Симон. Правильно. Мы все заодно.

Брат Жан. И вы отважились бы пустить в дело копья, чтобы стать свободными?

Моран. Да. С тех пор, как у меня отняли быков, я чувствую в себе отвагу воина. Я теперь уже не струшу перед копьем.

Симон. Мне бы только отомстить злодею сенешалю, а уж я не побоюсь удара копья, ничего не побоюсь.

Все крестьяне. Да, черт побери, мы готовы теперь наносить удары и не боимся получать их.

Брат Жан. Что ж, это вы хорошо придумали! Но от меня-то что вам нужно? Вы, как видно, приняли свои меры, и мне не следует...

Симон. Мы столковались, только у нас нет вожака.

Моран. Да, нам надобен вожак.

Тома. Человек всем известный.

Бартельми. Словом, если б только вы взялись руководить нами!.. Ведь вы и так наш заступник...

Симон. Да, будьте нашим вождем.

Брат Жан. Дети мои! Я монах.

Симон. Ну и что ж такого? Но ведь вы носили когда-то латы, знаете алхимию, умеете читать и писать, вы самый ученый и самый лучший человек в округе.

Моран. И, несмотря на это, вам предпочли двоюродного брата мессира д'Апремона. Ведь это стыд, что аббат он, а не вы.

Брат Жан. А как, по вашему расчету, много ли мужиков пойдет за вами?

Бартельми. Да только крикните: «Воля мужикам! Долой сеньоров!» — и весь край подымется.

Моран. Ручаюсь.

Все. Крикните только: «Воля!» — и у вас будет целое войско.

Брат Жан. А вы поклянетесь вашему вождю в верности и неизменном послушании?

Симон. Об этом нечего и говорить.

Моран. Мы рискуем больше вашего.

Бартельми. Ну, значит, вы наш предводитель. Решено!

Брат Жан. Протяните руку к распятию.

Крестьяне. Клянемся повиноваться вам!

Брат Жан. Знайте же, что я сумею наказать клятвопреступника, будь он от меня хоть за сто миль. Видите эти приборы?.. Видите эти книги?

Моран (со страхом). Не раскрывайте их... не надо!

Брат Жан. И у вас хватит духу исполнять все, что бы я ни приказал?

Моран. Мы на все готовы.

Тома. Ну вот, отец, мы вам присягу дали. А вы нам дадите?

Брат Жан. На этом же самом распятии клянусь, что все мои старания, все средства употреблю на освобождение рабов Бовуази. Пусть не увижу я рая, если не сдержу клятвы!

Симон. Теперь скажите, что мы должны делать?

Брат Жан. Надо, чтобы каждый из вас точно знал, на сколько человек он может рассчитывать. В первый же раз, как мы соберемся, мне нужно будет знать ваши силы.

Бартельми. Это нетрудно.

Брат Жан. Почему Рено нет с вами?

Симон. Он ни во что не вмешивается. Он говорит, что у него свои замыслы.

Брат Жан. Кто из вас посмелей?

Моран. Мы все не трусы.

Бартельми. Взять хотя бы меня. Я первый бросил камень, когда сенешаль приказал отделать как следует Гайона... Только вы об этом не рассказывайте.

Гайон. И я подраться горазд!

Брат Жан (с легким презрением). Чудесно, дети мои. Тогда я пошлю Бартельми, раз он так смел, с поручением к Оборотню.

Бартельми. К Оборотню? Господи Иисусе! Пресвятая дева!

Все. К Оборотню?

Брат Жан. Что? Побледнели, трусы?

Бартельми. Но ведь Оборотень...

Брат Жан. Что ж, Оборотень — тот же Кретьен Франк, которого ты знал. И тебе страшно?

Бартельми. Я не побоялся бы Кретьена Франка, он был мне другом. Но он погубил свою душу, он заколдован... Он волк-оборотень.

Брат Жан. Дурень! Франк — человек смелый. Он сам себя освободил, а вы даже и не пытаетесь это сделать.