Podniat' pieriskop!

Лысак Сергей Васильевич Поднять перископ!

Аннотация:

Он присягал российскому императору. И он остался верен присяге. Он храбро воевал в русско – японскую и Первую мировую войну. Но он не захотел присягать большевикам и оказался сначала в стане белых, а потом в эмиграции. От него отвернулись все друзья, когда узнали, что в 1935 году он пошел на службу к недавним врагам. Но бывший врангелевский офицер, капитан первого ранга Михаил Корф, а ныне действующий фрегаттен – капитан немецкого флота Михель Корф пошел на это из – за серьезных причин. Его тайну не знает никто. Когда придет его время, он сможет вернуться на сорок лет назад, в холодный октябрький день 1902 года, когда произошла удивительная встреча, круто изменившая его жизнь. И вернуться не с пустыми руками. И у него будет возможность пройти свой жизненный путь заново. И попытаться удержать Россию от сворачивания на тот путь, который однажды уже привел ее к катастрофе. Нельзя войти в одну воду дважды – так говорили древние. Но попытаться стоит...

Сергей Лысак ПОДНЯТЬ ПЕРИСКОП! Часть 1 Глава 1. Чужой среди чужих. Глубина уже достигла двухсот двадцати метров, что приближалось к пределу, которую верфь “АГ Везер” давала при сдаче флоту лодкам этого класса. Корпус “девятки” (*) скрипел, но держал колоссальное давление воды над головой. И весь экипаж со страхом поглядывал вверх, как будто можно было увидеть, или почувствовать тот момент, когда эсминцы британского Королевского флота надумают сыпануть сверху очередную серию глубинных бомб. Погода наверху была не очень спокойная. Северная Атлантика и летом может преподнести сюрпризы, а уж осенью сам бог велел. Вот и сейчас довольно свежий норд – вест вспенивал гребни волн, которые рассекали в разных направлениях два корабля флота Его Величества. Они ходили по кругу, временами останавливаясь и вслушиваясь в океанские глубины. Затем снова давали ход и снова с громким всплеском летели с кормы тяжелые цилиндры глубинных бомб. Какое – то время была тишина, но потом поверхность океана вспучивалась, и в небо поднимались тонны воды, образуя высокий белопенный столб. Потом снова все затихало. Эсминцы останавливались и тщательно пытались обнаружить свою дичь, за которой они гонялись уже почти сутки. Сигнальщики на мостиках старательно обшаривали взглядом поверхность воды после каждой атаки, надеясь обнаружить признаки поражения цели – пятна соляра, обломки дерева, или прочий мусор, но поверхность Атлантики была по – прежнему пустынна и кроме двух эсминцев, рыщущих в этом районе, как две гончие собаки, на ней ничего не было. Конвой, сильно поредевший после нападения “волчьей стаи” немецких субмарин, уже давно ушел на восток, и только они двое, вцепившись мертвой хваткой, гонялись за одинокой “волчицей”, пока что успешно запутывавшей следы и ускользавшей от погони. “Волчица”, а точнее подводная лодка U – 177, пока что увертывалась от сыпавшихся на нее сверху “подарков”, но все понимали, что до бесконечности это продолжаться не может. Понимали это экипажи английских эсминцев, понимал и экипаж субмарины. Лодка находится под водой уже больше суток, процент углекислоты в воздухе неуклонно повышается, и дышать чем дальше, тем тяжелее. Аккумуляторные батареи тоже порядком разрядились. И если охотники не потеряют добычу, то остается надеяться только на то, что либо у них кончится запас глубинных бомб, либо терпение, и они плюнут на добычу и отправятся догонять конвой. Но пока еще охотничий азарт не пропал и запас бомб, судя по всему, оставался. Командир U – 177 корветтен – капитан Михель Корф внимательно вслушивался в окружающую тишину. Лодка неподвижно висела в толще воды, ожидая атаки. Оба гребных электродвигателя остановлены и на лодке соблюдается режим полной тишины. Слышно только, как водяной конденсат капает иногда с подволока на палубу, да скрежещет сталь прочного корпуса, сопротивляясь огромному давлению. Если бы проектировщикам “волчицы” сказали, на какую глубину ей придется нырять, то они бы просто не поверили. Но сейчас жизнь вносила свои коррективы и если надо, то придется нырнуть и глубже. Тут уже, как повезет. Может раздавит, а может и нет. А вот если не удастся оторваться от кораблей эскорта, то тогда угробят обязательно. Либо бомбами в глубине, либо артиллерийским огнем на поверхности, если вдруг захочешь всплыть. Церемониться не будут. Англичане злые за сильно потрепанный конвой и за свою долгую и безуспешную охоту. Михель вслушивался в тишину и стал надеяться, что пронесло. Но тут снова раздался характерный звук асдика(**) – как будто кто – то стегнул хлыстом по корпусу лодки. Все ясно, луч гидролокатора эсминца снова засек их. – Обе машины самый малый вперед. Винты лодки пришли в движение, и она медленно двинулась вперед в кромешной тьме. На такую глубину солнечные лучи уже не проникали, и U – 177 почти бесшумно скользила в царстве Нептуна, как гигантское морское чудовище, пришедшее в жизнь из древних мифов. Да только чудовище было в данный момент совершенно безобидным и при всем желании не могло причинить вреда своим преследователям. Хоть на борту и остались еще четыре торпеды, но стрельба с такой глубины невозможна. А о том, чтобы всплыть на перископную глубину и контратаковать не может быть и речи. Лодка будет сразу атакована бомбами на малой глубине, где попасть в нее значительно проще. Да и стрельба торпедой по небольшому, быстроходному и верткому эсминцу, когда он обнаружил субмарину и ждет ее атаки, имеет очень мало шансов на успех. Тем более, когда эсминцев двое. Поэтому, остается только пытаться и дальше играть в прятки, забираясь все глубже и глубже и стараться резкой сменой курса стряхнуть с хвоста назойливых преследователей. Пока затравленной “волчице” это удавалось. Она бороздила морские просторы уже больше полутора лет, побывала у берегов Америки и в Южной Атлантике, нанося неожиданные удары по противнику и тут же снова исчезая в морских глубинах. Но сегодня, похоже, ее лимит везения был исчерпан. Никогда прежде ей не приходилось так долго отрываться от погони. И Михель Корф это понимал. Если сейчас они погибнут, то вся его затея будет напрасной. Да, он получил все, что хотел. Даже на много больше, чем хотел и не рассчитывал на такую удачу. Но если все это уйдет вместе с ним на дно Атлантики, то получается, что он прожил жизнь зря. И ему остается только бороться дальше за свою жизнь. Свою и людей, которые на него надеются. Которые верят, что Старик, как они его за глаза называют, снова вытащит их из подводного ада. – Эсминец справа сто двадцать, дистанция средняя, быстро приближается! Бомбы!!! – Обе машины самый полный вперед, право на борт!!! Акустик сорвал наушники, едва услышав характерный звук шлепков о воду. Так падают глубинные бомбы. Если этого не сделать, то можно и оглохнуть от грохота взрывов. А акустик сейчас – единственный, кто хоть как – то может предупредить, с какой стороны и как быстро к тебе подкрадывается смерть. Электродвигатели взвыли, и лодка рванулась вперед, стараясь уйти как можно дальше от места, где ее обнаружили. Впрочем, рванулась, это громко сказано. При полных оборотах машин и полностью заряженных аккумуляторах она могла дать под водой не более восьми узлов и то чуть больше часа. Сейчас же батареи были порядком разряжены, и скорость под водой упала еще больше. Но, тем не менее, этого хватило, чтобы покинуть гибельную позицию. И тут грохнул первый взрыв. Он был довольно далеко, но следующие приближались. Вот лодку несколько раз сильно тряхнуло, посыпались осколки некоторых уцелевших до этого плафонов. – Левая машина стоп, правая самый малый вперед! Глубина двести пятьдесят метров! – Герр капитан, нас раздавит! – главный механик, лично став на управление горизонтальными рулями, посмотрел на командира. – У нас нет выбора. Если будем продолжать так и дальше, то скоро батареи вообще разрядятся, и мы не сможем даже двинуться с места. А это – верная смерть. А так у нас появляется шанс, что они нас потеряют. Не волнуйся, Фридрих. “Девятки” ныряли на такую глубину. А повреждений мы пока что не получили. Последние фразы командир сказал вполголоса. Они с главмехом, капитан-лейтенант-инженером Фридрихом Шефлером, прекрасно понимали друг друга и знали, что другого выхода просто нет. Оба хорошо знали лодку, на которой воевали с первого дня, как только она вошла в строй. И оба знали, что ее возможности на пределе. И остается либо рискнуть и выиграть, либо гарантированно проиграть. А выигрыш в этой игре просто сказочный – жизнь лодки и всего экипажа. Здесь, как нигде больше, актуален принцип – один за всех и все за одного. Либо все погибают, либо все добиваются победы... “Волчица” скользнула в глубину. Треск со всех сторон стал еще больше. Но стальное морское чудовище, созданное человеком, осторожно прошивало толщу воды, все дальше и дальше удаляясь от опасного места. Над головой уже прошумели винты эсминца, взрывы бомб закончились, и пока было тихо. Все было ясно, эсминцы возобновили поиск. Акустик снова вслушивался в обстановку за бортом, но похоже, корабли эскорта потеряли лодку. Михель опасался увеличивать ход и U – 177 тихонько отползала в сторону на одной машине, повернувшись к преследователям кормой. Рискованный маневр – резкое увеличение глубины, сделал свое дело. Все в центральном посту молчали, ожидая доклада акустика. Весь остальной экипаж, не занятый на боевых постах, лежал в койках, чтобы меньше расходовать кислород. Хотя, в затхлом воздухе лодки его оставалось немного. Командир ближе подошел к акустику и вопросительно посмотрел на него. Михель знал, что унтер-офицер Вальдхайм настоящий гений своего дела и очень часто U – 177 находила добычу и уходила от преследования именно благодаря ему. Поэтому, лучше всего не мешать акустику. Наконец, Вальдхайм отодвинул наушники и повернулся к командиру. – Герр капитан, похоже, они нас потеряли. Рыщут на том же месте, где мы были раньше. Ходят в режиме поиска, но в нашу сторону не суются. – Спасибо, Курт. Слушай дальше... У Михеля отлегло от сердца. Неужели, получилось? Но расслабляться рано. И лодка по-прежнему, с черепашьей скоростью, продолжала уходить все дальше и дальше от охотников, потерявших след. Вот снова громыхнули взрывы глубинных бомб, но совершенно в стороне. Все было ясно, эсминцы окончательно потеряли цель и бомбят наугад. Прошло уже больше часа. Взрывы не прекращались, но слышались с каждым разом все дальше и дальше. “Волчице” хоть и с огромным трудом, но все же удалось выскользнуть и на этот раз из цепких когтей костлявой. Михель вытер вспотевший лоб. Нервное напряжение начало спадать. Все, кто был в центральном посту, повеселели и с благодарностью поглядывали на своего Старика. Он вытащил их с того света в очередной раз. Окинув взглядом вахтенных, Михель остался доволен. – Все, камрады. Похоже, нам снова удалось надавать томми по морде, и благополучно удрать после этого. Обе машины самый малый вперед, курс один – восемь – ноль. Идем так до темноты. Потом будем всплывать. Пойду я, отдохну немного... Переговорив еще раз с акустиком и вахтенным офицером, Михель отправился в свою крохотную каютку. Устало рухнув на койку, закрыл глаза. Сильнейшее нервное напряжение давало о себе знать. Больше суток на ногах. Сначала атака конвоя, а потом непрерывная игра в кошки – мышки с эсминцами. Он добавил к своему личному счету еще три транспорта и один эсминец, который так некстати оказался на пути торпеды, предназначенной для крупного сухогруза. Похоже, это его последняя победа в э т о й войне. Больше на своей “малышке”, как он ласково называл свою U – 177, он в океан не выйдет. У Деница в отношении него другие планы. В январе 1940 года он, скрепя сердце, отпустил его, доверив лодку. Но перед этим выходом сказал без обиняков. – Михель, хватит пиратствовать. Как вернетесь в Лорьян, сдаете лодку. Мне люди с такой головой, как Ваша, нужны в штабе. А охотиться в Атлантике – для этого и молодых хватает. Это вопрос решенный. Сходите еще раз, отведете душу, и я жду Вас у себя. Война в Атлантике достигла апогея, англичане несут колоссальные потери в конвоях, но и наши потери увеличились. Ваше место – руководить действиями “волчьих стай”, а не гоняться за противником лично... Михель тогда отнесся к этому философски. Дескать, если Лев (***) сказал, что это вопрос решенный, то ему остается только согласиться. Не спорить же с адмиралом. Правда, чтобы попасть в штаб Деница, надо сначала вернуться в Лорьян. И когда твоя лодка находится посреди Атлантики, то в течение долгой дороги домой много чего может случиться... Очевидно, эсминцы уже ушли, прекратив преследование, так как взрывов, даже удаленных, больше не было слышно. Михель глянул на часы. До заката остается еще пара часов. Тогда можно будет всплыть, провентилировать лодку и зарядить аккумуляторные батареи. Заодно узнать новости, если будут. Хоть очень и не хочется, а придется самим выйти в эфир. Томми и янки подозрительно быстро научились пеленговать радиопередачи немецких субмарин. Хоть в этом районе нападения авиации можно не опасаться, но береженого бог бережет. Сейчас по любому нужно возвращаться, так как запасы топлива на исходе. Михель не заметил, как задремал и проснулся только тогда, когда матрос, посланный вахтенным офицером, начал трясти его за руку. – Герр капитан... Герр капитан... Вы приказывали разбудить Вас перед всплытием. – А? Что? Ах да... Как обстановка? – Все в порядке, герр капитан. Противник ушел, вокруг никого нет. – Все, иду... Когда Михель появился в центральном посту, все были уже на местах. Главмех снова встал рядом с рулевыми – горизонтальщиками. Перекладка рулей на всплытие, и лодка медленно пошла вверх. Когда противник ушел, она уже поднялась до глубины ста метров, поэтому всплытие на перископную глубину заняло меньше времени. Михель хотел всплыть в период сумерек, когда еще виден горизонт, чтобы сначала оглядеться в перископ. Акустик акустиком, но этим старым и надежным средством лучше не пренебрегать. Командир субмарины подумал, что уже сам становится похожим на матерого волка. Осторожного и расчетливого. Который не лезет за добычей очертя голову, а сначала хочет получить о ней максимум информации. Чтобы напасть в нужный момент, когда добыча этого не ждет. И снова исчезнуть в морских глубинах, запутав следы и оставив с носом корабли эскорта. Наконец, U – 177 достигла перископной глубины. Акустик подтвердил, что “горизонт чист” и никого поблизости нет. Михель перешел в рубку. – Поднять перископ! Лодку покачивало, но это все же не шторм. Вот труба перископа пошла вверх, и командир приник к окулярам. Горизонт, действительно, был чист. Ветер гнал небольшие волны, которые временами заливали линзы перископа. Солнце уже скрылось, но горизонт был еще виден достаточно четко. Осмотрев всю поверхность вокруг лодки на триста шестьдесят градусов, Михель убедился, что океан пустынен. Конвой, который они славно пощипали, уже очень далеко. Эсминцы, которые доставили им массу неприятностей, ушли его догонять. Гнаться за конвоем с четырьмя торпедами и с мизерным запасом топлива нет смысла. Придется возвращаться. Глядишь, кто – нибудь по дороге попадется. Михель еще раз осмотрел в перископ море и небо, но все было спокойно. Дождавшись, когда полностью стемнеет, он дал команду всплывать. Поверхность воды забурлила, и из глубин показалась рубка субмарины. С дифферентом на корму U – 177 вынырнула на поверхность. Заработали дизеля, и в лодку хлынул свежий живительный воздух. Дождавшись, когда давление внутри лодки сравняется с атмосферным, Михель открыл люк и выбрался на мостик, оглядываясь вокруг. Следом выскочили зенитчики, и тут по нервам командира ударил истошный крик. – Герр капитан, бомба!!! – Какая бомба?! – Здесь, возле зенитки!!! Поняв, что случилось что-то из ряда вон выходящее, Михель прошел к кормовой зенитке, установленной на мостике, и внимательно присмотрелся. И его седые волосы под фуражкой встали дыбом. С левого борта, между леерным ограждением и станиной зенитного автомата, лежала неразорвавшаяся глубинная бомба. Если бы было светло, то он бы и сам заметил ее, когда выбрался на мостик. Но это дело не меняло. Им выпал редчайший случай остаться в живых. Из люка выглянуло любопытное лицо лейтенанта Штера, их третьего вахтенного офицера. – Герр капитан, что – то случилось? Кто так кричал? – Английский сюрприз, лейтенант. На мостике неразорвавшаяся глубинная бомба. Михелю показалось, что он даже в темноте увидел, как побледнел лейтенант. Поскольку угрозы с воздуха не было, зенитчики покинули мостик и на него поднялись четверо сигнальщиков и вахтенный офицер – лейтенант Штер. Новость уже распространилась по лодке и сейчас пять пар глаз смотрели на притаившуюся смерть. Михель постарался сгладить ситуацию. – Все, камрады, поглядели и хватит. Следить за морем и воздухом. Лейтенант, курс строго по волне, чтобы не было бортовой качки. Вызовите на мостик первого офицера, главмеха и Герлаха. Очень скоро первый офицер обер – лейтенант Генрих Тимм, главный механик Шефлер и старшина команды торпедистов унтер – офицер Отто Герлах появились на мостике и уставились на “сюрприз”, свалившийся сверху. Предусмотрительный главмех захватил фонарь, но Михель пока не разрешил его включить. – Видели, господа? Что делать будем? – Надо разминировать, герр капитан. Рвануть может в любой момент. Очевидно, дефектный взрыватель. Но нет никакой гарантии, что при следующей бомбежке бомба не детонирует. – Я это понимаю. Отто, ты когда – нибудь это делал? – С нашими бомбами да. А вот с английскими нет... Можно попытаться вывернуть взрыватель. Тогда бомба сможет детонировать только при очень близком разрыве. Хотя, если удалить взрыватель, то можно попытаться выкинуть ее за борт. Отпилить ножовкой часть леерного ограждения, чтобы не мешало. А пока ее надо зафиксировать, чтобы не болталась. – А вы, господа, с таким сталкивались? – Давно, герр капитан... – Значит, будем разминировать. Отто, неси все, что нужно. Когда мы будем работать, всем лишним покинуть мостик. Герр обер – лейтенант, если что, примете командование лодкой и действуйте по обстоятельствам. Вместе с главмехом уйдите подальше – в кормовой торпедный отсек. Вы оба нужны лодке. Живые. – Герр капитан, а Вы?! – А я останусь здесь и помогу Отто. Когда – то этим занимался. – Герр капитан, но я тоже имел дело с глубинными бомбами!!! Правда, давно... – Обер – лейтенант, Вам сколько лет? – Двадцать четыре. – А мне шестьдесят два. Уважайте старшего по возрасту и по званию. Нам двоим тут делать нечего. Мы с Отто справимся сами. Если бомба все же рванет, то она разрушит только рубку. Корпус может и пострадает, но торпеды не детонируют. И тогда Вы единственный, кто сможет принять командование лодкой. Второй и третий офицеры еще зеленые. Повреждения будут таковы, что погрузиться, скорее всего, вы уже не сможете. Поэтому, постарайтесь достичь Азорских островов. Они принадлежат Португалии и это ближайшая нейтральная территория. Добраться до Лорьяна, или других французских портов не пытайтесь. Английская авиация обнаружит и утопит вас очень быстро. Лодку интернируете у португальцев на Азорах. Нейтралы вас не выдадут англичанам. К испанским берегам в Гибралтарском проливе тоже не ходите, там полно кораблей и авиации противника. Думаю, никто здесь не хочет угодить в плен. Все, господа. Нам надо работать... Отто вернулся с инструментами, а первый офицер с главмехом покинули мостик. Командир с торпедистом склонились над бомбой. – Английская МК-

VII

. Сто тридцать шесть килограммов взрывчатки, если мне не изменяет память. И если эта бочка ахнет, всем тошно будет... – Герр капитан... А зачем Вы сказали, чтобы если что... шли к Азорским островам? Ведь если рванет, могут уже никуда не дойти... – Нельзя отнимать у людей надежду, Отто... Все сейчас на взводе. Не хватало, чтобы у кого-нибудь истерика началась. А там и до паники недалеко. Если хотим выжить, надо собрать всю волю в кулак и действовать, как на учениях. – Герр капитан, простите, можно еще один вопрос? А то... Вдруг, потом не смогу... – Можно, Отто. Сейчас все можно. – Герр капитан, а это правда, что Вы русский? И воевали в прошлую войну против Германии? – Правда, Отто. Только, не совсем русский. Мать русская, а отец немец. Потомок тех, кто приехал в Россию еще во времена Петра Великого. И в прошлую войну я воевал против Германии, так как был офицером Российского Императорского флота и присягал своему императору. И не пожелал присягать большевикам после октябрьского переворота в семнадцатом году. И за это вся моя семья была уничтожена комиссарами, а я сам чудом уцелел. Это чтобы тебе было понятнее, почему я здесь. – Простите, герр капитан... – Ладно, Отто... Что ворошить прошлое... Давай лучше английским “гостинцем” займемся... Время шло, мерно стучали дизеля, и лодка двигалась в ночной темноте. Сигнальщики напрягали зрение, вглядываясь в ночную темень, но океан был пустынен. Волны догоняли лодку, приподнимали ее на гребень и уходили вперед. Небо было ясным, над горизонтом взошла Луна и осветила все вокруг призрачным светом. Одинокая “волчица” скользила по поверхности, все дальше и дальше удаляясь от того места, где ее очередная охота чуть не стала последней. Вахтенный офицер поглядывал время от времени на командира и старшину торпедистов, возившихся возле бомбы, но не лез с вопросами и советами. Он, как и все остальные на лодке, верил, что Старик обязательно справится и с этой проблемой. Потому, что иначе просто не может быть... Шумела вода за бортом. Лунный свет придавал какую – то нереалистичность всему происходящему. Блестели гребни волн, вода накатывалась на палубу и лодка, как призрак, вынырнувший из морских глубин, неслась вперед. Курс строго по волне избавил от заметной бортовой качки, но работа все равно не двигалась. Бомба лежала в довольно неудобном положении. Утешало только то, что это все-таки не мина, где можно нарваться на какой-нибудь сюрприз, специально установленный для затруднения разминирования. В глубинных бомбах устанавливать подобные вещи нет смысла. Провозившись больше часа, Отто развел руками. – Нет, герр капитан, ничего не получается. Чтобы добраться до взрывателя, надо развернуть бомбу. А трогать ее опасно. – Ясно. Значит, будем действовать русским способом. – Это как? – Ломом и кувалдой. – Герр капитан, Вы что?! – Шучу, Отто, шучу. Давай, неси ножовку, изоленту, нож и хороший крепкий трос. Растительный, разумеется. Диаметр не меньше двадцати миллиметров и длиной не менее тридцати метров. И захвати еще пару человек покрепче. Когда Отто вернулся с подмогой, командир разъяснил план действий. – Слушайте внимательно, камрады. Сейчас обвязываем бомбу тросом, фиксируем трос по периметру изолентой, чтобы он не соскочил. Обносим трос вокруг станины зенитки. Отпиливаем участки леера, которые держат бомбу. После этого вы двое спускаетесь на палубу, а мы вываливаем бомбу с мостика и начинаем осторожно потравливать трос. Ваша задача – придерживать бомбу руками и не давать ей биться о рубку. Когда она будет на уровне палубы, направить ее за борт. Только привяжитесь к леерам на рубке, чтобы за борт не смыло. Задача ясна? – Так точно, герр капитан! – Вперед. Теперь Ваша задача, лейтенант. Предупредите машину, чтобы были готовы дать полный ход двумя дизелями. Перед сбросом бомбы стоп машина и только удерживать лодку строго по волне, чтобы не было сильной бортовой качки. Задача ясна? – Так точно, герр капитан! – Выполняйте. Ну а мы давайте снова займемся нашим гостинцем... Как ни странно, но этот способ сработал. Когда Отто отпилил часть леера, и бомба пошевелилась, она была уже прочно обвязана манильским тросом. Михель сам держал конец троса, обнесенный вокруг станины зенитки, а Отто, взяв в помощники еше двух сигнальщиков, находившихся здесь же, осторожно вывалил бомбу за пределы мостика. Потравливая трос, бомбу опускали все ниже. Двое матросов, стоящих на палубе возле рубки, придерживали опасный “подарок” руками, не давая ему раскачиваться. Вахтенный офицер уже остановил машины и только небольшими толчками вперед удерживал лодку на курсе, не давая ей развернуться бортом к волне. Вот бомба коснулась палубы и пошла дальше, скользя по округлому корпусу субмарины. Все, кто находился наверху, судорожно глотали слюну. Наконец, бомба скрылась в воде, продолжая натягивать трос. – Лейтенант, внимание! Отто, обрезать трос! – Готово!!! – Обе полный вперед!!! Оба дизеля, глухо ворчавшие до этого момента, взревели на максимальных оборотах. U-177 рванулась вперед, стремясь как можно быстрее удалиться от этого места. Михель стоял на мостике и глядел за корму, отсчитывая секунды. Время шло, но взрыва не было. Значит, им действительно сказочно повезло. Бомба, попавшая прямо в лодку, имела какой-то дефект. Командир знал, что порядка полутора процентов бомб этого типа не срабатывали. Значит, им удалось нарваться именно на эти полтора процента. Есть все-таки военное счастье на свете. Не обманули его сорок лет назад... – Все... Лейтенант, сбавляйте обороты до экономического хода. Курс на Лорьян. Камрады, благодарю всех за проделанную работу. Свободным от вахты отдыхать... Спустившись вниз, командир первым делом составил радиограмму и отдал радисту. Хочешь, не хочешь, а сообщить об инциденте придется. Правда, во второй флотилии “Зальцведель”, к которой имела честь быть приписана U – 177, за ней уже давно закрепилась репутация удачливой лодки, которая выпутывается из самых безнадежных ситуаций. Так же, как и репутация счастливчика за ее командиром, Михелем Корфом, бывшим чем – то вроде местной достопримечательности. Рядом с другими командирами лодок, не говоря о прочих офицерах, он выглядел настоящим реликтом, свидетелем ушедшей эпохи. Те, кто видел его впервые, ничего особого не замечали, но когда узнавали, что седому, но подтянутому и подвижному, как электрон на орбите атома, корветтен – капитану больше шестидесяти лет и он успешно командует субмариной, то впадали в ступор. Михель, правда, относился ко всему спокойно, нос не задирал и со всеми старался поддерживать дружеские отношения. Этому также способствовало то, что на подводных лодках Кригсмарине (****), в отличие от надводных военных кораблей, нравы были более либеральные, но ни о какой расхлябанности речь не шла. Просто дисциплина в экипажах подводных лодок держалась, в основном, на самодисциплине самих подводников. И новички понимали это очень быстро, так как из-за одного разгильдяя могли погибнуть все. С командиром флотилии, корветтен-капитаном Виктором Шютце, у Михеля тоже сложились нормальные деловые отношения. Не смотря на то, что командир флотилии был значительно моложе его и находился в одинаковом звании, Михель сразу дал понять – он во флотилии простой командир лодки, как и все остальные. Не более того. И вести интриги за его спиной не собирается. Закончив с делами, Михель отправился в каюту. Пока есть возможность, надо поспать. А то неизвестно, что будет завтра. Этот район Атлантики находится за пределами радиуса действия английской авиации, но сейчас они направляются к берегам Франции, где опасность быть обнаруженным возрастает многократно. Много подводных лодок с начала войны уже отправилось на дно. И кто бы мог подумать, что авиация может стать таким эффективным инструментом в борьбе с субмаринами. Даже если самолет и не уничтожит лодку атакой бомбами, то сообщит о ее местонахождении и наведет военные корабли. Ладно, учтем... – Михель, можно к тебе? – в переборку постучал главмех. И по его физиономии командир понял, что друг пришел не с пустыми руками. – Заходи, Фридрих. Ты по делу, или как? – Считай, что по делу. Со вторым днем рождения тебя, командир. Да и всех нас заодно. Если бы не ты... – Ладно, ладно. Давай, доставай. Вижу же по твоей физиономии, что не с пустым карманом пришел. – Ну, герр капитан, ничего от тебя не скроешь! Доставай рюмки... Главмех извлек из кармана плоскую флягу и водрузил на стол, на котором уже стояла пара маленьких серебряных стаканчиков, вполне успешно игравших роль коньячных рюмок. Держать стеклянную посуду было опасно, после первой же бомбежки она рисковала разлететься вдребезги. Хоть на борту лодки выпивка и не одобрялась, но на небольшие дозы, в пределах разумного, Михель закрывал глаза. За что главмех был ему благодарен. И они иногда пропускали по несколько рюмок хорошего французского коньяка. Особенно, если был соответствующий случай. А уж сегодня случай был – дальше некуда. Хоть командир и старался не подавать виду, но весь экипаж прекрасно понимал, что сегодня они все во второй раз родились на свет. Разлив коньяк, командир с главмехом подняли стаканы. – Ну, с днем рождения, Фридрих! Кстати, сколько раз тебе говорить, что это же форменное святотатство – наливать коньяк в металлическую флягу. – А что делать, Михель? В стекле опасно, сколько бутылок уже при бомбежке разлетелось. А фляжке ничего не станется. Жаль, что ты уходишь. Неизвестно, кого вместо тебя пришлют. – Ничего не могу поделать, Лев распорядился. Ты же знаешь, что его лучше не злить. – Ладно, дай бог, чтобы на новом месте у тебя все сложилось. Да и нам прислали кого-нибудь адекватного. Команда вся расстроена, что ты уходишь. Кстати, тебя уже наделили чуть ли не мистическими способностями. Говорят, что у простого человека так не бывает. – Вот людям делать нечего. Какие мистические способности? Просто каждый хорошо делает свою работу, только и всего. – Ой, не скажи... А прорыв с мелководья под огнем сторожевика возле американского побережья, когда не было возможности погрузиться на большую глубину? И ты приказал вести артиллерийскую дуэль с этим недомерком, но не погружаться ни в коем случае, пока мы не выйдем на достаточные глубины? А таран английского эсминца, когда он только погнул нам перископ, а мог бы разрубить пополам? А атака самолета, когда было поздно погружаться, и ты снова рискнул, оставшись на поверхности и лично открыв огонь из зенитки? И умудрился сбить его, когда он был уже на боевом курсе и приготовился бросать бомбы? А сколько раз мы уходили от преследования эскорта после атаки конвоев практически без повреждений? И в довершение всего сегодняшний случай. Сначала игра в прятки с эсминцами почти сутки, а потом и неразорвавшаяся бомба на мостике. От которой мы все с божьей и с твоей помощью все же избавились. Михель, я с ними в чем – то согласен. Так не бывает! Как будто судьба тебя хранит. Да и нас всех вместе с тобой заодно. – Фридрих, ты сейчас можешь договориться до того, что я продал душу дьяволу, как доктор Фауст. Ведь все очень просто. Когда мы гнались за танкером возле американского побережья и зашли на мелководье, то погружаться там было нельзя категорически. Глубина под килем была не более двадцати метров. Если бы мы погрузились, то стали бы беззащитной мишенью для этого, как ты сказал, недомерка. Это рыболовное корыто в прошлом, которое переименовали в корабль противолодочного патруля, вооружив небольшой пушчонкой и загрузив глубинными бомбами, шутя могло бы расправиться с нами на мелководье. По такой мелкой и верткой блохе попасть торпедой почти невозможно. И он бы просто забросал нас бомбами, так как наша подводная скорость была бы значительно ниже, чем у него. А в надводном положении мы превосходили его как в скорости, так и в вооружении. И когда он только бросился к нам и начал стрелять, надеясь, что мы уйдем под воду, а вокруг него начали рваться наши 105-миллиметровые снаряды, то это было для него неприятной неожиданностью. И он счел за благо развернуться и попытаться удрать, пока к нему не прилетел в корпус один из наших “гостинцев”. Хоть наши ребята в него и не попали, но свою задачу выполнили. Прогнали этого наглеца и дали возможность добраться до больших глубин, где мы сразу и нырнули, так как этот недомерок вызвал авиацию. Как видишь, никакой мистики. Мы все просто хорошо выполняли свою работу. Точно также могу разобрать по полочкам и остальные случаи. Просто, нельзя зацикливаться на инструкциях. Они не могут охватить абсолютно все случаи. И иногда приходиться подходить творчески к их выполнению. Иными словами, как говорил император Петр Великий: “Не держись устава, аки слепой стены”. То есть, действовать надо сообразно обстановке. – Эх, Михель... Надо ведь еще и знать, когда и как отходить от инструкций... Ладно, давай еще по одной и отдыхай. Тебе надо выспаться. А то, неизвестно, что завтра будет. А я в машину схожу, погляжу. От сотрясений корпуса при бомбежке там все же кое – что разболталось. – Ничего опасного нет? – Если бы было, я бы сразу сказал. Так, мелочи... Когда главмех ушел, Михель растянулся на койке и закрыл глаза. Сон не шел, и он в который раз прокручивал в уме события последних суток. Да, сегодня им по – настоящему повезло, как бы он не успокаивал главмеха. Одна бомба в них все же попала. И если бы она взорвалась, то это гарантированно отправило бы U – 177 в ее последнее плавание – на дно Атлантики. Вместе со всем экипажем. Надо признать, что “девятки”, не смотря на свою хорошую мореходность, автономность, вооружение и более лучшие бытовые условия экипажа, чем на “семерках” (*****), все же сильно проигрывают им в маневренности под водой. Меньших размеров, более легкая и маневренная “семерка”, обладающая практически одинаковой подводной скоростью с “девяткой”, быстрее погружалась в случае опасности, и на ней было легче ускользать от погони. Главный недостаток “семерок” – невозможность действовать на большом удалении от баз. Запасов топлива не хватает. И если для “девяток” походы в южную Атлантику и в Индийский океан – обычное дело, то для “семерок” это невозможно. Они оперируют не дальше центральной Атлантики. Первые походы “семерок” к берегам США были возможны только за счет расположения дополнительных запасов топлива в балластных цистернах и уменьшения запаса торпед на борту. Значит, на первых порах можно уже определиться, на что делать ставку. А там видно будет... (*) “Девятка” – немецкая подводная лодка типа IX. До появления лодок типа

XXI

– самые крупные торпедные лодки немецкого ВМФ в годы второй мировой войны, предназначенные для действий на удаленных коммуникациях в океанах. Выпускались в модификациях

IX-A

,

IX-B

IX-C

, IX-C/40, IX-D1, IX-D2, IX-D42. Основные параметры лодки типа IX-C: Длина – 76,8 м Водоизмещение надводное/подводное – 1120/1232 т Предельная глубина погружения – 230 м Скорость хода надводная/подводная – 18,3/7,3 узла Вооружение – носовых торпедных аппаратов – 4, кормовых торпедных аппаратов – 2, запас торпед – 22. Палубное орудие 105 мм – 1, зенитный автомат 37 мм – 1, зенитный автомат 20 мм – 1. Количество и калибр зенитных автоматов часто варьировались. (**)Асдик – английское название гидролокатора (***)Лев – прозвище адмирала Карла Деница, командующего подводным флотом Германии, которое дали ему немецкие подводники. (****)Кригсмарине – название Военно-Морского Флота Германии в период 1933 – 1945 г. (*****) “Семерка” – немецкая подводная лодка типа

VII

. Самый многочисленный тип лодок немецкого ВМФ в годы второй мировой войны. Действовали в пределах северной и центральной Атлантики, а также в европейских морях. Выпускались в модификациях

