– Ну нет, – не согласился обычно на все согласный Сергей Петрович. – Огурцы – это святое. И ты, паразит, их, конечно, забыл.

– Я никогда ничего не забываю, – обиделся Леха. Он полез в свой шуршащий пластиковый пакет и достал оттуда две банки, маленькую и побольше, обе плотно набитые крошечными, в палец, пупыристыми огурчиками. – Одну здесь смолотим, вторую с собой возьмешь. Ты ж, гад, свой день рождения от друзей зажал.

– Да ладно тебе, – отбоярился Сергей Петрович, которому через день действительно подходила предъюбилейная дата. – Не мог же я питерскую выставку перенести.

– К другу министру бы обратился, – не мог успокоиться Леха. – Они там все могут. Взяли бы да отменили вашу выставку. Хоть одна их дурь была бы для нашего удовольствия.

– Ага, – ехидно подметил Кудряшов, закончивший возиться с салатом. – Значит, для собственного удовольствия можно и чей-то бизнес закрыть?

– А я и не говорил, что я идеален, – своеобразно оправдался представитель малого бизнеса.

Ну вот застолье и началось.

Вроде бы толком ни о чем и не говорили. Ничего такого умного не обсуждали. Даже водку не пили – один трезвенник и два автомобилиста.

А было хорошо.

Как будто сложились части какого-то единого механизма.

– Вот полтинник на следующий год торжественно отметим, – пообещал Сергей Петрович, испытывающий некоторое неудобство оттого, что зажал-таки от друзей свой день рождения.

– Да, первенький грех пропустить, – согласился Леха. Они с Кудряшовым были на два года младше Фролова, который до вуза успел отслужить в армии.

– А не страшно? – вдруг спросил, похоже, неожиданно для себя самого Паша.

– Чего? – даже не понял поначалу Сергей Петрович.

– Ну, стареть, – с некоторым усилием сформулировал-таки вопрос Кудряшов. – А то мне иногда не по себе становится.

– Вот ерунда, – вскинулся вместо Сергея Петровича Леха. – Нормальным людям стареть не страшно. Потому что естественно.

– Ты молчи, – отмахнулся от него Кудряшов. – Ты как Машку свою на первом курсе схватил, так, кроме нее, никого не видишь.

– А нормальному человеку больше одной женщины и не надо! – разгорячился Леха, и по сей день обожающий свою маленькую, худенькую, рано поседевшую и никогда не красившуюся Машку. – Лично я только Машку и хочу. Мне чужого не надо.

– Да ты просто мещанин какой-то, – ухмыльнулся Кудряшов. – Бизнесмен-одностаночник.

– Ну ты… – задохнулся оскорбленный в лучших чувствах Леха. – Ты сам-то сколько минут в неделю на секс тратишь? Пять? Десять? И под эти минуты всю жизнь строить?

– А скоро и на месяц пяти минут хватит, – погрустнел Фролов, для которого уже давно гендерные проблемы не были главными в жизни. Так, конечно, женщины были. В основном старые знакомые его же возраста. А к новым он и подойти-то не знал как. «Племя младое» было и в самом деле незнакомым.

Они сидели уже больше часа, а расходиться не хотелось. Лишь Сергей Петрович, которому предстояла дальняя дорога, пару раз глянул на часы, но друзья однозначно заявили, что прекращать загул еще рано.

Они закончили замечательным люля-кебабом, и официантка принесла им очень вкусное пирожное, местного же изготовления, и очень горячий чай.

Друзья пили его крошечными глотками, чтобы не сжечь губы, и закусывали опять же крошечными кусочками пирожных – чтобы в полной мере прочувствовать их вкусность. Разговор потихоньку затихал – не то чтобы не о чем больше говорить, а просто снижался градус общения. Целую неделю они его копили, а вот теперь, когда цепь замкнулась, процесс прошел в кайф и в кайф же заканчивался.

Теперь уже и Леха пару раз посмотрел на свою древнюю, но еще тикающую «Победу» – на ремонт этого старья денег уходило больше, чем на новые китайские, но – любил человек древности. Кудряшов тоже время от времени взглядывал на свои дорогущие швейцарские, однако и ему вставать, видимо, не хотелось.

А за окном погодка тем временем портилась. Тучки собрались, дождик начал накрапывать.

– Лех, как же ты на своем дрыне под дождем? – забеспокоился Кудряшов. – Хочешь, я тебя подкину? У меня вовнутрь «Запорожец» войдет, не то что велосипед.

– А мне не надо, – отмахнулся Леха, пребывавший после вкусной пищи и приятной беседы в необычном для него благостном состоянии. – Мы, мелкие бизнесмены, от дождика не таем, не сахарные.

– Ты уж точно не сахарный, – согласился Кудряшов.

И в этот момент в кафе вошла она.

Фролов и сейчас, – отъехав по плотно забитой трассе, почти пробке, километров тридцать от Москвы, – никак не мог поверить, что девушка, поразившая всех обитателей кафешки (скорее все-таки молодая женщина: лет ей было, видимо, к тридцати), сидит сейчас справа от него, на расстоянии менее вытянутой руки.