Таким образом, мы получили представление о Гитлере как военном, сначала достигшем славы и почестей, а в конечном счете пришедшем к краху и самоубийству. Как военный и просто как человек, Гитлер был жертвой двойственности своей натуры, раздвоенности своего характера. В последние дни войны как военный он стал настолько же некомпетентен, насколько был блестящ в начале войны. Всю вторую половину войны ему не везло так же, как везло в первую половину. Его превосходство в воздухе и в военной технике, его наступательная стратегия, его тактика прорыва и окружения были использованы противниками против него.

Гитлер был душой и совестью немецкого вермахта. Но именно своей некомпетентностью и силой своих страстей он его и погубил. Он был ефрейтором, который на какое-то время стал чуть ли не военным гением; но чтобы снискать признание как великого военачальника, он слишком часто показывал себя самонадеянным ефрейтором.

Даже война имеет свои законы и моральные ограничения. Он их презирал; он сделал звериный закон насилия главным оружием в своих военных действиях. Он не признавал никаких кодексов военной чести; движимый лишь соображениями военной целесообразности, он использовал в войне дикие методы. В последние месяцы войны, несмотря на возражения своих сподвижников, он твердо решил заявить о неприсоединении Германии к Женевской конвенции, чтобы немецким солдатам даже в голову не приходило сдаваться в плен из-за боязни репрессий против их семей.

Немецкий народ, одобрявший эти методы не более, чем бесчеловечные бомбардировки, вынесет Гитлеру справедливый приговор, ясно поняв его натуру. До самого конца он, пользуясь полнотой власти, старался вселить в немцев волю к победе; если победа сомнительна, заявлял он, то лишь потому, что сами немцы своим поведением упустили благоприятную возможность. Он приказывал народу сражаться за эту победу и любое сомнение в ней считал преступлением против государства.

Гитлер всю войну был знаменосцем. Уклоняясь от ответственности и оставляя народ на произвол судьбы, он продолжал взывать к патриотизму и преданности немцев и заявлял, что ни один немец, сознающий свой долг, не дезертирует с поля боя. Его уход из жизни можно определить словами: «После меня хоть потоп!»

Вероятно, история пересмотрит мнение нынешнего поколения о Гитлере как военном. Но несчастье, которое он принес современным немцам, да и другим нациям, было так велико, что люди не смогут уважать его за военные заслуги. Он сам разрушил это уважение на корню.

Гитлер был жертвой собственных идей. Его твердая воля никогда не сгибалась, даже когда действительность физически сокрушила его. В борьбе со своими врагами он первым из всей команды пал духом. Он жил в иллюзорном мире крайнего национализма, никогда не отступал от него, пока был жив, и даже в смерти бросил вызов действительности. В его мозгу не было места для мысли о продолжении жизни немецкого народа без него и его «благословляющей руки». Он не постеснялся высокомерно заявить немцам, что если они не вынесут тягот войны и не выйдут из нее победителями, то больше недостойны жизни на земле. Он требовал от них невозможного, а когда они не вписались в его стандарты, сказал, что они не имеют права на жизнь. Он, который всю жизнь боготворил свою нацию, не сделал ничего, чтобы отвратить ужасную судьбу, которую навлек на нее.

Его смерть представляла собой эгоцентричный антипод тому альтруизму, который он так часто подчеркивал, заявляя, что хочет сделать «все для своего народа и ничего для себя». Когда его мечта о власти рассыпалась в пух и прах, Гитлер показал, что не готов пожертвовать собой ради будущего народа; напротив, он пожертвовал народом ради своей жажды власти и эгоистичного, неуправляемого воображения.

Теоретически Гитлер создал идеальное авторитарное государство. На практике же он устроил полный хаос в управлении. Перед своими приверженцами он поддерживал мираж бесклассового авторитарного государства, прославленного Платоном в его «Законах», как высочайшую из всех государственных форм. Отец философии описывал такую систему, при которой мудрые люди из народа автоматически могут стать лидерами и народ будет им добровольно подчиняться. Гитлер считал, что по прошествии двух тысячелетий эволюции и накопления человечеством политического опыта народ созрел для осуществления подобного эксперимента.

Гитлер установил в Германии «народное сообщество» и одновременно создал класс лидеров, которые, по его выражению, поднялись в результате естественного отбора в ходе политической борьбы у себя на родине. Он наделил этих лидеров «властью над теми, кто стоит ниже их, и ответственностью перед теми, кто стоит выше их». На самом верху он поставил себя, как абсолютный авторитет, не ответственный ни перед кем. В соответствии с запланированной конституцией Гитлера ему, как лидеру, может давать советы сенат, назначаемый им самим. Этот же сенат впоследствии выберет преемника фюрера.

Это «бесклассовое государство народа и лидера» было рождено революцией. Гитлер хотел обеспечить его преемственность созданием функционирующей, перманентной системы выбора лидеров. Для этой цели необходимо было устранить все барьеры в виде привилегий; потенциальным лидерам, стремящимся подняться над широкими народными массами, не должны мешать происхождение или экономическое положение. В этом новом государстве право на лидерство должна давать только компетентность. Из народа должна постоянно рекрутироваться лучшая молодежь, чтобы учиться управлять и участвовать в бьющей ключом жизни нации. Так нация обеспечит себе и стабильность, и прогресс. Это будет приближение к высшей точке эволюции. Эта система вечного обновления творческих сил, развивающихся в недрах самого общества, должна была создать лучшую и самую современную форму государства, самую выгодную для всеобщего благополучия и в то же время самую справедливую для каждого человека.

Такова была «идея». Как теория она привлекала многие лучшие умы. Но как это выглядело на практике?

За двенадцать лет правления Гитлер устроил в политическом управлении Германии такую неразбериху, какой не знало еще ни одно цивилизованное государство. Вместо того чтобы развивать иерархию лидеров, которые должны были быть на его стороне, контролировать его работу, давать советы и улаживать конфликты, он сосредоточил руководство исключительно в своих руках. Он не допускал присутствия рядом с собой других богов. Культ личности, который он поощрял, был направлен только на него. Он не желал слушать никаких предложений, он требовал лишь исполнения его приказаний.