VII-A

,

VII-B

,

VII-C

, VII-C/41,

VII-D

,

VII-F

. Подводные лодки модификаций

VII-C

, по совокупности параметров и возможностей, многими были признаны самыми удачными лодками второй мировой войны. Основные параметры лодки типа VII-C: Длина – 67,1 м Водоизмещение надводное/подводное – 769/871 т Предельная глубина погружения – 230 м Скорость хода надводная/подводная – 17,7/7,6 узла Вооружение – носовых торпедных аппаратов – 4, кормовых торпедных аппаратов – 1, запас торпед – 14, палубное орудие 88 мм – 1, зенитный автомат 20 мм – 1. В ходе войны с многих “семерок” палубные 88-мм орудия были сняты, а зенитное вооружение усилено. Глава 2 Неожиданные встречи Когда Михель проснулся и глянул на часы, было уже восемь двадцать по бортовому времени. Раз его не будили, значит, ничего особого за ночь не произошло. Лодка мерно покачивалась, гул дизелей доносился через переборку. Но поскольку слух подводника уже привык отфильтровывать эти звуки, Михелю казалось, что вокруг стоит тишина. Выбравшись на мостик, поздоровался с вахтенными и с наслаждением вдохнул полной грудью свежий морской воздух. Вокруг простиралась северная Атлантика. Лодка шла экономическим ходом, экономя топливо, плавно переваливаясь с борта на борт. Небо было ясным, горизонт чистым. Ни одного военного корабля, или транспорта, в пределах видимости не было. Что было неудивительно, они уже уклонились довольно далеко на юг от обычного маршрута североатлантических конвоев. Самолетов здесь тоже можно не опасаться. Для авиации берегового базирования очень далеко. Если только нелегкая не принесет в этот район авианосец. Но при дальнейшем продвижении на восток опасность резко возрастет. Английские “Сандерленды”, “Веллингтоны” и “Либерейторы” залетают далеко в океан. Поэтому, придется не раз нырнуть, прежде чем они доберутся до Лорьяна. А пока все идет по плану. По времени осталось немного. Сегодня 10 октября 1942 года. Разница между календарями тринадцать дней. Значит, осталось три дня. Но... Он все равно вернется в Лорьян. И приведет туда свою “малышку”. И также свой экипаж, который верит в своего Старика. А там будь, что будет... – Герр капитан, радиограмма! – из люка высунулся радист. – Уже расшифровали? – Так точно! Михель взял бланк и развернул. В радиограмме сообщалось о присвоении ему очередного звания фрегаттен – капитан. А также напоминание о сдаче командования лодкой по приходу в базу и прибытие в распоряжение штаба подводных сил. – Поздравляем, герр капитан!!! – вытянулись радист и вахтенный офицер. – Что, уже все знают? А я, как всегда, узнаю обо всем последним? – усмехнулся Михель. – Получили рано утром, но первый офицер запретил Вас будить... Командир флотилии “Зальцведель”, или второй флотилии подводных лодок Кригсмарине, корветтен – капитан Виктор Шютце был очень удивлен, когда к нему в кабинет вошла странная пара. Гестаповец в мундире штурмбанфюрера, и какой – то тип в штатском. О посетителях его предупредили заранее, но подробностей не сообщили. И вот увидев эту парочку, он чисто машинально стал припоминать все грехи, которые числились за ним самим и за флотилией. Потому, как визит гестапо ничего хорошего не может предполагать в принципе. Если бы это были “свои” гестаповцы, из Лорьяна, с которыми иногда приходилось пересекаться по служебным вопросам, то это одно. Но визитеры прибыли из Берлина, что наводило на нехорошие мысли. После взаимных приветствий штурмбанфюрер Заугель изложил цель своего визита. – Герр корветтен – капитан, разрешите представить вам моего спутника. Профессор Хельмут Диц, доктор истории, сотрудник института “Аненербе”. У него есть к Вам ряд вопросов. Хочу предупредить, что все, что будет сказано здесь, должно остаться строго между нами. – Я понимаю, герр штурмбанфюрер. В этом отношении можете не волноваться. Рад буду помочь вам, если смогу. Шютце окинул взглядом своих собеседников. Гестаповец никакого удивления не вызывал. Обычная ищейка, на каких он уже насмотрелся. А вот доктор истории... Шютце неплохо разбирался в людях и был хорошим физиономистом. Доктор истории был очень интересной личностью. По внешнему виду – явный не комбатант возрастом хорошо за пятьдесят. Но про таких говорят – одержимые. Готовые преодолевать любые препятствия, идти напролом не считаясь ни с какими затратами и потерями, не щадить ни себя самого, ни других, лезть буквально к черту в пасть ради достижения цели. Какой бы эфемерной и призрачной она ни была. И во всем иметь свое мнение, зачастую не совпадающее с мнением признанных авторитетов. И надо признать, что вот именно такие и совершали удивительные открытия во все времена. Почувствовав интерес к своей персоне, профессор оживился. – Благодарю Вас, герр Заугель. Герр Шютце, можно я буду Вас так называть? Я человек сугубо штатский и плохо разбираюсь в военной форме. Мне бы хотелось поговорить с Вами об одном из Ваших офицеров – Михеле Корфе. – Пожалуйста, профессор. А чем он так Вас заинтересовал? – Вам известно, что Михель Корф, это его не совсем настоящее имя? Что когда – то он был Михаилом Рудольфовичем Корфом и служил в русском флоте во время Великой войны? – Известно, профессор. И Корф этого никогда не скрывал. Об этом знает вся флотилия и адмирал Дениц тоже. – Я это знаю, так как уже просмотрел некоторые материалы. Мне хотелось бы поговорить с Вами, как с военным моряком. Что Вы можете сказать о Корфе? – А что сказать? Хороший командир субмарины, отмечен наградами Рейха, имеет на своем счету двадцать девять потопленных кораблей врага. Обладает незаурядным аналитическим умом, мыслит нестандартно. Все приказы и инструкции не принимает бездумно к исполнению, а исходит из конкретной ситуации. Иногда отступает от буквы приказа и делает все по своему, но неизменно добивается успеха. Команда лодки его просто боготворит, и наделяет чуть ли не мистическими способностями. Ни в чем противозаконном он замечен не был. В свои шестьдесят два года выглядит прекрасно и обладает отменным здоровьем. Не курит, в чем ему искренне завидуют многие подводники. По части выпивки – очень в меру. На берегу, после похода, любит посидеть в ресторане, но никогда не напивается до скотского состояния, как некоторые. Женщины – тут большой любитель. Но садиться себе на шею не позволяет никому. Если только какая дамочка начинает активные поползновения на его матримониальный статус, то он тут же с ней расстается и заводит другую пассию. – А что так? Почему он до сих пор не женат? – Вся его семья – отец, мать, жена и двое детей были убиты большевиками во время переворота в России в семнадцатом году. После этого он так больше и не женился. Но чем это может Вас заинтересовать? – Понимаете, герр Шютце. Ведь Вы в курсе, что наш институт занимается тем, что изучает великое наследие наших предков. Тайные знания, которые либо дошли до нас в сильно искаженном виде, либо в каких-то отрывочных фрагментах, из которых зачастую невозможно создать цельную картину. И вот разгадка этих великих тайн древности и есть наша главная задача. Сделать так, чтобы эти тайные знания работали на благо и величие Рейха. Вам это понятно? – Понятно, но какое отношение к этому имеет Михель Корф? – Подозреваю, что самое непосредственное. Ведь Вы сами сказали, что команда лодки просто боготворит своего командира и наделяет его чуть ли не мистическими способностями? – Да, это так. О его феноменальной удачливости и способности выкручиваться из тяжелейших ситуаций во флотилии уже слагают легенды. Где зачастую трудно отличить правду от вымысла. Но он на все отвечает односложно. Дескать, нужно, чтобы каждый хорошо делал свое дело. А везучесть это просто приложение к старательности. Если старательности не будет, то на везучести далеко не уедешь. – Согласен, но случай с Корфом, похоже, выходит за рамки обычного везения. Давайте, сейчас я расскажу кое – что, а Вы послушаете. Не сомневайтесь, Вам, как военному человеку, это будет очень интересно. А потом выскажете свое мнение. – Хорошо, профессор. Вы меня просто заинтриговали. – Итак, Михаил Корф. Родился в 1880 году в Санкт-Петербурге, в Российской империи, в семье таможенного чиновника Рудольфа Корфа. Обрусевшего немца, потомка немецких переселенцев, приехавших в Россию еще во времена императора Петра Первого. Мать Мария Корф, урожденная Меркулова, из купеческого сословия. В семье Михаил – старший из детей. Кроме него есть еще две дочери – Агнесса и Маргарита 1884 и 1888 годов рождения соответсвенно. Маленький Михаил с детства бредит морем. Но о карьере военного моряка даже не помышляет, так как реально оценивает свои возможности. В Морской кадетский корпус, единственное учебное заведение, которое готовит офицеров для русского военного флота, принимают только детей дворян, а он таковым не является. Поэтому, Михаил Корф заканчивает здесь же, в Санкт-Петербурге, мореходные классы и становится штурманом торгового флота. Коим и работает до начала войны между Россией и Японией в 1904 году. С началом войны он, как имеющий воинский чин прапорщика военного времени, так назывались офицеры запаса в русском военном флоте, оказывается в Порт-Артуре и назначается штурманским офицером на броненосец “Севастополь”. Но служит на нем недолго. Когда японцы блокируют Порт – Артур с суши, он отправляется на сухопутный фронт в составе отряда моряков, снятых с кораблей и командует полуротой морской пехоты. Но опять недолго. С его подачи формируется небольшой разведывательно-диверсионный отряд, основу которого составляют казаки-пластуны. Поверьте, это были сущие дьяволы. Прапорщик Корф возглавляет этот небольшой отряд численностью около двадцати человек и регулярно наведывается в тыл к японцам, создавая им всяческие неприятности. Причем, казаки поражены способностями морского офицера в сухопутной войне и его авторитет непререкаем. За многочисленные вылазки в тыл противника, и нанесения большого урона врагу, прапорщик Корф награжден орденом Святой Анны четвертой степени, а за уничтожение японской батареи осадных орудий орденом Святого Георгия четвертой степени. После падения Порт-Артура Корф, не желая сдаваться в плен японцам, с тремя казаками и двумя матросами решается на форменную авантюру. Они захватывают китайскую лодку и под покровом ночи выходят в море под носом у японцев. Как им удалось проскользнуть, до сих пор никто понять не может. Но, как бы то ни было, наши мореходы поневоле хоть и с трудом, но все же добираются под парусом до Циндао – немецкой колонии в Китае, где и остаются до конца войны, поскольку прорываться в Россию через охваченную войной китайскую территорию, на это даже авантюрист Корф не решается. После войны Корф возвращается к своей службе в торговом флоте и ничем особо выдающимся больше не занимается. В 1907 году женится, в браке имеет сына и дочь. Правда, как награжденный орденом Святого Георгия, приобретает право на потомственное дворянство, на основании чего в 1913 году сдает экстерном экзамены за Морской корпус и получает чин поручика по Адмиралтейству. С началом войны призывается в действующий флот и служит на Балтике. К началу войны Корф становится уже капитаном торгового флота и его богатый опыт, а также хорошее знание немецкого языка оказываются востребованными в штабе Балтийского флота. Но авантюрный склад характера снова проявляется в нем с огромной силой и он всеми правдами и неправдами добивается перевода на боевые корабли и попадает, в конечном счете, в отряд подводных лодок. Здесь его тоже стараются держать на штабных должностях, но он все равно часто выходит в море на лодках, как представитель штаба под предлогом необходимости штурманского обеспечения. Против чего командиры лодок нисколько не возражают, поскольку хорошее знание Корфом района плавания ни у кого не вызывает сомнений. В ходе войны Корф производится из поручиков по Адмиралтейству в лейтенанты, а потом и в старшие лейтенанты, то есть становится полноправным кадровым офицером военного флота. За храбрость в боях награждается орденом Святого Станислава второй и третьей степени и орденом Святой Анны третьей степени. После отречения русского императора Николая Второго, и прихода к власти Временного правительства в России, продолжает службу на флоте и получает чин капитана второго ранга. А потом начинается полный развал. Большевики захватывают власть, и капитан второго ранга Корф отказывается им служить. Первое время его не трогают, но тут, на его беду, среди комиссаров оказывается тот, кто в свое время пострадал от действий таможенного чиновника Рудольфа Корфа, который пресек попытку провоза большой партии нелегальной литературы. Комиссар вместе с пьяной солдатней заявляется к нему в дом и устраивает погром. Михаила в этот момент дома не было. Корф старший оказывает сопротивление, и озверевшие большевики убивают всех, кого находят. Погибли родители Михаила, его жена и двое детей. Его сестры к тому времени уже вышли замуж и уцелели в этой резне, но их следы Михаил потерял. Скорее всего, они тоже погибли в гражданской войне. Когда Михаил вернулся домой и увидел то, что натворили большевики, он поседел и чуть с ума не сошел. Договорился о похоронах своих близких, а сам отправился на поиски убийц. Нашел довольно быстро. Переоделся в матросскую форму и, выдавая себя за революционного матроса – балтийца, за несколько дней вырезал всех. Навыки, полученные у казаков – пластунов, очень пригодились... – Ну, Вы даете, профессор!!! Я таких подробностей не знаю. Вот уж никогда бы не подумал, что наш старина Михель на такое способен! – Способен, герр Шютце. И еще как способен. Дальше – больше. Не все у него прошло гладко, и большевики узнали, что Корф начал свою вендетту. Его ищут, но он бежит из Петрограда на Дон и вступает в Добровольческую армию генерала Корнилова. Воюет в сухопутных частях против красных, а когда у белых появляется свой флот, переходит туда. Во время службы на флоте белых в составе Вооруженных Сил Юга России получает чин капитана первого ранга. После падения Крыма уходит с остатками белого флота в Бизерту. До конца 1924 года ведет там довольно тихую жизнь вместе с остальными русскими, пока Франция официально не признает большевистскую Россию и распускает все русские воинские формирования на своей территории. И тут Михаил Корф как с цепи сорвался. Высказав своим недавним союзникам все, что о них думает, возвращается к работе на торговых судах и вскоре оказывается в Шанхае. Здесь тоже обосновалась большая диаспора русских, которые бежали от большевиков. Михаил Корф оседает в Шанхае на пять лет и об этом периоде его жизни известно немного. Очень похоже, что он занимался контрабандой опиума. И за ним гонялась вся английская полиция в Гонконге и Сингапуре, а также французская полиция в Индокитае. За его поимку была обещана большая награда, но Корф оставался неуловимым. В самом же Шанхае, куда он возвращался после своих нелегальных операций, он вел себя как тихий и законопослушный обыватель, которого нельзя было обвинить ни в чем противозаконном. Впрочем, китайские власти всегда отличались редкостной продажностью. Поэтому, скорее всего, он просто прикормил местную полицию и его не трогали. Так продолжается до 1931 года, когда Корф, неожиданно для всех, покидает Шанхай, оставляет свой очень прибыльный, но и очень опасный опиумный бизнес, и появляется в Германии. Здесь у него осталась очень дальняя родня по линии отца, с которыми он установил контакт еще во время жизни в Шанхае. Поскольку, к ним в гости прибыл не эмигрант – голодранец, а очень и очень состоятельный человек, родня Корфа была очень рада. Дальше Михаил Корф изъявляет желание остаться жить в Германии и превращается в Михеля Корфа. Этнического немца, вернувшегося на историческую родину. Ведь формально это так и есть. А дальше снова начинается непонятное. Имея приличные средства и имея возможность заняться коммерцией, Корф вместо этого поступает на работу инженером на верфь “Германия” в Киле. На все удивленные вопросы отвечает, что заниматься коммерцией он не умеет, и лучше будет делать то, что умеет. Так продолжается до 1935 года, пока не начинается возрождение былой мощи подводного флота Германии и он встречается с Карлом Деницем. О чем они говорили, не известно. Но два ветерана – подводника, хоть и враги в прошлом, поняли друг друга, и нашли общий язык. Корф оставляет работу на верфи и переходит на службу в подводный флот в звании капитан – лейтенанта. Выше ему не дали, но он особо и не расстроился, так как вернулся к любимой работе. В связи с возрастом и благодаря своему богатому опыту прошлой войны, а также опыту работы на верфи, строившей подводные лодки, он становится офицером – инструктором учебной флотилии. До начала войны в 1939 году капитан – лейтенант Корф исправно несет службу по подготовке молодых подводников и ничем особым не выделяется. Но после начала войны в него как будто снова вселяется бес. Он заваливает командование рапортами с просьбой отправить его на боевую лодку. Доходит до самого Деница. Дениц сначала пытается урезонить старого вояку, но потом видит, что это невозможно. Пройдя курс подготовки командира лодки, Корф становится на непродолжительное время командиром одной из старых лодок, а потом, в декабре 1940 года, принимает только что построенную большую лодку U – 177, которой командует до сих пор. Воюет успешно, награжден Железными крестами первого и второго класса, Рыцарским крестом, получил очередные звания корветтен – капитана, фрегаттен – капитана и командование очень довольно его действиями. И сейчас адмирал Дениц хочет забрать его к себе в штаб. Как вам история? – Очень увлекательно, профессор. Признаться, Вы поведали ряд очень интересных подробностей, о которых я не знал. Корф не очень любит рассказывать о своем прошлом. И несомненно, если бы о нем