирова
У почтовой станции Цзячуаньпу попал в мелкий дождь; вокруг стало удивительно красиво
Вешний ветер, дорожная пыль докучали с утра в пути. Быстрый дождь пробежал по горам — и веселей идти. В опасном ущелье узкий мосток над синей кручей повис. Цветы опадают — скользят лепестки по зеленым утесам вниз. Облако прямо перед глазами одинокой птицей парит. Внизу, под ногами, горный поток далекой грозой гремит. Смеху подобно, — ученый муж, я жизнью не дорожу: Сам выбираю опасные тропы, долго по ним брожу. 978
Лу Ю(1125–1210) — великий поэт, один из самых замечательных поэтов эпохи Сун. Современник упадка династии, свидетель вторжения иноземцев, поэт тяжело переживал трагедию родины. Служебная карьера его не сложилась. В многочисленных патриотических стихах Лу Ю звучит боль за судьбу страны, яростное обличение виновников военных неудач. В тонких лирических стихах поэт сумел выразить тончайшие оттенки человеческой души, его поэзия, классическая и ясная, проникнута высокой гражданственностью. Переводы выполнены по изданию: «Лу Фан-вэн цюань цзи», «Сыбу бэйяо». Шанхай, 1936.
Вздыхаю
Вздыхаю, вздыхаю, тоски не могу унять. Конца не видно — скитаюсь который год. Иней пал — скоро зима опять. Птицы кричат — солнце скоро зайдет. Вальков стукотня — жены стирают мужьям: Солдаток много и здесь, на краю земли. Листвой завален ветхий почтовый ям, И я, одинокий, от родины в тысячах ли Средь барсов и тигров свой доживаю век. Кровь на траве, кровь по терновым кустам — Здесь, у дороги, съеден был человек. А я от рожденья духом и тверд и прям. Служил государству и даже семьей пренебрег. Я и теперь не боюсь девяти смертей. Но чем же семье, чем государству помочь? Давно на равнине смута и стук мечей. [979] Муж отважный слез не смог превозмочь. Мне рано в отставку — послужит еще книгочей: Коня оседлает, и разбойников — прочь! 979
Давно на равнине // смута и стук мечей. — Поэт говорит о том, что и земли на равнинах к северу от реки Янцзы уже почти полвека, как захвачены иноземцами.
Делюсь чувствами, мною владевшими в холодную ночь
Сижу перед полной чаркой — не пью. Печальные мысли пьянят сильнее, чем хмель. Многое видел, побывал не в одном краю — Тоску схоронить не смог ни в одной из земель. В столицу приехал, помню, то было давно. Конь на бегу гривой густою тряс. На синей башне ночью пили вино. Веселая песня в небесную даль неслась. Вернуть невозможно счастья минувших дней. До шеи свисают длинные пряди седин. Прекрасна в окне луна над горами Эмэй: [980] Осень пришла, грущу с луною один на один. Под утро луна озаряет пустую кровать: Глаз не смыкал — цикады пели окрест. Понял давно: от печали нельзя сбежать — Чего же ради уйду из родимых мест. 980
Прекрасна в окне // луна над горами Эмэй… — Горы Эмэй в провинции Сычуань славятся живописными видами.
Нечаянно написал в беседке у пруда
Сижу, беспечный, в тени беседки, свищу на яшмовой флейте. На беззаконную грусть о прошлом зря потратил десятилетье. Старое древо упало в поток — кто же вспомнит о нем? Сама не знает сухая полынь, куда ее катит ветер. Платан у резного колодца в полдень тень рождает и тишину. Рябью подернулся синий пруд — чуть колышется тина. Людям присуще радость искать — так было и в старину. Закон известный — его толковать разве необходимо? Павильон Цуйпингэ на западном утесе
В далекой беседке полдня провел с чаркой один на один. Своими глазами видел осенний вид Хэшаньских вершин. Знаю — красоты здешних мест словами трудно изобразить. Рад — беззаботно брожу по горам, сам себе господин. Орлы слетают с высоких скал, клекочут весь день. В глубокой пади на водопое вечерами трубит олень. Живущий свободно, как сердцу угодно, радость найдет в пути. Жизнь просидевший в богатом доме подобен узнику взаперти. Маленький сад
Что южный, что северный край деревни — горлиц слышу вдали. Проростки риса торчат из воды — полей неоглядна гладь. Не раз бывал на краю земли, отсюда в тысячах ли. А ныне сам у сельчан учусь вешнюю землю пахать. При луне
Луна светла; двор пуст; тени дерев наискосок. В темных кустах шорох, возня; не спит семейство сорок. Старый ученый, ныне учусь у несмышленых детей — Пытаюсь поймать жука-светляка — халат от росы намок. Ночью сижу. Кончилось масло в лампе: в шутку написал стихи
Книгу хотел дочитать, но вдруг в светильне фитиль погас. Жаль, темно, не могу разобрать последних несколько фраз. Разве не глупо всю жизнь потратить лишь на бумагу! Засмеялся; окно распахнул, сижу, с луны не свожу глаз. Выздоравливаю
В селенье горном болел — поправляюсь; шапку надел — велика. На юге, в долине Янцзы, — весна, а мы всё тепла ждем. Грущу, — в пустынном краю герой стал немощней старика. Вижу — цветы, воспетые всеми, обрывает ветер с дождем. Удобно лежу в подушках; вдыхаю цветочный дух у окна. Стыдно выйти — так разрослись дикие травы в саду. Книги расставил; читаю письмо; отставил чарку вина. Печальные вести — много несчастий случилось в этом году. Слушая доклады, смотрю вдаль, на горы Мумушань
Нет покоя — с утра до ночи чиновничья служба томит. В пыли казенных бумаг задыхаюсь; лицо со стыда горит. Но кое-чем похвалиться и я перед другими могу: В окно присутствия горы видны — прекрасный заречный вид. Чиновные дела
Когда же смогу, хотя бы на время, уйти от чиновных дел? Годы идут; на моей голове волос уже поседел. Только отдамся душевной беседе — высокого гостя встречай. Только что видел светлые сны — вставай, бубенец прозвенел. Уйти бы в горы под облака — век бы на них глядел. Дружил бы с овчаром и с дровосеком за трапезой вместе сидел. Стихи записал — пора бы теперь в сердце смирить гнев: Птице в неволе крыло подрезают, что делать — таков удел.