– Что?

– Вас из центробанка, Иван Васильевич.

– Слушаю, - Рублев нахмурился. Кичуй зашикал, призывая остальных к молчанию.
– О, здравствуй, дорогой Боря, здравствуй.

Жестом руки Иван Васильевич потребовал включить громкую связь.

– Просто-таки преклоняюсь!
– разлетелся по ресторану восторженно захлебывающийся голос заместителя председателя центробанка Бориса Гуревича.
– Вы хоть знаете, что сотворили? Запад клокочет. А когда Запад клокочет, наш сразу хочет!

Гуревич хохотнул от показавшегося остроумным каламбура.

– Значит, есть подвижки?
– вклинился в этот поток Рублев.

– Подвижки! Что подвижки? Просто все развернулось на сто восемьдесят!

– Лицензию вернут?

– К тому идет. В Кремле буча. Преда нашего туда высвистали. На завтра срочно собирают правление центробанка. Есть слушок, что не только о лицензии речь пойдет, - Гуревич доверительно сбавил голос.
– Может, завтра и с кредитом решится.

Предупреждая взрыв восторга, Рублев взметнул руку. Все осеклись, а Дерясин демонстративно опечатал ладонью собственный рот.

– Так что - буду на связи.

– Спасибо, Боря!

– Да что там. Не чужие. А славненько наша семейка на вас работает! Сестренка-то какова! Такое замутить. Пора вам нашему семейству особый оклад положить!

– Так это завсегда!
– в тон ответил Рублев.

– Все, Иван Васильевич, прощаюсь и - нежно, по-товарищески люблю!

Рублев нажал на кнопку. Победно оглядел остальных:

– Вот теперь, пожалуй, можно.

Это была полная виктория! Все потянулись друг к другу. Жукович, чёкаясь направо и налево, оказался бокал к бокалу с Подлесным. На мгновение заколебался:

– А черт с тобой!
– и бокалы сомкнулись.

16.

Через полчаса Рублев покинул гуляющих. Зашел в свой кабинет и уселся в кресло, ощущая в себе какую-то шальную опустошенность. Чего-то в этот миг торжества ему недоставало. Он знал, чего, и понимал, что не удержится, чтобы не позвонить.

Покопавшись в блокноте, набрал телефонный номер:

– Манана Юзефовна, Рублев на проволоке. Ничего, что поздновато?

– Вы молодец, Иван Васильевич! Какой же молодец!
– перебила Осипян.
– А я стала искать ваш номер мобильного и - такая глупость - не записала. А звонить на домашний постеснялась.

– Я на работе.

– Даже сегодня? Впрочем я тоже. Слушайте, это прекрасно, то, чего вы добиваетесь... А почему звоните? Или - нужна помощь?

– Да нет, что вы. Просто захотелось поделиться.

– Как с заложницей?

– Почему собственно?...

– Опять, как говорит мой сынуля, тупите. Холдинг мой в ваших руках. Победите вы, и мы, стало быть, выживем. Все просто. Но я, правда, и без этого за вас болею.

– Мне как-то так сегодня особенно хорошо. Захотелось вдруг...
– он замешкался.

– Спасибо, Иван Васильевич Я рада.

Рублев набрался смелости. - А что если приглашу вас поужинать?

– Это приказ триумфатора?
– хмыкнула Осипян. Почувствовала растерянность на другом конце провода. - Принимается, принимается. Вы министерство финансов на колени поставили. Так может ли противостоять слабая женщина? Только не поздновато ли будет?

– А что нам время, молодым-красивым?
– разудало возразил Рублев.

Дверь кабинета открылась, и в нее вошла Инна.

– Я подъеду, - вполголоса произнес Рублев и спешно повесил трубку, отчего-то чувствуя себя нашалившим школьником. Дочь с удивлением заметила смущение на лице отца.

– О! Папахен! Какие-то тайные переговоры?

– Да что ты? Это я так, с друзьями. Поздравляют... А ты чего не с остальными?

– Там Андрюшка замутил ехать в "Метелицу".

– Это?..

– Казино знаменитое на Арбате. Олигарху стыдно не знать.

– Да какой я олигарх? Все деньги в этот банк зарыл. - Все?!
– недоверчиво переспросила Инна. - Все!
– подтвердил Иван Васильевич.
– Ничего, лишний стимул стоять до конца. Как говорится, отступать некуда, позади - Москва. Встревоженный вид беременной дочери заставил Рублева пожалеть об откровенности:

– Ты только не волнуйся. Без наследства тебя не оставлю. Прорвемся. Сама-то чего в "Метелицу"-разметелицу эту не едешь?

– Не хочется, папуль.

– Тогда бери Игоря и - домой. Тебе сейчас одной лучше не оставаться. Он потянулся к телефону. Но Инна удержала руку: - Не стоит. Пусть развлечется с остальными. Их дело молодое. Она встретила недоумевающий взгляд отца и в обычной манере предупредила вопрос:

– У тебя нет оснований волноваться.

Рублев понял, что основания как раз есть. Но задавать вопросы дочери, когда та не желает отвечать, так же рискованно, как прыгать с высоты в воду. Мягкая, ласковая вода. Но неловкий прыжок и - обобьешься.