написать книгу, то она стала бы бестселлером. Просто удивительная судьба у человека. Но я пока что не услышал ничего, что могло бы заинтересовать Вас в Вашей области – чего-то мистического и необъяснимого. – Не торопитесь, герр Шютце! Скажите, видели ли Вы у Корфа медальон, который он носит на шее? – Какой медальон? – Вот этот... Профессор достал из портфеля фотографию и положил на стол. Шютце взял ее в руки и внимательно рассмотрел. На снимке был Корф в расстегнутой куртке, первый офицер Тимм и главмех Шефлер, стоявшие на мостике лодки возле тумбы перископа. На заднем фоне было море и было ясно, что всем очень жарко. Очевидно, снимок сделали в тропиках, когда U – 177 ходила в южную Атлантику. В разрезе куртки командира был хорошо виден какой – то круглый медальон вместе с крестиком. Офицеры улыбались и, очевидно, находились в прекрасном настроении. Шютце пожал плечами. – Ну и что? Медальон, как медальон... – Вот, взгляните еще. Это увеличенное фото с первого снимка. Профессор достал еще одну фотографию. Здесь был крупный план медальона. Резкость, кончно, была не такая четкая, как на первом снимке, но вполне можно было разобрать даже мелкие детали – диск правильной формы с выгравированной в центре головой какого – то хищника с оскаленной пастью, от которой к краям медальона расходились спиралевидные лучи. Шютце внимательно рассмотрел фото, но так и не смог понять, в чем же тут секрет. – Простите великодушно, профессор, но я не могу взять в толк, что же именно тут непонятного. Ну, медальон... Ну, круглый... Ну, какая – то псина на нем изображена... – Позвольте небольшой экскурс в историю, господа. Эта, как Вы выразились, псина – стилизованное изображение медведя. В древних скандинавских сагах упоминается, что подобные амулеты носили воины, считавшиеся непобедимыми. Правда, до сих пор не удалось обнаружить ни одного. Похожего типа, просто со спиралевидными лучами, находили и неоднократно. Но вот именно такого, с изображением медведя, не нашли до сих пор. Согласно легендам воин, носящий такой амулет, находится под защитой древних языческих богов, которые приносят ему удачу на войне. И этот амулет, якобы, обладает чудодейственной силой. Какой именно, установить не удалось, так как сведения отрывочны и получены из разных источников... Шютце понял, что профессора понесло. Он с большим трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Так вот, оказывается, зачем приехал сюда этот алхимик от истории! Михель Корф находится под защитой древних богов!!! И именно этому он обязан своим боевым успехам!!! Если рассказать об этом в кругу офицеров флотилии, да и самому Корфу, веселье будет обеспечено надолго. Какую же кличку придумают Михелю, когда эта история станет достоянием всех? Ведь Михель не удержится и обязательно расскажет своим друзьям. А те разнесут дальше. Хоть гестаповец и предупредил о секретности, но старина Михель этот бред всерьез не воспримет, и максимум через неделю смеяться будет уже вся флотилия. Господи, и до чего только люди не доходят от безделья... По едва заметной улыбке на лице гестаповца Шютце понял, что не одинок в своем мнении, но виду не подал, слушая с максимально серьезным видом, хоть это и давалось ему с огромным трудом. Профессор, между тем, прочно оседлал своего любимого конька, и слазить с него явно не собирался. – ...и таким образом становится ясно, что все военные успехи Корфа, начиная от войны с Японией, в которой он принял участие, укладываются в строгую логическую схему. Он занимается очень рискованными мероприятиями и выходит из них без единой царапины. Причем, проявляет недюжинные воинские способности не только в войне на море, но и на суше. После окончания военных действий все его бурная активность сходит на нет и замирает до следующей войны. На следующей войне все повторяется. До самого момента ухода в Бизерту. Там Корф снова превращается в тихого, ведущего относительно спокойную жизнь эмигранта. До момента расформирования остатков белого флота властями Франции. Тут он уже начинает свою личную войну против всех. Очень мало данных о его периоде жизни в Шанхае, но то, что есть, наводит на размышления. Что Михель Корф связан с китайскими преступными группировками – триадами и успешно занимается контрабандой опиума. Причем, по неподтвержденным данным, именно он был организатором захвата английской канонерки, которая прижала контрабандистов в устье реки при перегрузке товара. Затем, снова тихий период жизни в Германии и работа на верфи. Корфа на подвиги больше не тянет. И тут новый всплеск активности. Человека в возрасте, имеющего хороший доход от вложенных средств и спокойную, стабильную работу, неожиданно несет на военную службу. Тем более, в чине значительно ниже, чем он имел до этого. Согласитесь, странное решение. Но, допустим. Возможно, ему просто осточертела верфь. Ведь он моряк до мозга костей, а сидеть дома без дела не привык. Но с началом войны он снова рвется в бой. В его – то возрасте! Тем более, с таким перерывом в службе на подводных лодках. Его служба офицером – инструктором в учебной флотилии, это все же несколько не то, что служба на боевой лодке. Но он и тут снова удивляет всех и в короткий срок становится хорошим командиром субмарины. В ходе боевых действий попадает в опаснейшие ситуации, но удачно выпутывается из них. Вам это не кажется странным? – В какой – то степени кажется. Но не настолько, чтобы уверовать в мистику. Вы меня конечно простите, профессор, но при чем тут этот “медвежий” амулет? У Вас есть реальные доказательства, что все военные успехи Корфа связаны именно с ним? И как Вы вообще узнали об этом амулете? Откуда у Вас это фото? – Это фото сделано на борту лодки во время ее плавания в южную Атлантику в этом году. Корф – очень хороший фотограф, и кто – то из экипажа помог ему сделать снимок. Летом в Лорьян приезжал корреспондент, и лодка Корфа как раз стояла в базе. Вот он и побеседовал с Корфом и его экипажем. Корф подарил ему несколько фото на память, которые после этого были напечатаны в газете. Именно так я и увидел его впервые. Может быть, я бы и не придал значения этому снимку, ведь при печати в газете практически невозможно разобрать мелкие детали, но меня поразила одна вещь. Обратите внимание – на снимке хорошо видны этот амулет и православный крестик, который носит Корф. Ведь он родился в России, и его предки приняли православие во избежание проблем с русскими властями. Сочетание православного и языческого символов просто немыслимо и это меня очень заинтересовало. Я разыскал этого корреспондента и увидел оригинальное фото, с которого мне сделали копию. А когда увидел увеличенный снимок, то и вовсе потерял сон. Передо мной был знаменитый амулет, причем прекрасно сохранившийся! Если только это не искусная подделка, но ума не приложу, кому это было бы нужно. После этого я поднял все материалы о Михеле Корфе, какие только смог найти. И выяснил, что его жизненный путь вполне соответствует жизни человека, имеющего такой амулет! Тут уже Шютце не удержался и расплылся в улыбке. Сказанное было настолько глупым и неожиданным, что он уже начал терять терпение. – Хорошо, профессор. Допустим, Корф каким – то образом раздобыл этот чудодейственный амулет, который хранит его на войне. Может быть, сам сделал. Может быть, ему его подарила очередная пассия. Может быть, купил на “блошином” рынке в Лорьяне, или в Шанхае. А может, где – то в Германии, или в России. Но у Вас есть р е а л ь н ы е доказательства Ваших слов? Или все это – очередная древняя скандинавская сага? – Как Вам сказать, герр Шютце... Неопровержимых доказательств, какие требуют в суде, я Вам, конечно, предоставить не могу. Это сведения из различных древних текстов, обнаруженных учеными в разное время. Причем, сведения очень отрывочные и неполные, но изображение такого амулета там встречается и не раз... Более того, могу честно сказать, что далеко не все мои коллеги согласны со мной... Но если мы не будем пытаться узнать то, что скрыто от нас во тьме веков, то никогда ничего не узнаем о своем прошлом и не сможем предугадывать будущее... И этот амулет нельзя изготовить самому, или купить на “блошином” рынке... В сагах говорится, что над ним должен быть выполнен особый обряд, который и придает ему магическую силу. Причем обязательно в присутствии того, для кого он предназначен. Если этот амулет возьмет другой человек, то он работать не будет. Иными словами, он служит только тому, для кого первоначально предназначен. И обряд должен выполняться колдуном, который им хорошо владеет... – Дорогой профессор, при всем моем уважении... Хорошо, что Вы конкретно хотите? – Мне хотелось бы поговорить с Михелем Корфом. Узнать, как к нему попал этот амулет. И если он действительно был свидетелем выполнения обряда, то кто его провел и как этот обряд выглядел? В древних рукописях этого обнаружить не удалось. Имеется только упоминание о самом факте обряда... – Хорошо, дорогой профессор! В этом я Вам помогу. По приходу лодки Корфа в Лорьян обеспечу вам встречу в дружеской и непринужденной обстановке. Но вот предсказать его реакцию на все это, увы, не могу. – Огромное спасибо, герр Шютце! А когда Корф вернется в Лорьян? – Этот вопрос надо согласовать с англичанами. Сколько раз они собираются загнать бомбами его лодку под воду. Но, в любом случае, лодка Корфа уже возвращается в Лорьян. И как только вернется, я Вам сообщу. Это все? – Все. – Благодарю Вас, дорогой профессор. Я узнал очень много нового и интересного. А сейчас, если у Вас больше ничего ко мне нет, не могли бы Вы оставить нас с господином Заугелем вдвоем? Нам нужно переговорить на служебные темы. – Конечно, конечно, господа! Я все понимаю. Война есть война, а я человек сугубо штатский. Не буду вам мешать, подожду в коридоре... Когда профессор попрощался, и за ним закрылась дверь, Шютце прижал ладони к лицу и стал беззвучно хохотать. Не удержался и гестаповец. Отсмеявшись, Шютце кое – как смог говорить. – Герр Заугель, я Вас умоляю!!! Где Вы нашли это чудо?! – Увы, герр Шютце, ничего не могу поделать. Мне приказано сопровождать этого клоуна и оказывать ему всяческое содействие, чтобы он куда – нибудь не вляпался. Я сам считаю это полным бредом, но в Берлине почему – то прислушиваются к этому психу. Поэтому, мне тоже остается выполнять роль шута на гастролях и делать вид, что я проникнут важностью момента, а то как бы их светлость не расстроились и не допустили досадной ошибки в своих псевдонаучных изысканиях. Не волнуйтесь, долго мы Вам надоедать не будем. Что – то мне подсказывает, что Корф пошлет этого “историка” ко всем чертям и будет прав. – Да уж... Представляю физиономию нашего горе – профессора, если Корф скажет, что купил эту безделушку на барахолке... Ладно, давайте подождем. Если все будет хорошо, то дня через четыре Корф должен вернуться. Вот тогда и продолжим клоунаду... Чем меньше оставалось расстояние до Лорьяна, тем чаще и чаще U – 177 приходилось срочно погружаться от налетавших с регулярным постоянством английских самолетов. Никого это не удивляло, и для Бискайского залива было обычным явлением. Не смотря на установленный детектор излучения вражеских радаров “Метокс”, Михель больше полагался на зрение сигнальщиков, если день был безоблачный. Прибор работал не очень надежно, и поэтому Михель решил делать все наоборот. Не так, как предписывалось в инструкции. Идти в надводном положении днем, когда в дополнение к прибору за небом и морем будут наблюдать люди, а ночью погружаться и идти под водой экономическим ходом на электродвигателях. Так как днем самолет можно было обнаружить визуально гораздо дальше, чем ночью, и успеть погрузиться. Ночью же его обнаруживали, в большинстве случаев тогда, когда он уже ложился на боевой курс и включал прожектора, чтобы осветить цель. “Метокс”, правда, предупреждал о том, что лодка облучается радаром. Но... Береженого бог бережет. На всякий случай, U – 177 шла в позиционном положении, с частично заполненными балластными цистернами, когда над водой оставалась только рубка. В таком положении можно было успеть погрузиться за 30 – 40 секунд. Правда, во время перехода в надводном положении днем, возрастала опасность стать мишенью для вражеской подводной лодки. Поэтому сигнальщики внимательно следили не только за горизонтом и за небом, но и за морем поблизости, чтобы вовремя обнаружить перископ и след торпеды и успеть уклониться. Но Михель хоть и не сбрасывал со счетов возможную атаку английской субмарины, но опасался ее значительно меньше, чем ночной атаки английской авиации. Один раз повезло. Удалось сбить самолет за несколько секунд до того, как он собрался бросить бомбы. Второй раз так может и не повезти... И только миль за двадцать до входа в порт удалось вздохнуть спокойно. В небе появились немецкие истребители и прикрыли лодку с воздуха. Из порта вышли два тральщика для встречи лодки. Михель стоял на мостике и смотрел на приближающийся берег. День уже клонился к закату, и Солнце все ниже и ниже приближалось к горизонту. Ветер заметно ослаб, но волна в Бискайском заливе была все же ощутимой. Недаром он с незапамятных времен имеет дурную славу у всех моряков. Лодка периодически зарывалась носом в волны и вода с шипением проносилась по палубе, оставляя над уровнем моря только рубку со стоящими на ней людьми. Берег приближался быстро. Теперь уже не было смысла экономить топливо и U – 177 летела по волнам полным ходом. Михель торопился войти в порт до темноты. Отчасти из – за того, чтобы побыстрее проскочить опасную зону, где можно подвергнуться атаке вражеских самолетов, но также и из чисто эгоистических интересов. Все же, заходить в порт при дневном освещении гораздо удобнее, чем ориентироваться ночью по огням. Да и время на сон в этом случае автоматически увеличивалось. Что ни говори, но человек и на войне остается человеком. И если у него есть возможность хоть немного облегчить себе жизнь, то он это обязательно сделает. На душе у Михеля было и радостно и грустно. Как долго он ждал этого дня. Торопил его и старался подготовиться как можно лучше. А вот теперь, когда этот день наступил... Как все пройдет, никто не знает. Перед человеком часто возникает проблема выбора. У него же такой проблемы нет. Он свой выбор уже сделал... Пройдя входные ворота базы между молами, лодка сбросила ход до минимального. Теперь торопиться некуда. Осторожно продвигаясь по акватории базы, Михель издалека увидел большую группу людей на причале. Оркестр уже готовился начать играть марш, и большая группа женщин и девушек из гарнизона базы махала им букетами цветов. Это была давняя традиция, которая зародилась здесь с первых дней. Посмотрев внимательно в бинокль, Михель не нашел Деница. Раньше он часто встречал лодки, возвращавшиеся из похода. Но сегодня не приехал. Очевидно, есть более насущные проблемы. Да оно и к лучшему. Когда начальства рядом меньше, то и проблем меньше. Сейчас быстренько ошвартуются, доклад командиру флотилии о прошедшем походе и можно отдыхать. Добраться до своей комнаты на территории базы, залезть под душ и долго стоять под ним, испытывая настоящее блаженство. Тем, кто не ходил в океан на подводной лодке, никогда этого не понять. А потом завалиться спать. До самого утра на чистых простынях. Щетину более чем двухмесячной давности можно будет сбрить и утром. Все равно, надо будет принимать цивилизованный вид. С утра начнется бумажная волокита, часть экипажа уедет в Германию в отпуск, часть будет отдыхать здесь, а часть проводить работы на лодке. Потом все поменяются. Этот распорядок, установленный Деницем, ни разу не нарушался. Впрочем, Михеля это уже касается постольку – поскольку. Ему предстоит передача лодки новому командиру. А потом... А что будет потом, пока никто не знает. И сам Михель Корф в том числе... Лодка маневрирует, подходя к причалу. Оркестр играет марш, плещется вода между причалом и корпусом лодки, а с берега несутся приветственные крики. Вот уже поданы швартовные концы с причала на палубу, и U – 177 замерла. Она снова вернулась домой. Вернулась с победой. Пройдя тысячи огненных миль. Выдержав множество атак вражеских кораблей и авиации. И сумев снова ускользнуть ото всех... С причала подали трап и командир субмарины фрегаттен – капитан Михель Корф сошел на берег, вскинув руку к козырьку фуражки. Экипаж лодки уже стоял в строю на палубе. Доклад командиру флотилии о прошедшем походе и на этом формальная часть встречи закончена. Шютце от души пожал руку Михелю. – Поздравляю Вас, герр Корф. И с новым званием и с новым назначением. Приказ о Вашем переводе уже получен. Новый командир должен прибыть через четыре дня. Поэтому, пока можете отдохнуть. Ну а сейчас, как и положено, банкет для всего экипажа! – Благодарю Вас, герр Шютце. Бумажными делами займемся завтра? – Да, конечно. Только, хочу Вас предупредить. Пять дней назад прибыли два человека из Берлина и хотят с Вами поговорить. – Из Берлина?! Но ведь штаб Деница сейчас в Париже. Зачем я понадобился кому – то в Берлине? – Нет, Дениц здесь не причем. Это какой-то профессор, доктор истории Хельмут Диц. Вы не знаете такого? – Первый раз слышу. – Я тоже. Так вот, этот профессор рвется с Вами побеседовать. О чем – он завтра сам скажет. Он и сегодня хотел, как только узнал, что Вы возвращаетесь, но я отговорил. Подождет до утра, надо и совесть иметь. – А кто второй? – А второй – офицер гестапо. Просто сопровождает этого чудика, чтобы он не вляпался в какую – нибудь историю. – А что ему вообще надо? Я, вроде бы, историей никогда не занимался. – Не могу сказать, герр Корф. Однако, могу высказать свое мнение, что профессор, мягко говоря, мается дурью. Впрочем, завтра сами убедитесь... Шютце говорил что – то еще, но Михель отвечал автоматически. Мысли его были совсем