— Что ты сипишь?

Прохлада спасительно плеснула в лицо — они выбрались на улицу. Ренье с трудом перевел дух и наконец сумел спросить:

— Где Талиессин?

— Я здесь, — раздался голос принца.

Ренье сухо всхлипнул. Ему хотелось пожаловаться на усталость, на боль в голове, но вместо этого он сказал:

— Делать нечего — едем к моему дяде. Сдадимся на его милость.

— То-то бравый старикан обрадуется! — проговорил Талиессин. И оглянулся на пустую улицу: — Где Агилон?

— Отправился вызволять наших лошадей, — объяснил Мегинхар. — Мы ведь устроили их в конюшне.

— Ясно...

Талиессин привалился плечом к стене, еще раз посмотрел на вывеску. Стражник верхом на бочке недружелюбно скалился из темноты, и теперь было очевидно, что он только притворяется пьяным. На самом деле он был не по-хорошему весел: в таком настроении отправляются громить винные магазины и чинить самосуд.

Агилон привел лошадей. Тронулись; Ренье — впереди.

Утопленные в темноте дома были наполнены спящими людьми, и пятеро всадников пробирались мимо окон, точно чужие сновидения.

Адобекк встретил вторжение достойно. Когда в запертую дверь его дома постучали, королевский конюший никак не отозвался. Стали стучать настойчивее, и тогда из окна верхнего этажа, без всякого предупреждения, излилось содержимое ночного горшка. Оно попало на голову Мегинхару и забрызгало лошадь Агилона.

Ренье заметил мелькнувшую в окне фигуру и закричал:

— Дядя! Это я!

Окно на миг затворилось, а затем вновь появилась рука — на сей раз она держала тазик для умывания. Ренье полагал, что дядя намерен окатить ночных гуляк водой из тазика, но ошибся: Адобекк с силой метнул сам тазик, явно целясь в голову своему племяннику.

Лошадь Ренье шарахнулась, так что «снаряд» угодил в пену соседнего дома, набатно прозвенел, отскочил и еще несколько раз подпрыгнул на мостовой.

— Дядя! — завопил Ренье срывающимся голосом.

Наконец из окошка высунулся и сам Адобекк, растрепанный, с мятым лицом. Ренье с ужасом заметил, что дядя Держит небольшую масляную лампу.

— Дядя, не надо! — вскрикнул он.

— Что не надо? — осведомился Адобекк совершенно бодрым голосом: полная противоположность заспанному виду.

— Жечь... нас... — пробормотал Ренье, сразу успокаиваясь.

— Ничего не слышу, ничего не понимаю, — заявил Адобекк, намереваясь закрыть окно.

Ренье встрепенулся:

— Дядя, впустите нас!

— Так бы и сказал... — пробурчал королевский конюший и скрылся в глубине дома.

Агилон насмешливо посмотрел на Ренье:

— Ты уверен, что этот кошмарный старик — твой родственник?

— Он не старик... и мой родственник, — ответил с вызовом Ренье. — Он всегда такой.

— Ну, ну, — фыркнул Мегинхар.

Ренье криво пожал плечом:

— А что тебе не нравится?

— Оставь, — вмешался Госелин. — Не у всякого найдется влиятельный дядя, да еще такой, чтоб имел и придворную должность, и хороший дом в столице.

— Что дурного в том, чтобы иметь хороший дом в столице? — спросил Ренье.

— Ничего, — ответил Госелин с двусмысленной улыбкой. — Я только сказал, что такая благодать имеется не у всех и что нам не к лицу привередничать.

Все это время Талиессин молчал. Он вообще редко вмешивался в разговоры между своими приближенными. Только переводил взгляд с одного спорщика на другого и как будто удивлялся все больше и больше.

Наконец дверь отворилась. Дядя Адобекк предстал перед ночными гостями в длинных просторных одеждах, в каких имел обыкновение разгуливать по дому. Он поднял лампу повыше, прищурился, силясь разглядеть лица всадников, но ничего толком не увидел и сердито позвал:

— Который из вас мой племянник?

Ренье молча выехал вперед.

— Слезай, — распорядился дядя. — Остальные — вон отсюда. Здесь вам не постоялый двор.

Ренье медленно спустился на землю.

— С нами принц, дядя, — тихо сказал он.

— А? — Адобекк качнул лампой. — Кто?

— Принц, — повторил Ренье чуть громче.

— Один из этих лоботрясов — его высочество? — Адобекк быстро подошел к остальным. Полы его одежды развевались, свет лампы скользил по золотым и серебряным нитям вышивки.

Талиессин все так же молча спешился и забрал у Адобекка лампу. Повернувшись к своим спутникам, принц проговорил:

— Мегинхар отведет лошадей в конюшню. Где у вас конюшня, любезный?

Вопрос был обращен к Адобекку. Тот чрезвычайно вежливо ответил: