–  Черт бы тебя побрал, Дэш, - прохрипела она.
– Займись со мной любовью.

–  Шшш.
– Его губы коснулись чувствительного местечка на ее шее, которое он нашел многие годы назад и от прикосновения к которому она голову теряла от желания.
– У нас вся ночь впереди.

Пиппин выгнулась к нему.

–  Меня это не волнует. Я хочу тебя, хочу так, как никогда не хотела мужчину. Черт возьми, Дэш, занимайся со мной любовью.

–  Цирцея, - прошептал он, - ты знаешь, что я никогда не подчинялся британским требованиям. Кроме того, это искусство, которым наслаждаются медленно… - он дал ей немногое из того, что она хотела, двигая бедрами ей навстречу, и Пиппин застонала, - неспешно, - продолжил Дэш, притянув ее за бедра еще ближе.
– И всегда одним глазом присматривая другие сокровища.
– Его пальцы скользнули между нежных складок и начали дразнить ее, доводя до дикого слепого желания.

«Черт бы тебя побрал. Будь ты проклят, Дэш», - думала она, когда приблизилась к финалу, а Дэш остановился.

–  Это могут делать двое?
– прошептала она, потянувшись погладить его сквозь ткань бриджей.

Дэш застонал, поскольку ее большой палец кружил по головке его копья, а остальные пальцы медленно скользили по стволу.

–  Это лучше всего делать вдвоем, - согласился он, снова поцеловав ее, их языки занялись безудержной любовной игрой, которая оставляла Пиппин бездыханной.

–  Как я тосковал по тебе, Цирцея, - хрипло сказал Дэш, уткнувшись в ее шею, его пальцы тянули вырез платья, пока не выпустили одну грудь на свободу.

Прохладный ночной воздух каюты слегка ошеломил, но не больше, чем когда Дэш взял в рот ее сосок и начал посасывать.

Пиппин стонала, внутри у нее все разрывалось.

Его язык, шершавый и нетерпеливый, превратил сосок в тугую почку, а потом жадный повеса потянулся к другому, ловко освободив из шелкового плена и приведя в то же возбужденное состояние.

–  Ты все еще самая красивая женщина на свете, - с улыбкой сказал Дэш, медленно снимая с нее платье и целуя каждый открывшийся дюйм ее кожи, округлый живот, который она приобрела, превратившись из девушки в женщину.

Он продолжал прокладывать дорожку поцелуев по ее телу, его руки поглаживали ее, порождая шквал возбуждения.

–  Дэш, - задохнулась она, когда он стянул с нее платье и бросил на стул.

–  Хотя мне всегда нравилось видеть тебя в этом платье, твой вид без платья… - он улыбнулся, - это настоящее сокровище.

Восхищение и желание в его глазах дали ей силу. Неуверенность в том, что она может снова оказаться в его постели, давно развеял ветер. Для Дэша не имело значения, что ей больше не двадцать.

Он хотел ее, желал ее, и она знала, как ответить.

Пиппин стащила с него рубашку. Его пересеченный шрамами торс, по-прежнему мускулистый и крепкий, все еще вызывал у нее благоговейный трепет. Единственное изменение - немного седых волосков на груди и новые шрамы.

Шрамы всегда пугали ее, заставляя удивляться, как Дэш выжил в стольких сражениях, получив столько ран и несправедливости, но теперь Пиппин воспринимала их как испытания, которые поддерживали в нем жизнь. Как свидетельство его характера, стойкости и отваги.

Или, по крайней мере, его явного желания жить.

Дэш снова уткнулся в нее.

– Ну, Цирцея, - прошептал он.
– Вернись ко мне. Пиппин посмотрела на него и поняла, что так ушла в свои мысли, что даже не заметила, что он снял бриджи и теперь голый.

Великолепно, озорно подумала она, глядя на его взметнувшееся мужское достоинство, между бедер у нее стало жарко и влажно. Когда Дэш оказался наверху, ее ноги раскрылись ему навстречу. Пиппин так изголодалась, что больше не желала играть в игры.

Она обхватила его ногами, вцепилась ему в спину. Он вошел в нее одним движением, и, когда начал двигаться, она знала, что тоже обрела сокровище.

С каждым сильным толчком Пиппин все сильнее цеплялась за него. Это был тот пират-любовник, которого она помнила, мужчина, не боявшийся резкого и бурного соития, которого она жаждала. С каждым движением он все ближе подводил ее к финалу.

–  О, Дэш! Дэш!
– выкрикивала она, достигнув кульминации.
– О да, пожалуйста. Да!

И в тот миг, когда она, воспарив над бездной, рухнула в бурные воды, Дэш тоже застонал и вскрикнул, оргазм настиг его, они оба покачивались, словно танцуя в бурном море, которое сами сотворили.

Пиппин цеплялась за Дэша, вдыхая его аромат. Жар его тела окутывал ее нежным облаком; истощенная воскресшей страстью, она провалилась в его объятиях в мирную дремоту.

Перед рассветом Дэш проснулся и, повернувшись, увидел, что кровать пуста. Мгновение он просто потягивался, пока не коснулся теплого места рядом с ним, и все вспомнил.

Пиппин.

После того как они едва не прикончили друг друга неистовыми любовными ласками, оба уснули. Но вскоре Дэш разбудил Пиппин, нежно целуя, нашептывая на ухо слова желания, и занялся с ней любовью, медленно и мягко доведя ее до финала, и снова они были истощены.