о другом. Пренеприятнейший сюрприз... Что этому профессору надо? И причем здесь гестапо? Если бы это был какой – нибудь обычный историк, приехавший собирать материал, ему не дали бы в сопровождающие гестаповца. Значит, дело на контроле на самом верху. Но чем может заинтересовать офицер – подводник профессора истории? Причем, заинтересовать настолько, что он примчался через половину Европы, охваченной войной? Что – то здесь не то... Значит... Значит, тянуть больше нельзя. Он думал завтра, после завершения бумажной работы в штабе, сходить в город к Софи. Пойти с ней в ресторан, хорошо провести вечер, а потом и ночь. С тридцати семилетней озорницей Софи Жермен, владелицей книжного магазина, он познакомился вскоре после первого появления в Лорьяне. Зашел в магазин совершенно с другими намерениями, но положил глаз на хорошенькую женщину. Софи была одинокой и они оба не утратили вкус к жизни, поэтому дальнейшее развитие событий было вполне предсказуемым. Тем более, Михель выглядел намного моложе своего паспортного возраста и был еще ого – го, как выразилась Софи. Поэтому, когда лодка Михеля возвращалась в Лорьян, он проводил свободное время в обществе хорошенькой француженки. Остальной экипаж по очереди ездил домой в Германию, но ему было ехать некуда. В доме Михеля в Киле, где он жил до войны, его никто не ждал. Можно было бы отдохнуть в Лорьяне после похода, хорошо проведя время с Софи. Когда лодка стоит в базе, только что вернувшись с боевого патрулирования, передачу командования новому командиру можно растянуть не на один день, повод всегда найдется. Да и прибудет новый командир только через четыре дня. Минимум неделя отдыха без отрыва от службы ему была бы обеспечена. В конце концов, он это честно заслужил. Но... Неизвестно, какой сюрприз ждет его завтра утром. Тем более, если в деле фигурирует гестапо... Время пришло, дальше тянуть нельзя. Прости, Софи... Если нам и суждено встретиться вновь, то не скоро... Михель переговорил со знакомыми офицерами, а экипаж лодки уже оказался на причале. Звучали приветственные возгласы, прибывшие смешались со встречающими и в этом шуме трудно было что либо разобрать. Экипаж, кроме вахтенных, отправился в военный городок на территории базы, а Михель вернулся на лодку. Идти в свою комнату в военном городке нет смысла. Больше ему там нечего делать. Спустившись из рубки в центральный пост, Михель оглянулся по сторонам. Никого не было. Вахтенный матрос стоит на палубе лодки возле трапа. Открыв железный ящик, где находился арсенал, он взял один автомат с запасом снаряженных магазинов и направился в свою каюту. Его никто не видел, весь экипаж находился наверху. Ну, что же, тем лучше. Не хватало, чтобы сейчас кто – нибудь заявился и помешал. Михель зашел в каюту и открыл сейф... Ветка хлестнула по лицу, но Михаил только устало отмахнулся. Он чертовски устал, бродя по лесу. И понес же его черт “побродить с ружьишком”! Возомнил себя великим охотником, а ведь раньше никогда в одиночку в лес не совался. Как ни стыдно было признаться самому себе, но факт оставался фактом – он заблудился. Сначала ориентировался по Солнцу, но вскоре небо затянули тучи и временами начал накрапывать дождь. По всем писаным и неписаным правилам следовало повернуть назад, но глупое упрямство погнало вперед. Как же, захотелось добыть глухаря! Глухари, если и были поблизости, то никак себя проявлять не хотели. А обнаружить их неопытному охотнику не удавалось. Под ногами хлюпало, и холодная влага попадала за воротник куртки, слетая с веток. Лямки рюкзака оттягивали плечи, а двуствольная “тулка” казалась неподъемной. Михаил понял, что придется ночевать в лесу. Брести в темноте через лес не было смысла. Сама ночевка его не пугала, какой никакой опыт у него уже был, но раньше он всегда ходил в лес только с бывалыми охотниками. Теперь приходилось вспоминать все, чему научился раньше. Неожиданно лес стал редеть, появились значительные просветы между деревьями, и вскоре он вышел на большую поляну. На поляне стоял большой дом с окружавшими его хозяйственными постройками. Михаил обрадовался, но вскоре радость сменилась разочарованием. Было видно, что дом заброшен и здесь давно никто не живет. А он – то надеялся попроситься на ночлег и спросить дорогу, как выбраться из леса. Но, в любом случае, ночевать в старом доме все же лучше, чем в лесу под открытым небом, да еще и под дождем. А то, что дождь будет, в этом он не сомневался. Подойдя к дому, покричал для очистки совести, но никто так и не отозвался. Поднявшись по ветхим ступенькам, вошел внутрь. Дверь еле держалась на старых петлях, стекол в окнах не было, и ветер гулял по комнатам. Внутри было полное запустение. Старая немудреная мебель потемнела от времени, и во многих местах все было покрыто толстым слоем пыли. Было ясно, что люди давно покинули этот дом. Пройдя к столу, Михаил с огромным облегчением скинул рюкзак, и устало опустился на лавку. Окликнув хозяев еще раз, решил обследовать дом. Ружья, на всякий случай, из рук не выпускал. Дом был большой, но все комнаты оказались пусты. Кроме старого хлама больше ничего не было. Неизвестно, почему хозяева покинули дом, но сделали это много лет назад. Пока солнечные лучи еще проникали в окна, Михаил решил разжечь печь. Все теплее будет, да и дверь на ночь надо будет как – то заделать. Зверья тут хватает... Выйдя из дома, Михаил обошел вокруг и к своему удивлению нашел поленья дров под навесом. По ним было видно, что лежат они тут не первый год. Некоторые уже превратились в труху и рассыпались у него в руках, но кое что набрать все же удалось. Натаскав дров и настругав топором щепок, разжег огонь в печи, и вскоре стало теплее. Разбитые окна в этой комнате удалось закрыть старыми холстинами, и сквозняк больше не беспокоил. Печь весело гудела, и Михаил подумал, что все не так уж и плохо. Переночует в этом заброшенном доме, а утром будет искать, как отсюда выбраться. Никто не будет строить дом в глухом лесу, обязательно должна быть хоть какая – то дорога. Иначе, как же хозяева сюда добирались? Судя по внешнему виду дома, хозяева были справные и деньги у них водились. А это значит, что лошади у них были, да и бричка тоже. А бричка по лесу не пройдет. Вытерев стол старыми тряпками, Михаил собрался ужинать. Снаружи уже стемнело, и выходить из дома на поиски приключений в ночной лес не хотелось. Поэтому, подперев входную дверь поленом, и поставив поперек прохода еще одну лавку, он успокоился. Если, не приведи господи, пожалует медведь, то шум будет очень сильный. А то, что мишки в этих местах есть, его предупредили. Хоть и маловероятно, чтобы медведь полез в дом, но... Кто его знает, топтыгина, что у него на уме... Банка тушенки уже открыта и греется на печке. В железной кружке заваривается чай и его аромат плывет по старому дому. С удовольствием поужинав, Михаил сбросил сапоги и растянулся на широкой лавке, подложив под голову рюкзак. Заряженное ружье, на всякий случай, оставил рядом с собой. Печь, не смотря на свой древний возраст, грела очень хорошо. Приятное тепло разлилось по телу, усталость взяла свое, и вскоре Михаил задремал. Ночью он несколько раз просыпался, ему казалось, что вокруг дома кто – то ходит. Впрочем, это было неудивительно. Зверья в этих краях хватало, тем более, дом давно заброшен и оно тут непуганое. Поэтому, вполне вероятно, что местные обитатели обходят свои владения и очень удивлены столь бесцеремонным вторжением на свою территорию. Но внутрь дома никто проникнуть не пытался, Михаил успокаивался и снова засыпал. Когда он проснулся, уже рассвело, и свет пробивался сквозь щели в холстине, закрывавшей разбитые окна. Не смотря на то, что провел ночь на жесткой лавке, Михаил прекрасно выспался. Печь прогорела еще ночью, и утренний холодок забирался под куртку. Поднявшись, и надев сапоги, Михаил снял “шторы” с окон и солнечный свет хлынул в комнату. Глянул на часы – без четверти девять. Хорошо поспал, ничего не скажешь! Освободив входную дверь, вышел на скрипучее крыльцо и с удовольствием потянулся, вдохнув свежий утренний воздух. Тучи к утру рассеялись и новый солнечный день – 1 октября 1902 года вставал над Россией... Перед уходом решил, что неплохо было бы перекусить. Снова разведя огонь в печи, заварил чай и нагрел банку тушенки. Вместе с краюхой черного хлеба пошло очень даже хорошо. А то, неизвестно, сколько еще придется бродить по лесу. Когда Михаил уже собирался покинуть так выручивший его дом, неожиданно снаружи донеслись детские голоса. Он очень обрадовался – здесь есть люди! Значит, можно будет с их помощью выбраться к цивилизации. Но неожиданно раздался детский крик, а потом рев. Бросив рюкзак, Михаил чисто машинально схватил ружье и бросился наружу. Выскочив на крыльцо, он остолбенел от ужаса. Метрах в тридцати от дома двое детей – мальчик и девочка пытались убежать от огромного медведя, который уже встал на задние лапы и надвигался на них. Девочка упала, очевидно, запутавшись в длинном платье, а мальчик пытался ее поднять. Расстояние между медведем и детьми неумолимо сокращалось. Повинуясь не разуму, а инстинкту, Михаил взвел курки на “тулке” и вскинул оружие. И только тут с ужасом вспомнил, что не перезарядил ружье! Пуля была только в левом стволе, а в правом – дробь на глухаря! Но перезаряжать некогда. Медведь был уже метрах в десяти от детей... Поймав голову зверя на мушку, Михаил нажал на спуск, выстрелив дробовым патроном. Рисковать стрелять пулей – можно не попасть. Сейчас самое главное – отвлечь внимание атакующего хищника от детей. Михаил видел, как дробь хлестнула по морде зверя. Медведь взревел и повернулся в сторону неожиданно возникшей опасности. На то, что он испугается и убежит, Михаил особо не надеялся. В следующее мгновение страшная живая машина уничтожения бросилась на охотника... Михаил стоял, приложив ружье к плечу. Вся надежда на то, что патрон в левом стволе не даст осечку. Перезаряжать ружье некогда. Когда до зверя осталось метров восемь, Михаил нажал на спуск. Грохнул выстрел и тяжелая пуля двенадцатого калибра, направленная прямо в грудь хищнику, остановила его и заставила упасть на задние лапы. Быстро открыв ружье, выбросил гильзы, вложил два пулевых патрона и еще двумя выстрелами пригвоздил зверя к земле. Только сейчас он почувствовал, как дрожат руки. – Дяденька, дяденька, ты цел? Михаил перевел взгляд с медведя на детей. Мальчик лет двенадцати, а девочка лет девяти – десяти. Смотрят на него с нескрываемым изумлением. Он перевел дух и снова, на всякий случай, перезарядил ружье пулями. – Все хорошо, ребятки... А откуда вы взялись? Сами – то целы? – Мы – то целы. А как увидели, что мишка прямо на тебя попер, здорово напугались. И зачем ты еще два раза стрелял? После такого выстрела он бы уже не встал. – Испугался... Хотел, чтобы наверняка... Как вас зовут – то? – Меня Федькой, а сеструху Аленкой. Дядя, а что ты тут делаешь? В эти края редко кто забирается. – Да вот, пошел на охоту и заблудился в лесу. Набрел вечером на этот старый дом и переночевал в нем. Вы мне дорогу покажете, как отсюда выбраться? – А что, покажем... – Вот Вы где, пострелята!!! Сколько раз говорил, чтобы не ходили тут одни! Михаил обернулся на голос и увидел старика, вышедшего из леса и направлявшегося к ним. Старик был седой, как лунь, но крепок телом и глаза пристально смотрели на Михаила, словно пытаясь проникнуть в его душу. – Доброе утро, дедушка! Ваши детки? – Мои, мои неслухи. Не хотят деда слушать, все по – своему норовят сделать. Зачем же, мил человек, косолапого завалил? – Испугался, дедушка. Медведь на детишек напал. Вот я его первым выстрелом на себя отвлек, а потом вторым завалил. Правда, подстраховался, еще два раза выстрелил. – Спасибо тебе за то, что детишек спас, воин Михаил. Скажи, что ты хочешь? – Дедушка, да Вы что, какой я воин?! Я же лицо сугубо штатское, к военным делам никак не относящееся. Если только не считать, что прапорщик военного времени. Да и любой на моем месте так бы поступил... Кстати, а откуда Вы знаете, что меня Михаилом зовут?! – А я многое знаю, воин. А то, что любой бы так поступил.. Ой, не скажи... И то, что ты прапорщик военного времени, это тоже временно. Не за горами это военное время... Не ответил ты на мой вопрос. Что ты хочешь? Хочешь золото? И старик вынул из кармана горсть золотых монет. В том, что это золото, Михаил не сомневался. Из – за чего его даже покоробило. – Дедушка, грех за такое деньги требовать. Лучше детишкам обновки купите, да сладостей. А то вон, что они у Вас, как в летнюю жару бегают? Неужели, не мерзнут? Осень на дворе! А мне лучше подскажите, как из леса выбраться. А то я, боюсь, опять заплутаю. Старик заметно удивился, но золото спрятал. И глаза его смотрели уже совсем по – другому, с какой – то хитринкой. – Странный ты человек, Михаил... Падки обычно люди на золото... Ну, да ладно... Из леса я тебя, конечно, выведу. Но и отпустить тебя просто так, за твое доброе дело, не могу. А ну, пострелята, думайте! Что вашему спасителю надобно? – Деда, он же воин! Причем, воин и на суше и на море. Дай ему защиту от врагов в бою! И даруй возвращение! – Хм – м... Защиту и возвращение? – Дедушка!!! Ну пожалуйста!!! Ведь он нас от медведя спас! – Ладно, что с вами делать, пострелята... Будь по вашему... Михаил смотрел на эту картину и совершенно ничего не понимал. Какой воин на суше и на море?! Ему, человеку не дворянского происхождения, четко было указано на его место в этой жизни. Он лицо сугубо цивильное, моряк торгового флота и связать свою судьбу со службой в военном флоте не может даже теоретически. Если только в военное время... Кстати, что там этот странный дед о военном времени не за горами говорил? Неужели, война скоро будет? И с кем? Откуда он это может знать? Но ведь знает, что он – Михаил... Старик, между тем, достал из кармана какой – то маленький предмет, положил его на ладонь и что – то шептал. Неожиданно предмет окутался ярким светящимся ореолом, хорошо видимым даже при дневном свете. Свет был настолько яркий, что Михаил даже прищурил глаза. Но через несколько секунд свечение исчезло, и старик протянул ему круглый серебристый медальон. – Возьми, русский воин Михаил. Одень на шею и никогда не снимай. Православному кресту этот оберег не помеха. В бою он тебя лучше любой брони защитит. Но не давай его никому. Он только для тебя предназначен и для другого человека бесполезен. – Спасибо, дедушка, но какой же я воин?! – Ты – воин, Михаил. И очень скоро в этом убедишься. Многие войны пройдешь, но живым и невредимым останешься. Будешь жить очень долго и в здравии, но очень много горя и крови увидишь, и тебя самого эта чаша не минует. Многих друзей и близких потеряешь, а потом снова обретешь, коли захочешь вернуться. – Простите, дедушка, это как? Куда вернуться? – Рано тебе пока знать это. Многие знания – многие печали. Собирайся, покажу тебе дорогу, как к людям выйти... В полном недоумении Михаил рассмотрел медальон – серебристый кружок с изображением медведя и расходящимися к краям спиралевидными лучами. Медальон был уже насажен на толстый шнурок, и ему осталось только надеть вещицу на шею. Пока все было непонятно. Ни речь старика, ни странные манипуляции с медальоном, приведшие к яркому свечению, напоминающему дугу короткого замыкания. Хотя на ощупь вещица была холодной, и по внешнему виду металл напоминал серебро. Когда сборы были закончены, странная процессия повела Михаила по старой, заросшей дороге. Было видно, что когда – то по ней ездили люди, но было это много лет назад. Наконец, лес стал редеть и скоро они вышли на дорогу, идущую через лес. Странный старик начал прощаться. – Все, Михаил. Стой здесь, скоро мельник Степан проедет, он тебя подвезет. А нам пора. – Спасибо, дедушка! Как звать – то хоть Вас? – Отцом Серафимом звали. И напоследок хочу сказать тебе, Михаил. Если беда приключится, причем такая, с которой сам никак справиться не сможешь, позови меня. Просто положи руку на оберег и позови. Только не зови меня понапрасну. Со всеми бедами человек должен справляться сам. Но один раз я помочь смогу. Тогда и расскажу про возвращение. Захочешь ли ты этого, это другое дело. А теперь прощай. – До свидания, дедушка! А что..., – Михаил хотел спросить, что это за свечение было вокруг медальона, как вдруг старик и дети исчезли! Стояли рядом с ним в двух шагах и просто исчезли! Это уже вообще выходило за рамки его понимания. Михаил стоял, и обалдело моргал, как вдруг конское фырканье и скрип колес вывели его из оцепенения. По лесной дороге катила бричка, запряженная двумя лошадьми. Возница увидел человека на дороге и придержал лошадей. – Ты откуда, мил человек? Заблудился, что ли? – Да, заблудился. Вот, на дорогу вышел, а куда идти, не знаю. – Ну, садись, подвезу, вдвоем веселее. Я как раз на станцию еду. Тебе куда вообще надобно? – Да теперь в Петербург... – Садись, поехали. До станции тебя довезу, а дальше по чугунке доберешься. Как звать то тебя? – Михаил. – Ну, а меня Степаном кличут. Мельник я здешний. Вот, собрался по делам съездить, да задержался сильно. Повезло тебе, а то я бы уже давно это место проехал. А все из – за чего?! Из -за дуры бабы! Сев в бричку, Михаил помалкивал, слушая Степана, но мысли его были далеко. У него никак не выходила из головы эта странная встреча. Будучи убежденным материалистом, хоть и крещенным в православие, он во все колдовские штучки не верил и все рассказы о том, что кто – то, где – то, что – то и когда – то видел, воспринимал скептически. И вот железные убеждения дали серьезную трещину, потому что так н е б ы в а е т!!! Желая узнать побольше, Михаил решил осторожно прояснить ситуацию. Ведь Степан из местных, может, что – то и знает... – Степан, слушай, а мне показалось, когда по лесу бродил, будто голоса