— Чего скалишься? — посмотрел я снизу в нависшую довольную физиономию Крикуна.

— Хорошо, что живой, — прогавкал он в ответ.

Вот ведь скотина пахорукая. Так и дёргал за душу, будто знал. Я, молча, смотрел в его добрые, как у гадящей собаки, глаза, а на уме вертелось одно: «Крикун-Крикун… Лучше бы ты сдох тогда, под дверью, или вообще не возвращался. Ходячая проблема. Что с тобой теперь делать?». Хотя, что делать, я уже знал.

Утром вернулся Валет, сильно навеселе. Но робкая надежда, что «благодетель» сейчас накатит ещё «для блеску» и заснёт часов на двенадцать в собственной блевотине, как частенько бывало, не оправдалась. Вместо этого он устроил всем грандиозный нагоняй за безделье во время собственного отсутствия, сунул Фаре в ухо и заставил драить печь, увесистым пинком назначив Репу в помощники. Мы же с Крикуном, как и следовало ожидать, были откомандированы «щупать адрес».

Вести диалог с человеком, который разговаривает так, словно подавился огромной костью и задыхается — дело не простое, поэтому шли мы молча. Утренний морозец прихватил размешанную ногами и телегами дорожную грязь. Подошвы скользили, ступать приходилось осторожно. Крикун неловко балансировал, размахивая культёй, и чертыхался, благо короткие слова с минимум гласных давались ему относительно легко.

Пройдя треть кратчайшего маршрута, я свернул в сторону, аргументировав сей манёвр поручением Валета касательно покупки бухла. Крикун возражать не стал. Через пятнадцать минут мы остановились, чуть не доходя до сгоревшего здания железнодорожного вокзала. Места безлюднее в радиусе ближайших трёх километров было не найти. Уж больно дурная слава за ним закрепилась. Ходили слухи, что где-то в этом районе находится несколько подземных топливных резервуаров, довоенной ещё — ясен хрен — постройки, и что будто бы резервуары эти после опорожнения без дела не остались, а были объединены тоннелями и ныне представляют собой систему бункеров, заселённых… А вот по поводу личности их обитателей однозначного мнения не было. Одни утверждали, что это абсолютно деградировавшие отбросы, просто сбившиеся в кучу. Другие, осеняя себя крестом, божились, что видели на вокзале неких карликов, ростом не выше метра, которые якобы и организовали подземное убежище. Третьи, тоном посвящённых в истинные корни зла, и непременно шёпотом, сообщали, что твари под землёй не имеют к людям даже отдалённого отношения, ибо они есть порождения Сатаны. Как бы там ни было, но исчезнувших жителей Арзамаса первым делом шли искать сюда, и частенько находили, фрагментарно. Клочья одежды и кожи, внутренности не годные в пищу, выбитые зубы, иногда попадались даже мелкие части тела, такие как пальцы, обсосанные до костей. Но вокруг места разделки следов не обнаруживали, словно добычу сложили в брезентовый мешок и унесли, что говорило о непричастности зверья к сим ужасным деяниям. В общем, место было неуютное, и Крикун, разглядев очертания вокзала, ухватил меня за рукав.

Спроси меня сейчас: «Зачем попёрся в эту жопу, если не собирался убивать?» — я не отвечу. Детские мозги странно устроены. Они воспротивились основному распоряжению Валета, но в том, чтобы зарулить в место побезлюднее, ничего предосудительного не нашли, и даже подобрали наиболее подходящее для «исчезновения».

— Не ссы, — попытался я вырвать руку из цепких пальцев. — Дальше не пойдём.

Крикун, боязливо озираясь, сделал шаг назад.

— Держи, — я протянул ему заготовленный с вечера узел. — Здесь сало, фляга, мыло, зажигалка. И вот ещё, двадцать монет, на первое время хватит. Тебе нужно уходить.

Помню, что произнёс это на чистом автомате, как будто в сто первый раз сказал про себя, чем и занимался всю дорогу, но мерзкое крутящее кишки чувство никуда не делось. Скорее наоборот. Захотелось немедленно оказаться в другом месте. Хоть у чёрта на рогах, лишь бы подальше от глаз Крикуна.

— Крхто? — выговорил он полушёпотом.

— Бери и уходи, — повторил я. — Слушай, мне эта затея самому поперёк горла. Но ты облажался. И Валет… Он… Короче, назад тебе нельзя.

Стеклянный взгляд Крикуна медленно опустился к земле, ослабшие в коленях ноги сделали ещё два шага назад.

Вот так, — думал я, — всё правильно, иди. И пусть эта блядская история закончится.

Но Крикун думал иначе. Разорвав дистанцию, он пригнулся и с перекошенной от ярости рожей бросился вперёд. Всё, что успел сделать я — сгруппироваться. Но удар плечом в живот всё равно вышел более чем чувствительным. Следующее, что увидел, уже лёжа на земле — просвистевший возле правого уха кастет. Сносно владеть левой рукой Крикун, на моё счастье, так и не научился. Ко второму удару я был готов и сумел отбить, а третьего он нанести не успел. Нож вошёл ему в шею и застрял между позвонками. Крикун вытаращил глаза, захрипел, и резко дёрнулся вбок, вырвав рукоять из моей вспотевшей ладони. Растопыренные в кастете пальцы заскребли по земле, культя молотила воздух в тщетной попытке дотянуться несуществующей кистью до ножа. Рана была не смертельной. Но второго шанса я ему не дал. Пошарив вокруг, рука нащупала камень, через секунду проломивший Крикуну череп.

Я собрал рассыпавшиеся по земле монеты, вынул из бьющегося в конвульсиях тела нож и ушёл. Часов пять шатался по окраинам. Брёл не глядя, туда, куда в здравом уме ни за что бы не сунулся. Я убил Крикуна. Эта мысль, как раковая опухоль, разрасталась, пока не заняла всего меня целиком. Я убил Крикуна. Того, с которым шесть лет делил кров и пищу, который за всю жизнь пальцем меня не тронул. Я. Убил. Крикуна. Тот факт, что этот засранец сам не прочь был меня порешить, отчего-то не успокаивал. А ожидание встречи с Фарой и Репой, их вопросов о пропавшем товарище, норовило завязать кишки в узел.

Хорошо, что к моему возвращению дома оказался только Валет. «Благодетель» сидел в кресле и чистил свой ИЖак.

— Проводил? — спросил он ровным голосом, глядя на меня через ствол с казённой его части. — Что молчишь? Сала кусок унёс, и думал — не замечу? За дурака меня держишь? Так ты, значит…

— Крикун мёртв, — перебил я его, поставив узелок на табуретку. — Лежит у вокзала, не доходя метров пятидесяти по Молокозаводской. Можешь пойти посмотреть.

Валет хмыкнул и опустил ствол.

— Передумал что ли?

— Нет, — честно признался я. — Случайно вышло.

— Случайно, говоришь? Это ж надо. Крикун потянулся за салом и по неосторожности на перо сел? Вряд ли. А может он по дороге заболел и умер? Тоже маловероятно. Мне более правдоподобным представляется такой вариант — ты предложил ему свалить, а он этого не оценил. Защищаясь, ты вынужден был убить Крикуна. Ну, я прав?

По роже было видно, что весь этот спектакль доставляет ему массу удовольствия.

— Да, прав.