На юношу бросился здоровенный волчара. О, как его не помнить. Этого хищника он лишил жизни ножом, потому что хотел новый кафтан на зиму. Ну и проверить — сможет ли…

Ардвис взмахнул посохом, и волк отлетел прочь.

— Беги в чащу. Не про тебя добыча!

Потом был островок, на котором сошлись двое. Юноша сперва смотрел, затем зашагал туда по болоту. Скоро оказался в воде по пояс. По грудь. По шею. Ноги цеплялись за водоросли — а может, то были гадюки? Внезапно его пронзила боль от укусов, идти стало невозможно, и голова скрылась под вонючей водой. Он дёрнулся из последних сил, превозмогая боль, и вдруг оказался на мелководье, весь в тине. От холода трясло, вода бежала ручьем с красивых волос.

А перед ним сражались двое крепких парней. Похожих, словно братья. Один был чуть повыше, другой — чуть пошире в плечах, но прямые светлые волосы, загрубевшие от крестьянской работы руки и серые ледяные глаза были общими. Оба обнажены по пояс, оба сжимали короткие топорики. Вот их-то пронзённый юноша узнал!

— Харрик! Стурле! Тролль вас задери, что случилось?!

Братья обернулись.

— Ты — младший. Катись отсюда. Тебе ничего не перепадёт с отцовского стола, — прорычал Харрик. — Вирсингард — мой, одаль мой, а вы оба желторотые засранцы!

— Не приказывай, ублюдок, до свадьбы сделанный! — рассмеялся Стурле. — Я не хуже тебя управляюсь с хозяйством, и имею право на свой кусок!

— Нет такого обычая в нашей земле! — в гневе отвечал Харрик. — Иди и добудь себе землю силой, как наш младшенький!

— Остолопы! — воскликнул юноша и встал между ними.

Харрик и Стурле переглянулись. А потом изрубили его топорами. Падая, он прошептал:

— Видела бы матушка…

— Не тебе говорить о том! — в бешенстве крикнул Стурле.

Вдруг яркий свет пронизал полумрак. Дева-валькирья кружила над островком, Арва, дочь колдуна. Она опустилась рядом с младшим из братьев и поднесла к его губам чашу.

— Живая вода, мёртвая вода, — молвила она. — Ты спас честь рода моего, я спасаю честь твоего рода. Встань же, ибо ещё не время умирать!

— Ты подождёшь меня в Чертоге Павших? — усмехнулся он.

Арва надменно взглянула ему в глаза и умчалась прочь.

Юноша медленно поднялся на ноги. В руках его сверкал меч. Его орденский меч.

Братья бросились на него, но он разоружил их, ибо наставником его был Гаут. Потом он посмотрел в глаза Харрику и горько промолвил:

— Был ты мне братом, когда нож подарил, ослушавшись воли отца. Что с тем ножом?

— Он не заржавел, — отвечал Харрик. — Это мы заржавели. Ты — Ингварсон, наш брат. Пусть даже отец не слишком рад тебе. Он-то думал, ты на брюхе приползёшь, будешь молить взять обратно. И в смерти матушки он тебя винит.

— Зря ты тогда пришёл с подарками, — добавил Стурле. — Я тебе завидовал. Завидую до сих пор.

— Вы подарили мне часть имени, которое я забыл, — Ингварсон-младший вонзил меч в землю и повелел, — на колени, Вирсинги! Клянитесь, что не станете проливать кровь рода своего, пока на ноже не выступит ржавчина. Клянитесь на крови, на кольце, на мече!

Братья поклялись. Сердце юноши плавилось от горечи. Что случилось с этим миром, коли он вынужден так мирить родных братьев?!

Затем всё исчезло. Ему на плечо легла рука в потёртой перчатке. И голос учителя произнес:

— Ты потерял братьев по крови. Ты потерял братьев по ордену. Потерял, когда отправился за три моря, в Страну Заката, ко вратам Девятого Замка. Ты — одиночка. Волк-одиночка, который не переживёт зимы. Волк-одиночка всегда гибнет.

— Я не одиночка! — воскликнул юноша отчаянно.

— Назови имена, — издеваясь, ухмыльнулся Гаут.

— Сольвейг, дочь Вагна Раума, старого морехода из Хергефьорда!

— Ты что же, любишь её?

Дева с тёмными кудрями и глазами цвета моря прошла мимо, шурша длинным платьем. Юноша поклонился, она ответила лёгкой улыбкой. Любил ли он её? Как знать: у них не было времени проверить чувства. Но сердце его билось как форель в сетях, когда он гостил у Раума, а его дочь подносила пиво. И не было большей радости, чем беседовать с ней до глубокой ночи, держа на коленях и целуя солёные уста.

— Я имею желание послать сватов к Вагну, когда вернусь.

— А кого ты пошлёшь? Кто из твоих братьев согласится?

Тени мёртвых воинов окружили его. Мертвецы с дырами вместо глаз стенали:

— Ты погубил нас! Ты вернёшься домой, на север, и у тебя всё будет хорошо! А мы останемся тут, в чужой земле, и наши имена забудутся, и не станут петь о нас, и никто не поставит нам рунных камней! Нам так холодно, холодно, холодно…

— Хватит скулить! — воин взмахнул мечом. — Вы — фрэльсы и кнехты Ордена, вы выполняли задание, вы сгинули за дело Ордена, и нет на мне вашей крови!