детские слышал. Что это может быть? Степан, увлеченно до этого обсуждающий вечную тему, что все бабы, в общем – то, дуры, да только без них никуда, изменился в лице и перекрестился. – Свят, свят... А никого не видел? – Никого... – Ой, повезло тебе, Мишка... – А что такое? – Старая это история. Я в нее не особо верю, да только... В общем, старые люди говорят, колдун в этих краях жил. Из попов – расстриг. Что – то с церковным начальством не поладил и сана лишился. Поселился здесь, вдали ото всех. Но колдовскую силу имел, людей лечил, никому от него вреда не было. Сколько ему лет было, никто не знал, но очень старый. Жил один одинешенек. Хозяином был крепким, деньжата у него водились. И прибились как – то к нему двое сироток – мальчишка с девчонкой. Откуда взялись, никто не знал, но полюбились они старику. Больше года так прожили, пока беда не случилась. Старик в лес отлучился, а лихие люди решили его дом ограбить. Все знали, что колдун не бедствует. Влезли в дом, а там детишки. Не захотели душегубы свидетелей оставлять. Золото нашли и ушли до того, как старик вернулся. В общем, нашел как – то их старик, когда они в трактире пьянствовали. Проклял всех, повернулся и ушел. Похоронил детишек и исчез, больше его никто не видел. И с тех пор в доме, где он жил, всякая чертовщина твориться начала. Перестали люди туда ходить. И все душегубы, которых колдун проклял, плохо кончили. Больше двух месяцев никто не прожил. Кого в драке прирезали, кто с коня упал и насмерть расшибся, а кто от неведомой хвори помер в страшных муках. Самый последний из них заживо сгнил, мясо от костей отваливалось. Вот он то и рассказал эту историю перед смертью. Раскаялся, да поздно. Вот такие дела, Михайло... – А что там за чертовщина творится? – Сказывают, появляется иногда колдун с детишками. Почему, неизвестно. А только те, кто с ним встречался, плохо заканчивали. Давал он золото людям, да никому это колдовское золото счастья не принесло. – Так может, не надо было брать это золото? – Чудак – человек ты, Михаил! Кто же не возьмет, если дают? Считай, что повезло тебе... Какое – то время ехали молча, и Михаил переваривал полученную информацию. Наконец, решил уточнить. – А как звали этого старика? И когда это было? – Звали его отец Серафим. А было это очень давно. Мужики, кому уже за пятьдесят лет, говорят, что когда это случилось, их еще и на свете не было... Михель зашел в каюту и открыл сейф... Все, что произошло сорок лет назад, пронеслось перед глазами. Он прошел один раз свой жизненный путь... И он готов к возвращению... Он долго готовился к этому дню и теперь у него есть возможность попытаться сделать все так, чтобы ужасы, через которые ему пришлось пройти, больше не повторились. Получится ли у него то, что он задумал, это другой вопрос. Но он может дать второй шанс всем... Нельзя войти в одну воду дважды. Так говорили древние. Но попытаться можно... Когда он вернулся домой в Петрограде и увидел своих близких, исколотых штыками, он поседел. И он понял, о чем говорил отец Серафим. И он вызвал его, положив ладонь на серебряный оберег, который хранил его уже вторую войну. Отец Серафим был немногословен. – Ты можешь вернуться, Михаил. Вернуться в тот день и в то место, где мы расстались на лесной дороге. И попытаться пройти свой жизненный путь заново, избегая ошибок, которые совершил. Один раз ты можешь это сделать, если захочешь. – Да, я хочу этого!!! Прямо сейчас!!! – Нет, сейчас не получится. Должно пройти не менее сорока лет с того дня, как ты получил оберег. Ты должен набраться мудрости, Михаил и не поддаваться чувствам. Гнев – плохой советчик. – Хорошо! Я выжду сорок лет и вернусь. Но как я вернусь? Ведь все поймут, что я – это не я? Ведь мне будет больше шестидесяти лет! – Тебе будет по – прежнему двадцать два года и никто ничего не заметит. А как ты воспользуешься этим, зависит только от тебя. – Могу я взять что – нибудь с собой из будущего? – Ишь, какой ты шустрый... Знал, что об этом спросишь... Хорошо, возьми мою сумку. Все, что положишь в нее, сможешь забрать с собой. Но не больше... Михель вынул из сейфа большую кожаную сумку и расправил ее. Со дня их второй встречи у него возник план, как попытаться не допустить то, что постигло Россию и ее народ. Он приложит к этому все силы. Дай бог, чтобы ему их хватило... Для экономии места начал с самых крупногабаритных вещей. Отсоединил магазин от автомата и положил его в сумку. Все снаряженные магазины сложил вместе, скрепил изолентой и отправил следом за автоматом. Затем настала очередь его офицерского “Вальтера” и старого “Парабеллума”, который верой и правдой служил ему всю германскую и гражданскую войну, а также во время его китайских приключений. Следом отправились запасные пистолетные магазины с тремя пачками патронов. Такое оружие т а м очень пригодится. Затем пришла очередь небольшого “Вальтера ППК”, который он частенько брал при выходах на берег в качестве запасного пистолета. В городе пошаливало не только французское Сопротивление, но и обычные уголовники. Жаль, что не удастся захватить пулемет MG – 34. Такое оружие в русской армии очень бы пригодилось... Покончив с оружием, Михель продолжил сборы. Четыре коробки, полные проявленных фотопленок. Пачка фотографий – и старых и снятых недавно. Фотоаппарат. Шкатулка с бриллиантами, результат жизни в Китае. Оба свои кортика – и старый русский и новый немецкий. Старые награды Российской Империи и новые – Третьего Рейха. Что ни говори, но он их заслужил честно. Положил коробку со всеми своими документами. Пригодятся... Место в сумке еще оставалось. Сгреб с полок в каюте все чертежи лодки, какие были. Немного свободного места еще есть. Больше брать с собой было нечего. Усмехнувшись, Михель затолкал свою форму и придавил все сверху командирской фуражкой. А потом добавил серебряные стаканчики, часы и секундомер. Вот теперь действительно все... Прощай, “малышка”. Спасибо тебе, что не подвела... Прощайте, камрады... Дай бог нам больше никогда не встречаться. А если и встречаться, то как друзья, а не враги... Михель перебросил через плечо ремень значительно потяжелевшей сумки, закрыл глаза, положил руку на медальон и начал читать древнее заклинание, данное ему отцом Серафимом и выученное наизусть. Яркий свет залил все вокруг, проникнув даже сквозь закрытые веки. Прохладный ветерок дунул в лицо и запах металла, солярки и еще бог знает чего, сменился запахом осеннего леса... Глава 3 Первые трудности. Михель открыл глаза. Совсем рядом шумел лес, и он стоял один на лесной дороге. Сначала он даже не понял. Не приснилось ли ему все?! Лямки рюкзака чувствовались очень ощутимо. На одном плече висело ружье, а на втором – тяжелая кожаная сумка. Сбросив сумку, Михель открыл ее и увидел сверху свою командирскую фуражку. Значит, получилось!!! У него все получилось!!! Проведя ладонью по лицу, он не нашел многодневной щетины, которую так и не успел сбрить. И он больше не фрегаттен – капитан Михель Корф, герой Третьего Рейха, кавалер Рыцарского креста, командир подводной лодки. Он снова никому не известный Михаил Рудольфович Корф, молодой штурман торгового флота, которому до настоящего морского волка еще ой как далеко. Просунув руку под куртку, убедился, что медальон на месте. Ну и слава богу... Спасибо тебе, отец Серафим... Раздалось конское фырканье, и послышался скрип колес. По лесной дороге катила бричка, запряженная двумя лошадьми. Возница увидел человека на дороге и придержал лошадей. – Ты откуда, мил человек? Заблудился, что ли? – Да, заблудился. Вот, на дорогу вышел, а куда идти, не знаю. – Ну, садись, подвезу, вдвоем веселее. Я как раз на станцию еду. Тебе куда вообще надобно? – Да теперь в Петербург. – Садись, поехали. До станции тебя довезу, а дальше по чугунке доберешься. Как звать то тебя? – Михаил. – Ну, а меня Степаном кличут. Мельник я здешний. Вот, собрался по делам съездить, да задержался сильно. Повезло тебе, а то я бы уже давно это место проехал. А все из – за чего?! Из – за дуры бабы! – О-о-о, бабы – это да!!! Тут все, что угодно, ожидать можно!!! Сев в бричку, Михаил с удовольствием поддержал словоохотливого Степана в том, что все бабы, в общем – то, дуры. Да вот без них, увы, никуда! Что же будешь с этим делать! И весь путь до станции был занят разговором на эту вечную тему, прерывавшимся иногда смехом. История России начала потихоньку изменяться... Когда Михаил все же добрался до Санкт – Петербурга, день клонился к вечеру. На вокзале взял извозчика и велел особо не торопиться. Проезжая по проспектам и улицам российской столицы, он все никак не мог поверить, что вернулся в свою прошлую жизнь. Русская речь на улицах, от которой он уже отвык за много лет, звучала музыкой. Когда наконец – то добрались до дома, уже начинало темнеть. Расплатившись с извозчиком, Михаил смотрел на свой дом и боялся войти за ограду. Неужели, сейчас он увидит живыми своих родителей, сестер, жену и детей? Но тут же одернул себя. Какая жена?! Ей еще четырнадцать лет и они даже не знакомы. А дети еще не родились... Войдя за ограду и направляясь к входной двери, он думал, что говорить родителям. Сестрам ничего говорить нельзя, тут и думать нечего. А вот с родителями поговорить надо. Поверят ли они, это другой вопрос. Правда, на этот счет он кое – что предусмотрел. Ладно, что забегать вперед... На звонок открыла горничная Полина. – Ой, здравствуйте, Михаил Рудольфович! А мы Вас так рано не ждали. – Здравствуй, Полина. Погода испортилась, решил раньше вернуться. Как дома? – Все хорошо, маменька только Ваша очень волнуется. Ужинать сейчас будете, или позже? – Сейчас, только умоюсь и переоденусь с дороги... Пройдя в дом, Михаил нос к носу столкнулся с младшей сестрой Маргаритой, которая тут же взяла быка за рога. – О-о-о, мама, а вот и наш великий охотник вернулся! И где обещанный глухарь? – Здравствуй, Маргаритка. В лесу глухарь... – Ну, так я и говорила! Мишка – врунишка! Хоть бы на рынке купил! Михаил с улыбкой смотрел на младшую сестренку. Живую. Теперь он окончательно поверил, что вернулся домой... – А ну не дразни брата, егоза! На себя бы посмотрела! Из комнат вышла мать, а сестра показала ему язык и убежала. Михаил сбросил сумку, рюкзак, ружье и порывисто обнял мать. – Здравствуй, мама... Вот я и вернулся... – Здравствуй, сынок, что это с тобой? Ты сам на себя не похож. Что случилось? Михаил понял, что эмоции надо держать в руках. Раскрывать свою тайну еще рано. Неизвестно, как родители это воспримут. А то еще решат, что у сына с головой не все в порядке. – О, охотник вернулся! Здравствуй, Миша! Где обещанные глухари? А то Марковна уже ждет жаркое готовить! Рядом появился отец и с ироничной улыбкой поглядывал на сына. То, что из затеи с глухарями не выйдет ничего путного, он предупреждал с самого начала. Ну, ничего! Глухари еще будут! – Здравствуй, папа. Извини, но у нас с глухарями оказались разные мнения по вопросам кулинарии. Убедить их не удалось. – Ясно. Ничего, не переживай. Глухарь – птица осторожная. Через недельку вдвоем съездим, покажу тебе, что к чему. К глухарю особый подход требуется, его уважать надо! Это тебе не по воронам стрелять... О, а что это у тебя за баул? Когда уезжал, его не было. Нашел, что ли? – Папа... Это долгая история. Нам надо серьезно поговорить. – Вот как? Надеюсь, там ничего противозаконного нет? – Нет. – Вот и ладно. Давай, переодевайся, мойся, и за стол. За ужином и поговорим. Михаил отнес вещи в свою комнату, переоделся и зашел к отцу перед ужином. Он не хотел говорить при свидетелях. – Папа, мне надо с вами поговорить. С тобой и с матерью. – Так сейчас и поговорим. Сынок, ты меня пугаешь. Что случилось? – За ужином не получится, дело очень серьезное. Я не хочу, чтобы это слышали Агнесса с Маргаритой. У них не язык, а помело. – Вот как? Ладно. Агнессы сейчас дома нет – уехала к подруге в Гатчину. Хорошо, после ужина поговорим. Сынок... Ты случайно в политику, или в уголовщину не вляпался? – Нет, упаси бог. – Ну, а остальное не смертельно. Не волнуйся, мать я предупрежу... Ужин прошел в непринужденной обстановке. Их кухарка Марковна расстаралась. Как оказалось, отец ее сразу предупредил, что рассчитывать на глухаря особо не стоит. Поэтому, запасной вариант со свиными отбивными был очень даже кстати. Маргарита при каждом удобном случае вздыхала о том, какой вкусной может быть дичь, но увы, добыть ее надо уметь. Не всякому это дано. Но Михаил, против обыкновения, совершенно не реагировал на подобные эскапады, чем приводил младшую сестренку в недоумение. Причем настолько, что совсем сбил ее с толку. Она даже поинтересовалась, не заболел ли он. Получив отрицательный ответ, с интересом стала присматриваться к брату. Михаил понял, что Маргарита что – то заподозрила. Не смотря на свой “ядовитый” язык, дурой она не была. Ничего, пускай привыкает. Сейчас многое будет по – другому. Мать, предупрежденная отцом, не касалась серьезных тем, только внимательно поглядывала на сына. Впрочем, Михаил догадывался, о чем она думает. Скорее всего, как бы его женить. Думает, что об этом и будет серьезный разговор. После ужина Михаил ушел в свою комнату и попросил родителей прийти к нему. Таскать по дому лишний раз при всех сумку с вещами из будущего он не хотел. Когда родители зашли к нему и сели за стол, он был готов. Оба смотрели на него с интересом, но не торопили события. – Итак, сынок. Мы слушаем. Что ты хотел нам сказать? – Папа, мама, мне нужно сообщить вам очень важные вещи. Поверьте, я не сумасшедший. И объяснить то, что произошло со мной, я не могу. – Сынок, ты нас пугаешь. Давай, обойдемся без предварительной подготовки. – Хорошо. Тогда, смотрите... Михаил открыл сумку и начал извлекать из нее то, что положил совсем недавно. Когда еще находился в каюте своей субмарины. Поначалу на родителей это особого впечатления не произвело, и они молча наблюдали, как на стол легли непонятная форма, какие – то коробки и чертежи. Но когда рядом со всем этим появилось оружие, мать испугалась. – Миша, что это?! Откуда ты это взял? – Вы мне не поверите. Я сам сначала во все это не знал, как поверить. Но это было. Вот, смотрите... Михаил достал пачку фотографий, рассортировал их и протянул первую карточку. Отец и мать взглянули с интересом, но пока ничего не понимали. – Миша, а кто эта девушка? И почему она рядом с тобой в подвенечном платье? – Это фото сделано на моей свадьбе. И это моя жена. – Миша, когда ты успел?! Почему мы ничего не знаем?! – Посмотрите на дату на обороте. – Миша, но почему здесь 1907 год? Это что, ошибка? И где твоя жена? – Нет, не ошибка. А моя жена еще гимназистка. – Так ты что, совратил несовершеннолетнюю?! – Нет. Она еще ничего не знает обо мне. Посмотрите остальные снимки. Думаю, у вас возникнет много вопросов... Родители с интересом начали рассматривать фотографии. Недоумение у них накапливалось, но они решили набраться терпения и досмотреть до конца. Пересмотрев все снимки по несколько раз, отец отложил их в сторону и с удивлением уставился на сына. – Миша, ничего не понимаю. Что это за снимки? На старых ты выглядишь молодо, а на новых значительно старше, чем ты есть. Если не сказать больше. И почему на старых снимках ты в форме офицера русского военного флота? А на новых вообще непонятно в какой форме, но явно морской? И что это за корабли на фотографиях? И что это за женщина, с которой ты сфотографирован? Она совершенно не похожа на ту, что в подвенечном платье. – Эта женщина – моя знакомая. Софи Жермен из французского города Лорьян. – Так она сейчас во Франции? – Нет. Она еще не родилась. – Миша! Может быть, ты перестанешь говорить загадками? Вместо ответа Михаил достал свое офицерское удостоверение и положил на стол. Отец открыл его и с удивлением стал переводить взгляд с документа на сына и обратно. – Миша, ничего не понимаю... Ведь это, несомненно, ты... Только почему – то намного старше. И почему написано на немецком, да еще и таким шрифтом? Какой корветтен – капитан Михель Корф?! А это что?! Отец положил удостоверение на стол и ткнул пальцем в дату выдачи документа. Михаил грустно улыбнулся. – Да, папа. Это не фальшивка. Это подлинный документ, который был мне выдан в штабе второй флотилии подводных лодок “Зальцведель” немецкого военно – морского флота в 1942 году... Михаил говорил очень долго. Лица родителей вытянулись, и они молча слушали его монолог, почти не перебивая. Он рассказал все. Начиная от самого первого дня, когда встретился с отцом Серафимом сорок лет назад. В заключение привел последний аргумент, чтобы подтвердить правоту своих слов. – Понимаю, что во все, что я рассказал, поверить невозможно. Это выходит за рамки человеческого понимания. Предвидя такое, я и зашел в книжный магазин Софи. То, что наши отношения получили дальнейшее развитие, это уже другая история. Она владела большим книжным магазином, в том числе и с хорошим букинистическим отделом. У нее были сохранены подшивки всех французских газет с 1890 года. И я сделал фотоснимки статей за пятнадцать лет с наиболее интересными событиями, которые, несомненно, должны были попасть и в русские газеты. Начиная с октября 1902 года. Я распечатаю их, и вы сможете читать новости, которые произойдут через несколько дней, неделю, месяц и больше. Согласитесь, что я не могу предвидеть подобное и оказывать влияние на события. Во всяком случае, пока. Мать с ужасом смотрела на сына. А отец взял в руки автомат и начал его внимательно рассматривать. – Я тебе верю, Миша... Невозможно за пару дней придумать такое... И раздобыть такие вещи... Ты же знаешь, я хорошо разбираюсь в оружии. И я не видел до сих пор ничего подобного... Так говоришь, он может стрелять, как пулемет? – А это, фактически, и есть небольшой пулемет, сконструированный под пистолетный патрон. Модель МР – 40

ERMA

. Сокращенная аббревиатура с немецкого “машинен пистоле”. – А эти пистолеты? Когда они появились? Вернее, появятся? – Вот этот – самый старый. “Парабеллум”, или П-08. Будет выпускаться также под названием “Люгер” по имени создателя пистолета Георга Люгера. Эта модель будет принята на вооружение германской армией в 1908 году. Но другие модификации этого пистолета уже созданы. Он хорошо послужил мне во время Великой войны 1914 – 1918 года, как ее потом назвали. А после этого в гражданскую войну и во время моих китайских похождений. Вот этот маленький – “Вальтер ППК”. Название говорит само за себя. ППК – “полицай пистоле криминаль” на немецком. Пистолет создан в 1931 году немецкой фирмой “Вальтер” для криминальной полиции, но применялся и в армии. Носил его с собой в качестве запасного пистолета скрытого ношения. В оккупированной Франции хватало не только партизан, но и уголовного отребья. А последний – “Вальтер П-38”. Создан в 1938 году, как офицерское оружие на замену “Парабеллуму”. – Интересно... Очень интересно... Миша, я тебе верю без всяких газет... Мать, поверь мне, такого оружия еще не придумали... Но как получилось, что ты – офицер русского флота, пошел на службу к недавним врагам? – У меня не было выбора. Только там я мог осуществить то, что задумал. Хотя, от меня отвернулись все друзья, когда узнали, что я пошел на службу к немцам. – А что же ты задумал? – Папа, я ведь вернулся не для того, чтобы просто предупредить вас о том, что ждет Россию и нас всех, если не попытаться все изменить. В моих руках сейчас находится средство, с помощью которого мы сможем выиграть войну с японцами, которая начнется через год и четыре месяца. А именно поражение в этой войне и привело к цепи потрясений в России, которые завершились в 1917 году сначала отречением государя от престола, а потом большевистским переворотом, сделанным на немецкие деньги. Большевики пришли к власти и заключили сепаратный мир с немцами, подарив им всю западную часть страны. Правда, Германии это не очень помогло, и вскоре она проиграла войну, а кайзер Вильгельм потерял власть. И вскоре на территории Европы возникли два таких диктаторских режима, по сравнению с которыми правление Ивана Грозного и Петра Великого – это детские забавы. И в 1941 году эти режимы сцепились друг с другом. Причем, большевики очень быстро снова потеряли огромную территорию. Не знаю, как пошли бы дела дальше, но в 1942 году немецкая армия уже продвигалась к Волге. Были захвачены вся Прибалтика, Малая Россия, Крым и часть Кавказа. Вы хотите повторения т а к о й истории? – Нет... А что это за средство? – Во время Великой войны Германия поставила Англию на грань катастрофы действиями своих подводных лодок. Ее лодки были лучшими в мире. И я специально пошел к немцам, чтобы узнать всю их подводную кухню изнутри. Несколько лет проработал инженером на верфи, которая строила подводные лодки. После этого пошел на службу в подводный флот, а когда началась война в 1939 году, добился перевода на боевую лодку и воевал с января 1940 по октябрь 1942 года. За время работы на верфи мне удалось тайком переснять всю техническую документацию двух самых удачных типов немецких лодок, появившихся в 1917 – 1918 году. Скопировать также чертежи торпед. Так стали называть самодвижущуюся мину. Когда приступили к строительству новых лодок, мне тоже удалось достать кое – какие чертежи, хоть это и было связано с большим риском. А после этого я почти два года воевал в должности командира подводной лодки и имею в этом деле хороший опыт. Причем, немецкие лодки и в эту войну снова оказались лучшими в мире. И теперь с помощью взятой документации я могу воссоздать немецкую субмарину на сегодняшней верфи. Так же, как и ее главное оружие – торпеды. Это будет, конечно, не точная копия, в некоторых отраслях промышленности еще не достигнут нужный уровень, но во всем мире не будет ничего подобного! И имея пару десятков таких субмарин, мы ликвидируем любую возможность выхода в море японского флота! Япония целиком зависит от импорта, и снабжать свою армию на материке она может только морем. И у России появится реальная возможность пресечь военные действия Японии в самом начале войны! А после этого надо будет любыми путями избежать втягивания России в войну в 1914 году. Иначе, это снова приведет к гибели страны. А без возмущения народных масс во время войны большевикам и прочим врагам империи будет очень трудно осуществить свои замыслы. Ведь они фактически развалили армию к 1917 году своей подрывной деятельностью. Что и сделало возможным все последующие события, толкнувшие Россию в ад гражданской войны. Родители молча смотрели на Михаила. По выражениям их лиц он понимал, что если бы он рассказал и доказал, будто стал вхож во дворец императора, стал генерал – адъютантом и собирается жениться на одной из великих княжон, они бы удивились гораздо меньше. По крайней мере, с отцом контакт наладился. Мать пока еще пребывает в состоянии полной прострации и не воспринимает все адекватно. Наконец, мать очнулась. – Мишенька, так это что же получается? Что нас и нашу невестку с внуками эти изверги должны убить в декабре семнадцатого? А Агнесса с Маргариткой? – Про них мне ничего выяснить не удалось. Они к тому времени уже вышли замуж, нарожали вам внуков и жили в другом месте. Мама, но я здесь и появился ради того, чтобы этого не случилось. – Сынок, но ведь ты знаешь неповоротливость нашего чиновничества. Мне это известно лучше, чем кому – либо, так как я сам государственный чиновник и наши порядки меня зачастую бесят. Как ты сможешь добиться строительства подводных лодок за такой короткий срок до начала войны? Это даже если учесть, что тебе поверят и признают твой проект заслуживающим внимания? Михаил только вздохнул. Отец, как всегда, был прав. Убийственно прав... Он и сам думал об этом не раз. Как обойти российскую чиновничью машину, работавшую своими порядками зачастую во вред государству, а не во благо. И кроме как решение этой проблемы криминальным способом он ничего другого так и не придумал... – Папа, я много думал об этом. И я отдаю себе отчет, что пробить лбом нашу чиновничью стену – это из разряда фантастики. Добиться приема у государя я не смогу. Кто я такой? А если каким – то чудом все же добьюсь аудиенции, то меня просто объявят сумасшедшим. Папа, мама, вы уж меня простите, что буду говорить сейчас крамольные вещи. Но наш государь император – не тот человек, который должен править Россией. Своими необдуманными действиями он погубил и страну и самого себя. Я могу так утверждать потому, что сам был свидетелем этих событий. А нашего государя семейные проблемы волнуют гораздо больше, чем проблемы государства. Но другого императора у нас нет. Поэтому, я приложу все силы к тому, чтобы оказать ему максимально возможную помощь и предостеречь от необдуманных шагов. Но это можно сделать не раньше, чем я добьюсь определенного успеха, и на меня обратят внимание. – А как ты это сделаешь? – Для начала переговорю с адмиралом Макаровым. Это единственный здравомыслящий адмирал в России на сегодняшний день, слово которого имеет реальный вес. К сожалению, он должен погибнуть в самом начале войны от подрыва броненосца “Петропавловск” на японской мине. Я постараюсь этого не допустить. Всей правды поначалу рассказывать не буду, постараюсь сначала убедить его в том, что мои слова – не вымысел. Потому, что без поддержки Макарова у меня ничего не получится. Если он поверит и решит помочь, то надо с его помощью добиться в кратчайшие сроки строительства флотилии подводных лодок хотя бы старого типа – 1917 года. Одновременно развернуть производство торпед для них и подготовку экипажей. Я могу помочь и в строительстве и в подготовке людей, так как занимался и тем и другим. Организовать производство и доставку топлива для лодок. Здесь проблем нет. У нас есть нефтепромыслы Каспия, и завод Нобеля уже начал выпуск дизелей. Правда, они еще мало похожи на те, что будут применяться на лодках, но начало положено. Его можно заинтересовать тем, что оформить патент на двигатель и передать права ему за небольшой процент. Но с условием в течение пяти – шести месяцев предоставить серийные образцы для новых лодок и обеспечить бесперебойное снабжение запасными частями и топливом. Топливо, которое используют в дизелях, уже научились получать из нефти. Все электрооборудование можно на первых порах закупить в Германии, там это развито очень хорошо. И к январю 1904 года мы должны иметь на Дальнем Востоке флотилию подводных лодок, готовую нанести удар по японскому флоту и парализовать все судоходство вокруг Японии. А я вполне могу сыграть роль тайного советника при командире этой флотилии, так как сейчас я опять – прапорщик военного времени, а не фрегаттен – капитан, командир подводной лодки и ветеран подводной войны. Находясь на неприметной штабной должности, смогу оказать помощь командиру флотилии в ее боевом применении, и никто ничего не заметит. Но, опять – таки, нужна помощь Макарова. Чтобы мои слова не игнорировались, а принимались безоговорочно к исполнению. Возможно, придется открыть часть правды командиру флотилии, чтобы он не думал, будто имеет дело с непонятным выскочкой в чине прапорщика. Тогда, возможно, война закончится, так толком и не начавшись. – Грандиозно, Миша. Грандиозно и невыполнимо. Сам знаешь, как у нас трудно пробить что – нибудь новое. А тут, фактически, рождение нового класса военных кораблей. Даже если Макаров тебе и поверит, так ведь он – далеко не последняя инстанция. И деньги для всего этого потребуются огромные. Плюс недостаток времени. Об этом ты думал? – Думал. И придумал запасной вариант. Но тут, опять – таки, потребуется помощь Макарова. – И какой это вариант? – Я уже говорил, что пять лет прожил в Китае и занимался контрабандой опиума. Уж прости, папа, но с твоими английскими и французскими коллегами у меня были очень напряженные отношения. Так же, как с английской и французской полицией. Но мне нужны были деньги на осуществление моего плана. И теперь они у меня есть. Вот в этой шкатулке – обработанные бриллианты на сумму около пяти с половиной миллионов английских фунтов в ценах 1931 года... – Сколько?! – Около пяти с половиной миллионов фунтов. Не думаю, что сейчас цены отличаются очень сильно. И на эти деньги я вполне смогу построить одну лодку и снарядить ее. Причем, еще и останется. – Миша, но ведь это целое состояние!!! И ты хочешь выбросить его на ветер?! – Ну, во первых, не выбросить, а построить подводный корабль, аналога которому в мире еще нет. Во вторых, не думаю, чтобы постройка обошлась дороже полутора – двух миллионов. А скорее всего, еще меньше. То есть, больше половины этой суммы все равно останется. В третьих, если все оставить, как есть, то мы потеряем абсолютно все, когда большевики придут к власти. – Но как ты собираешься построить военный корабль?! Кто позволит это частному лицу?! И где? – А кто говорит, что я буду строить именно военный корабль? Частное лицо вполне может построить себе любое морское судно для научных экспедиций. А научные экспедиции могут быть и подводные. Субмарина, которую я закажу, не будет иметь при постройке ни одного орудия. Но там будут предусмотрены фундаменты для палубных орудий. Я вам потом расскажу подробно, что творили в океане немецкие субмарины в годы Великой войны. Такой урон, который они нанесли, не удалось добиться никому за всю историю. А то, что на лодке будут установлены торпедные аппараты, так что из того? Я найду десяток причин объяснить их наличие невоенными целями. Где построить? Желательно – в России. Чтобы технология постройки не ушла на сторону. Но если не получится, придется строить за границей. В Англии не хочу. Во первых, там качество судостроения далеко от совершенства. А во вторых, Англия будет поддерживать Японию в этой войне. И возможны любые неприятности во время постройки. Лучше всего делают немцы. Хоть и не хочется давать им в руки оружие, которое они смогут обратить против нас, но сейчас ближайший враг – Япония. Тем более, к созданию таких лодок немцы все равно вскоре придут самостоятельно. Если победим Японию, то даст бог, может и удастся предотвратить столкновение с Германией. И на частной верфи за твои деньги тебе хоть черта с рогами сделают, не только подводную лодку. А вот дальше понадобится помощь Макарова. Во первых, нужен экипаж, который надо еще хорошо подготовить. А набрать для этой цели случайных людей нельзя. Во вторых, потребуется снабжение топливом и боезапасом. Решить эту проблему, находясь в море, я никак не смогу. Не забывайте, что лодку надо будет скрытно перегнать на Дальний Восток, причем как раз к началу войны, чтобы она не светилась раньше времени в тех водах. – Ну, Миша, у тебя планы, как у Бонапарта... А если и это не получится? Ведь у Макарова тоже хватает недоброжелателей. И это еще, если удастся его убедить. – А тогда мне придется пройти свой прежний жизненный путь во второй раз. Что – то, конечно, можно будет попытаться сделать. Но в одиночку изменить ход истории я не смогу. Вам всем надо будет уехать из России до 1914 года. Куда – нибудь подальше. В Канаду, Северо Американские Соединенные Штаты, или Австралию. Эти страны не затронет война. А я останусь здесь. Если в ходе войны большевики снова возьмут власть в 1917 году, то я не буду больше участвовать в братоубийственной гражданской войне. И не пойду на службу ни к большевикам, ни к немцам. Приеду к вам после октябрьского переворота, как только смогу выбраться из России. Здесь мне будет больше нечего делать... Разговор закончился далеко за полночь. Все домашние уже улеглись, и только в комнате Михаила долго горел свет. Он показал родителям все фотографии, которые захватил с собой, комментируя то, что было запечатлено на снимках. Больше всего их поразили самолеты, танки и автомобили. Что и не удивительно, авиация делала только первые шаги по пути в небо. К сожалению, достать чертежи самолетов Михаилу не удалось. Только общие схемы, а по ним крылатую машину не построишь. То же самое касалось автомобилей и танков. Но Михаил не отчаивался. Он понимал, что если пытаться охватить абсолютно все, то можно не получить ничего. И решил сконцентрировать усилия на той области, в которой хорошо разбирался. А именно – на подводных лодках и торпедах. Он не сомневался, что даже одна лодка в начале войны сможет очень сильно затруднить действия японского флота. А если их будет целая флотилия в пятнадцать – двадцать вымпелов, то адмиралу Того придется забыть об активных действиях на море. Так же, как и о поставках грузов в Японию. После первых успехов лодки парализуют все судоходство вокруг Японии уже одним фактом своего существования. Михаил хорошо помнил, какая паника царила в Англии и во Франции в 1914 и 1915 году. Немецкие субмарины мерещились повсюду. И это притом, что немцы еще не применили доктрину неограниченной подводной войны. А если начать неограниченную подводную войну в японских водах? Да ни один пароход не рискнет приближаться к японским берегам. Но все эти замыслы были пока на бумаге. И если их не удастся воплотить в жизнь, то они не стоят ничего. А сделать это будет непросто. Российский чиновник уже доказал всем, что он непобедим. И победить его можно только одним способом. Макиавелли когда – то сказал: “Для войны нужны три вещи. Деньги, деньги и еще раз деньги”. И в этом знаменитый интриган был абсолютно прав. А против такого оружия даже русский чиновник бессилен. На утро, не откладывая дело в долгий ящик, Михаил отправился в Кронштадт. Времени остается очень мало и надо успеть заручиться поддержкой адмирала Макарова. Потому, что без его помощи вся эта затея теряет смысл. Никто не станет слушать молодого штурмана дальнего плавания торгового флота, никогда не воевавшего и все познания о подводных лодках у которого могут базироваться только на романе “Двадцать тысяч лье под водой”. Очевидно, славы капитана Немо захотелось молодому человеку. Ну, ничего, с возрастом эта дурь должна пройти... Вот так примерно о нем и будут говорить. Если построить лодку он еще сможет, набрать и подготовить экипаж – возможно, перегнать лодку на Дальний Восток – тоже, но вот снабжать лодку топливом и боезапасом на театре военных действий – это ему уже не под силу. Впрочем, не будем заранее о грустном. Вдруг, произойдет чудо, и Морское министерство заинтересуется его проектом. И на верфях Санкт – Петербурга начнут строить боевые корабли, которых еще не знает история. Но Михаил был реалистом и хорошо знал, что если чудеса иногда и случаются, то не с российской чиновничьей машиной... Небольшой пароходик шел из Петербурга в Кронштадт по Морскому каналу, и Михаил смотрел на вырастающий впереди остров Котлин. Там сейчас должен находиться начальник Кронштадтского порта и военный губернатор Кронштадта адмирал Макаров. Как всегда бывает осенью в Петербурге, моросил мелкий противный дождь, и порывистый ветер с Финского залива вспенивал темную воду Маркизовой лужи. Поежившись, Михаил ушел с палубы. Неизвестно, удастся ли сегодня увидеться с адмиралом. Скорее всего, нет. Беспокойный адмирал на месте не сидит и найти его не так – то просто. Значит, придется оставаться в Кронштадте до тех пор, пока не переговорит с Макаровым. Благо, Михаил сейчас лицо цивильное, в свободном времени не ограниченное и рамками воинской дисциплины пока не обремененное. Предыдущий контракт с судоходной компанией недавно закончился, а подписывать новый он не собирается. Сейчас появились на много более важные дела. Тем более, с деньгами теперь никаких проблем. Спасибо китайцам... Как Михаил предполагал, так оно и получилось. Добиться аудиенции у адмирала не удалось ввиду отсутствия оного на месте. Записавшись, на всякий случай, на прием к губернатору, отправился побродить по Кронштадту. Хоть погода и не располагала к этому, но он с огромным удовольствием ходил по тем местам, где был много лет назад. Морская твердыня, заложенная Петром Великим, жила своей жизнью. Поразмыслив, он понял, что так можно прождать долго. Макаров человек занятой, и особого дела до какого – то Михаила Корфа у него нет. Поэтому, можно поторопить события. Как говорят, наглость – второе счастье. Зайдя на почту, он взял конверт и лист бумаги. Непривычно было снова писать перьевой ручкой, но куда денешься. Тем более, за долгие годы Михаил уже отвык писать по – русски, так как приходилось писать только по – немецки и иногда по – французски. И теперь напрягал память, вспоминая все эти российские “яти”, где их правильно ставить в словах. Все же, большевики сделали два добрых дела, до чего не додумались российские чиновники с российским государем. Упростили алфавит, и перешли на календарь, по которому живет весь цивилизованный мир. Когда Степан Осипович Макаров добрался наконец – то домой после напряженного дня, и собрался отдохнуть, то его отдых был бесцеремонно нарушен. Горничная внесла конверт и сказала, что некий молодой человек просит передать его лично в руки. Макаров удивленно осмотрел конверт. Надписи на конверте отсутствовали, и сам он был не запечатан. Удивляясь еще больше, адмирал вытряхнул на стол содержимое. Внутри была фотография какого – то военного корабля и короткое письмо. Скользнув взглядом по снимку, адмирал замер. Такого он еще не видел. Длинный, узкий корпус, имеющий наклонный, а не таранный форштевень, и трехорудийные башни, установленные в диаметральной плоскости одна выше другой! Причем, по калибру орудий было видно, что это не крейсер. Но своими изящными обводами он совершенно не напоминал утюгообразные корпуса современных броненосцев с высоченными круглыми трубами. Причем было видно, что это именно фотография, а не нарисованная картинка. Так и не поняв, что же это за диковина, адмирал взял письмо. Текст был небольшим. “Здравствуйте, Степан Осипович! Прошу Вас не отказать мне в аудиенции. Имею очень важную информацию, предназначенную для Вас лично. В качестве доказательства серьезности моих намерений прилагаю фотографическую карточку. Таких кораблей Вы еще не видели. С уважением, Михаил Корф” – Кто это принес?! – от флегматичного настроения Макарова не осталось и следа. – Молодой человек, сейчас у входа ждут! – горничная не на шутку перепугалась. – Давай его срочно сюда!!! Когда Михаил вошел в рабочий кабинет адмирала, тот уже сидел за столом, и было видно, что желал получить скорейшие объяснения. Михаил вежливо поздоровался, представился и извинился, что побеспокоил хозяина дома, да еще и в столь поздний час. На что Макаров только отмахнулся. – Ладно, молодой человек. Давайте оставим церемонии. Признаюсь, Вы меня заинтересовали. Откуда у Вас эта карточка и что за корабль на ней изображен? И о какой важной информации идет речь в Вашем письме? – Ваше превосходительство, я могу сообщить очень важную информацию, но прошу Вас не считать меня сумасшедшим, или шутником. Потому, что поверить в это трудно. – Так, начало многообещающее. А нельзя ли ближе к делу? Вы так и не ответили на мой вопрос. – На этом снимке – вступление в строй немецкого линейного корабля “Шарнхорст”. Вы согласны, что подобной конструкции еще нет нигде? – Согласен. Но когда же немцы успели сотворить такое?! Насколько мне известно, ничего похожего у них до сих пор не было! – Снимок сделан 7 января 1939 года. – Когда?! Вы что меня, за дурака держите?! – Степан Осипович, я предупреждал, что мои слова могут показаться вымыслом. Но это не так. Если хотите, я продолжу. – Да уж извольте, милостивый государь! – Это может показаться сказкой, но я знаю будущее. Поверьте, эта карточка – не фальшивка. Я специально захватил ее потому, что был уверен – она сразу заинтересует Вас, как военного моряка. По части важной информации – в ночь с 26 на 27 января 1904 года начнется война с Японией. Отряд японских миноносцев нападет на нашу Тихоокеанскую эскадру... Хохот Макарова прервал речь Михаила. Адмирал смеялся долго. Наконец, глянул взглядом, не обещающим ничего хорошего. – Милостивый государь, сначала Вы производили впечатление адекватного человека. Похоже, я ошибся. Вы пришли для того, чтобы рассказывать мне плод Ваших фантазий? Вы, случайно, с духами не общаетесь? Михаил улыбнулся, достал сложенный лист бумаги и положил на стол. – Ваше превосходительство, я предвидел подобную реакцию на мои слова. Поэтому, давайте сделаем так. Вот список событий, которые произойдут в мире в течение ближайших двух месяцев. Об этом будет написано в газетах, и Вы сможете убедиться в правоте моих слов. Согласитесь, что предугадать все это заранее я никак не могу. Тем более, я не могу подстроить стихийные явления. Если и это Вас не убедит... Что же, тогда мне придется действовать самому. Что – то я все же смогу сделать. Напоследок хочу сказать, что обратился к Вам потому, что Вы единственный настоящий адмирал в России на сегодняшний день. Остальные приведут Россию к краху в этой войне. В феврале 1904 года Вы будете назначены командующим Тихоокеанской эскадрой в Порт – Артуре. Ваше прибытие преобразит флот. Но 31 марта 1904 года броненосец “Петропавловск” подорвется на японской мине и погибнет. Вы погибнете вместе с ним. После этого русский флот на море и русскую армию на суше будет преследовать сплошная цепь поражений. 14 мая 1905 года в Корейском проливе, возле островов Цусима, произойдет сражение между русским и японским флотом, в котором наша 2-я Тихоокеанская эскадра будет наголову разбита. После этого Россия подпишет унизительный мир, потеряет южную часть Сахалина и свои права на Порт – Артур с Дальним. Дальше рассказывать нет смысла. Но поверьте, будет еще хуже. – Хорошо. Допустим, я Вам поверю. Но чего Вы добиваетесь? – В моих руках есть средство, которое может принести нам победу в этой войне. Но без Вашей помощи ничего не получится. И я хочу предупредить Вас, чтобы спасти от гибели на “Петропавловске”. Вы нужны России. – Благодарю Вас за заботу. Допустим, я поверил. И какое же это средство? – В моих руках вся техническая документация по постройке подводной лодки. – Вы шутите? Чем эта консервная банка может повредить японцам, если они действительно нападут? – Степан Осипович, поверьте, таких лодок Вы тоже не видели. Линкор “Шарнхорст” Вас не убедил? – Хм... Ладно... Честно скажу, заинтриговали. Поэтому, давайте поступим по Вашему совету. Если Вы не передумали. Что там у Вас... Так, ну, это можно предугадать... Сеанс кинематографа в Ливадии в присутствии государя императора и государыни императрицы 4 ноября. Доставка именной партии французского шампанского английскому королю Эдуарду

VII

... Простите, но откуда Вы все это можете знать?! – Вот именно, Степан Осипович. Ни государь император, ни король Англии еще об этом не знают. А я знаю. Поэтому, можете подождать, пока все эти события сбудутся. Чтобы Вы не считали меня сказочником. А сейчас, не смею Вас более задерживать. Вот на всякий случай моя визитная карточка. Если Вас моя информация заинтересует, дайте мне знать, я приеду и покажу и расскажу много интересного. Только большая просьба. Не говорите об этом никому. Я не хочу прослыть сумасшедшим, и огласка сильно повредит нашему общему делу. Именно поэтому я и пришел к Вам. Потому, что Вы умный человек. Чего нельзя сказать о многих других наших адмиралах. Честь имею, Ваше превосходительство! Михаил по – военному четко отрапортовал и вышел из кабинета, оставив Макарова в полном недоумении. Когда Михаил на следующий день добрался домой, его ждал неожиданный сюрприз. Агнесса вернулась из Гатчины, и все говорило о том, что поездка к подруге была только предлогом. Но родители посмеивались и делали вид, что принимают все за чистую монету. И поскольку голова старшей из сестер была занята совсем другим, особого внимания на окружающее она не обращала. Поэтому, никаких проблем с ней и не возникло. А вот младшенькая Маргарита поглядывала на братца очень странно. Михаил весь вечер ловил на себе ее взгляды и не мог понять причины. Сначала он отнес это насчет того, что перестал реагировать на ее ядовитые реплики. В чем, признаться, сестренка была большая мастерица. Да только и Маргарита стала вести себя по – другому! Не пыталась его укусить при каждом удобном случае. А вот это было в высшей степени странным. Так ничего и не придумав, Михаил решил не обращать внимания. Мало ли, какие тараканы в голове у сестренки завелись... Но после ужина Маргарита, не утерпев, вошла к нему в комнату. Весь ее вид напоминал лисицу, забравшуюся в курятник. – Мишенька, ты мне ничего рассказать не хочешь? – А что именно тебя интересует? – Где ты был? – То есть как, где? В Кронштадт ездил. – А зачем? – По делам. – По каким? – Маргаритка, все тебе надо! По служебным. – Миша, я хоть и вредина, но не дура. – Маргаритка, как сие понимать? – Ладно. Не буду ходить вокруг да около. Миша, я знаю, что с тобой что – то произошло. Причем тогда, когда ты ездил на охоту. Тебя как подменили. Я случайно увидела твои фотокарточки, когда мама рассматривала их вчера, а тебя не было дома. – Ну и что? Фотокарточки, как фотокарточки. – Миша, повторяю, я не дура. Хоть мама и постаралась отвлечь мое внимание, но я заметила кое что, что меня очень удивило. И после этого, каюсь, залезла в твою комнату и рассмотрела сама. – Та-а-к... Сестренка, тебя давно пороли? А то может, давай я тебе надаю? На правах старшего брата? – Мишенька, ради бога, можешь меня высечь, если тебе от этого станет легче. Но только, пожалуйста, расскажи мне все. Ты что, побывал в будущем? Михаил как стоял возле дивана, так и сел. Сестренка же смотрела на него с огромным интересом, и он понял, что своей реакцией только подтвердил ее подозрения. Но как эта маленькая ведьма могла догадаться?! Надо срочно выкручиваться. А то, завтра об этом будет знать вся гимназия, где учится Маргарита. А дальше – пошла писать губерния... – Маргаритка, прости, но с чего ты это взяла?! – Дедуктивный метод Шерлока Холмса. – А ну, рассказывай. – Хорошо, доставай снимки. Все равно я их уже видела. Михаил достал из письменного стола все фотографии, какие были и Маргарита тут же начала их сортировать. Ему оставалось только наблюдать, удивляясь все больше и больше. Наконец, сестра закончила. – Вот, Миша, смотри. Начнем с того, что эти снимки сделаны в разное время. На старых снимках на тебе почему – то форма офицера русского военного флота. Хотя, ты им сейчас не являешься. Тем более, на мундире ордена. Когда ты их успел получить? И на последних снимках этой серии на тебе мундир капитана первого ранга. Не удивляйся, я разбираюсь в погонах. И выглядишь ты на много старше, чем сейчас. Тем более, хоть под фуражкой особо и не видно, но можно разобрать, что волосы у тебя совсем седые. Снимок сделан в каком – то южном городе, причем летом, если судить по одежде публики, которая на заднем плане карточки. У нас в Петербурге даже летом так не одеваются. Следующие снимки сделаны в Европе. Надписи на вывесках на немецком и на французском. Причем, на тебе непонятная форма без погон. И это не форма моряка торгового флота, какая у тебя есть. В торговом флоте нашивки на рукавах обычно имеют ромбовидную петлю. Здесь же три нашивки и звездочка сверху. Тем более, у тебя кортик. А кортики носят только офицеры военного флота. И это не английская форма. Там хоть и нет погон, но нашивки на рукавах имеют круглую петлю, а не звездочку. Форма напоминает немецкую, но кокарда на фуражке не похожа. И на груди с правой стороны какие – то крылья и такие же крылья на тулье фуражки. За то, что это немецкая форма, говорит крест на левой стороне кителя и крест у тебя на шее. Похожие награды я видела на картинках. И последнее, и самое главное, в чем ты не сможешь меня обмануть. Миша, я не очень хорошо разбираюсь в твоих кораблях, но ничего похожего до сих пор не видела. Ведь у тебя вся комната в картинках и фотографиях кораблей. Обрати внимание сам – здесь нет даже отдаленно ничего похожего. Также аэропланы и автомобили на фотографиях даже отдаленно не напоминают те, что есть сейчас. Кроме этого, посмотри на женщин, которые попали в кадр. Миша, таких фасонов не носят и не носили никогда! У молодых девушек подол платья выше колена – где ты это видел?! Да и женщины постарше одеты совсем не по моде сегодняшнего, или прошлого дня. И кроме этого, обрати внимание. Вот на этом снимке, на заднем плане в кадр попали две женщины в военной форме. То, что это военная форма, не вызывает сомнений. У обеих на правой стороне мундира крылья, как у тебя, плюс погоны, у обеих кобура на поясе и снова юбки до колена! Вот снимок, где ты с какой – то женщиной. Видно, что она не девочка. Но одета так, как никогда даже не подумает одеться женщина ее возраста! И тоже платье до колена! А вот этот снимок – ты с группой офицеров в такой же форме, как у тебя и среди вас женщина! Женщина – офицер военного флота, где это видано?! А то, что она офицер, несомненно. Китель такой же, как у остальных, только одна нашивка со звездочкой на рукаве. И у нее тоже юбка до колена! Мишенька, может быть для тебя это и в диковинку, но такой длины юбок и платьев нет и не было за последние несколько сотен лет!!! Кстати, именно эту фотографию я и увидела случайно у мамы. Но это не все. Посмотри внимательно на стену здания, возле которого вы фотографировались. Видишь эти цифры над входом? Вот этот барельеф – 1930? Это значит, что здание построено в 1930 году! Строители так часто делают. А сегодня только 1902 год! Как ты мне все это объяснишь? Михаил судорожно глотал слюну и моргал. Недооценил он сестренку. И что же теперь делать? Если начнет упорствовать, то будет только хуже. Уж свою сестричку он знает – вцепится мертвой хваткой. Поэтому, надо любыми путями превратить ее в свою союзницу. А это можно сделать, только рассказав все. И надеяться, что она будет держать язык за зубами. Хотя, на это надеяться... Маргарита, похоже, уловила его мысли. – Миша, я понимаю, что ты боишься за мой дурной язык. Обещаю тебе, что не буду болтать. Не знаю, что мне сделать, чтобы ты поверил. Но я сама понимаю, об этом болтать нельзя ни в коем случае. Не хватало, чтобы мы приобрели репутацию сумасшедших. Михаил улыбнулся. Маленькая фурия разбила его аргументы полностью. И он решился. – Хорошо, Маргаритка. Я расскажу тебе все. Надеюсь, что ты не растрезвонишь это. Потому, что сейчас очень многое поставлено на карту и от этого зависят наши жизни. Смотри... И он начал доставать из шкафа то, что захватил с собой. Чертежи показывать нет смысла, сестра в них ничего не поймет. Но вот невиданный фотоаппарат, российские и немецкие награды, два кортика и немецкая форма произвели на нее впечатление. Так же, как и документы. В дипломе об окончании Морского корпуса стояла удивительная цифра – 1913 год. А в офицерском удостоверении и того больше – 1942! Маргарита рассматривала все круглыми от удивления глазами. – Корветтен – капитан Михель Корф... А почему Михель? – Переделал имя на немецкий манер. Ведь я жил в Германии. – А кто такой корветтен – капитан? – В русском флоте аналога этому чину нет. Между лейтенантом и капитаном второго ранга. Но за несколько дней до возвращения мне был присвоен чин фрегаттен – капитана, что соответствует капитану второго ранга. Просто, не успел получить новые документы. Надо было срочно возвращаться к вам. – Упасть и не встать... Сколько же тебе здесь лет, Миша? – Шестьдесят два, сестренка... Пришлось рассказывать все подробно. Сестра интересовалась всеми деталями его долгой жизни. Рассказ старшего брата поверг ее в настоящий шок. Михаил тоже был сильно удивлен. Вместо маленькой взбалмошной фурии, какой он привык видеть младшую сестру, перед ним сидела умная и рассудительная не по годам женщина. Которая прекрасно поняла, какие важные сведения только что узнала. И что уж совсем поразило Михаила, так это то, что сестру больше всего заинтересовала не ее будущая семейная жизнь, и то, что с ними со всеми случилось, а то, что брат собирается делать дальше. Совсем сбитый с толку, Михаил поинтересовался таким непонятным перекосом в женском любопытстве. Ответ его просто убил. – Мишенька, так ведь сейчас все будет по – другому. И ты не допустишь того, что случилось. Иначе, не тащил бы все это сюда. Если бы захотел прожить второй раз свою жизнь тихо и спокойно, притащил бы полный баул драгоценностей, которые заработал на контрабанде опиума, да и махнул в Америку, или еще куда – нибудь подальше. Если знаешь, что через пятнадцать лет страна погибнет. Вместо этого ты воевал в немецком подводном флоте, а сюда захватил с собой чертежи подводных лодок и собираешься надавать по шее японцам. И предотвратить вступление России в следующую войну. Миша, хоть это и высокопарно звучит, но ты настоящий патриот и я горжусь таким братом. И если у тебя получится задумка со строительством подводной лодки, и ты поможешь русскому флоту одержать победу на море, то твой общественный статус несоизмеримо вырастет. А вместе с твоим и мой заодно. И мои женихи уже будут совсем из другого круга. Ведь мне сейчас только четырнадцать лет, а война начнется через год с небольшим. И когда ты вернешься с войны героем, то и я буду сестрой героя войны – русского морского офицера. Как знать, может быть, даже за князя замуж выйду! Так какой смысл обсуждать то, что было, если сейчас все обязательно пойдет по – другому? Ведь ты уже сделал первые шаги по изменению истории! Михаил только потряс головой и несколько раз глубоко вздохнул. – Маргаритка, а ты не допускаешь мысли, что я могу не вернуться с этой войны? – И думать об этом не смей!!! Сколько войн ты уже прошел? Ты – настоящий воин, Миша! Тем более, ты продолжаешь находиться под защитой талисмана. Как ни фантастично это звучит. Я не знаю, как это объяснить, но вот все это, что лежит перед нами на столе, это факты, с которыми не поспоришь. А Шерлок Холмс верил только фактам. – Да уж, Маргаритка... Тебе бы в гестапо работать... Там бы тебе цены не было... – А что это такое? – Была у нас там такая организация... Тайная государственная полиция... Вроде нашего российского корпуса жандармов. Функции те же... – А что, я против жандармов ничего не имею. Кому – то же надо бомбистов ловить. – Ладно, жандарм в юбке. Теперь тебе все ясно? И ясно, что надо держать язык за зубами? И даже Агнессе ничего говорить нельзя? – Мишутка, ты меня вообще за дуру держишь? Сама знаю. И за язык и за Агнессу. У нее сейчас только любовь на уме. Разболтает и не заметит. Лучше давай я тебе помогу с бумагами. Ведь у тебя, в основном, одни негативы? Надо печатать фотографии? – Да. В основном, все в негативах. Чертежей на бумаге немного. – Вот давай я тебе и помогу. Мне самой интересно. Кстати, покажи мне свою лодку. Она большая? Как “Наутилус” у капитана Немо? – Ну, до “Наутилуса” далеко. Особенно в части подводной скорости и уровню комфорта. Вот моя “малышка”. Подводная лодка U – 177, тип IX – C. А это я на мостике... – Ух ты, какая большая! А почему же называют – лодка? Ведь это настоящий подводный миноносец! – Надо же... Никогда такого названия не слышал. А с каких это пор ты в классах военных кораблей разбираться научилась? – Со вчерашнего дня. Как ты в Кронштадт уехал, а я твои фотографии увидела. Вот и посмотрела в твоих книжках, искала что – нибудь похожее. И ничего похожего не нашла. – Ох, Маргаритка!!! – Ладно, Мишенька, ты же на меня не сердишься? – Ладно, сестренка. Давай забудем прошлые обиды, и будем действовать одной командой. Тем более, похоже, помощь мне понадобится. – Мишенька... Только, я тебя попросить хочу... Не говори ни папе, ни маме, что я в твоих вещах без спроса рылась... А то меня обязательно высекут... Октябрь и начало ноября прошли однообразно. Михаил оборудовал в одной комнате фотолабораторию, для чего пришлось повозиться. Фотоаппаратуры для пленки такого формата еще не было и пришлось все делать на заказ. Но деньги решают подавляющий процент существующих в мире проблем, и вскоре фотолаборатория заработала. Михаил пропадал там целыми днями, а по вечерам, после занятий в гимназии, подключалась Маргарита. От недавней маленькой мегеры не осталось и следа, чему родители просто поражались. Но девочка радикально переменилась, прикоснувшись к тайне. Иногда Михаил все же делал вылазки из дома. Отец порекомендовал ему запатентовать привезенное оружие. Ведь такой системы еще нет нигде, а лишние деньги никому не помешают. Подумав, Михаил согласился. “Парабеллум” уже изобретен, поэтому на славу Георга Люгера и Хьюго Борхарда покушаться не стоит. Мужики ее заслужили. А вот Вальтер перебьется. Поэтому, скопировал подробные чертежи “Вальтера ППК” и “Вальтера П-38'' и подал заявку. С автоматом решил пока повременить. А то, очень уж подозрительно будет. Поведение Михаила не укрылось от его друзей и знакомых и все удивлялись, что это он целыми днями пропадает дома. Но мало ли, что взбрело в голову новоявленному изобретателю. Все они немного не от мира сего. Хоть Михаил и не надеялся, что на “его” пистолеты обратят внимание и запустят в производство (был даже почти уверен в обратном), но начало положено. С торпедами тоже решил пока повременить, подождать решения Макарова. Дни шли своим чередом, пока однажды холодным ноябрьским вечером в фотолабораторию не постучала горничная Полина. – Михаил Рудольфович, Вас там какой – то важный господин спрашивают. В гостиной дожидаются. Глава 4 Лбом об .... броню. Выйдя из фотолаборатории и пройдя в гостиную, Михаил с огромным удивлением увидел Макарова. Адмирал был в гражданской одежде, что само по себе, как и приход к ним в дом, было довольно необычным. Макаров увлеченно о чем – то разговаривал с отцом, когда приход Михаила отвлек их. После взаимных приветствий адмирал сразу перешел к делу. – Михаил Рудольфович, я к Вам по делу. Решил не впутывать сюда посторонних. Признаюсь, я в шоке. Все, о чем Вы предупреждали, сбылось в точности. Не знаю, как это объяснить, но факты остаются фактами. Вот и пришел за разъяснениями. – Тогда, нам предстоит долгий разговор... Михаил попросил адмирала пройти к нему в комнату. Доставать оружие, чтобы его видели горничная, кухарка и Агнесса он не хотел. Начать решил с фотографий, комментируя снимки и попутно рассказывая свою историю. Затем показал чертежи субмарин. Сказать, что Макаров был сражен, это не сказать ничего. Больше всего его поразили фотографии огромных линкоров и самолетов. И то, что случится с Россией через пятнадцать лет. Даже известие о скорой гибели, если оставить все, как есть, не поразило его так сильно. – Михаил Рудольфович, но ведь это чудовищно... Просто чудовищно... То, что случится с Россией... Как я Вас теперь понимаю... Грешным делом, думал, что Вы изобрели какое – то устройство, с помощью которого можно заглянуть в будущее... А оказывается, Вы сами провели там сорок лет и вернулись назад... Господи, слышали бы все, что я говорю... Но что Вы хотите предпринять сейчас? Чтобы попытаться предотвратить этот кошмар? – Я к этому и подхожу, Степан Осипович. Развал России начнется после поражения в русско – японской войне. Поэтому, ее нам надо выиграть быстро и малой кровью. Тогда у товарищей революционеров не будет такой благодатной почвы для своей деятельности. Наладить производство авиации и танков не получится. Во первых, у нас еще не тот технический уровень, а во вторых, мне не удалось достать подробных чертежей. А по схемам и фотографиям самолет и танк не построишь. Но у меня есть вещи, которые можно скопировать уже сейчас, на базе имеющихся технологий. Во всяком случае, достаточно близко, чтобы это было эффективным и надежно работало. Во первых, у меня есть вся техническая документация с чертежами немецкой средней лодки типа

UB-III

1917 года и большой крейсерской лодки типа U- 139 1918 года, предназначенной для действий на удаленных коммуникациях в океане. Есть также чертежи немецкой 500 – миллиметровой парогазовой торпеды, применяемой этими лодками в тот период. Во вторых, есть не совсем полная документация с чертежами более поздних лодок – средней типа

VII

– С и большой крейсерской типа IX – C постройки 1940 года, на которой воевал я. Есть чертежи торпед, применяемых этими лодками. Парогазовой G7A и электрической G7E. – Электрической?! – Да, на ней установлен электродвигатель и аккумуляторная батарея. Торпеда имеет меньшую дальность хода, чем парогазовая, но значительно проще и дешевле в производстве. Кроме этого, обладает бесценным качеством – не оставляет пенного следа на поверхности воды. – Ну, знаете... Неужели, такое возможно?! – Возможно, Степан Осипович. Но, продолжим. Есть чертежи немецкого пулемета MG – 34, который может использовать уже существующие патроны немецкой винтовки “Маузер” и по всем статьям превосходит то убожество, которое придумал Хайрем Максим. И которое есть в русской армии в очень ограниченном количестве. Есть чертежи и один экземпляр автомата МР – 40, или пистолета – пулемета, как его еще называют, сделанного под 9 – миллиметровый пистолетный патрон. Правда, этот патрон появится в Германии только в 1904 году. Есть чертежи и один 9 – миллиметровый пистолет “Вальтер П-38”, который также по всем параметрам превосходит револьверы системы Нагана, стоящие сейчас на вооружении русской армии. Если удастся наладить производство всего этого, то армия и флот Японии окажутся в крайне сложной ситуации. На все у нас год. 27 января 1904 года начнется война. Макаров молчал и не мог оторвать взгляда от чертежа подводной лодки U – 177, который Михаил захватил с собой. После этого взял фотографию и стал сличать с чертежом. Внимательно рассмотрел фотографию, на которой была запечатлена погрузка торпед. Увиденное превзошло все ожидания. – Фантастика... Настоящая фантастика... Пулемет, который можно носить в руках... Мина с электрическим мотором, которая не оставляет следа на воде... Субмарина, которая может оперировать в любом районе океана, и нырять на глубину 250 метров... Если бы мне рассказали об этом раньше, я счел бы это бредом... Но как Вы рассчитываете воплотить все это в жизнь, Михаил Рудольфович? Вы забыли о наших реалиях? Ведь мало мальски простое изобретение очень трудно внедрить. Победить российского чиновника зачастую труднее, чем врага в бою. На что Вы рассчитываете? Тем более, времени осталось всего ничего. – Я думал об этом. Поэтому, представлю Вам три наиболее вероятных варианта развития дальнейших событий. Вариант первый – самый благоприятный. Нам удается убедить государя императора, что я не сумасшедший и не шарлатан. Согласно его указа начинается выпуск пулеметов и автоматов на наших оружейных заводах. Автоматы можно выпускать под пистолетный патрон “Маузера”. На казенных верфях начинается строительство подводных лодок в количестве не менее десяти. Ради ускорения процесса можно взять старую среднюю лодку типа UB –