Шрифт:
– А он все хвастал, что водонепроницаемые, – ответил Андрей Ильич. – Между прочим – идут! А ведь отечественные, наши! Умеем, значит, делать!
Кравцов взял часы.
– Должен приобщить к делу, – сказал он.
– Какое дело? – удивился Андрей Ильич. – Человека давно раки съели, а ты – дело!
– Между прочим, – заметил Дуганов, – там и другие люди в это время купались. Долго ли: один за ноги, другой по голове. И часы заодно сняли.
– Ты снова за свое? – рассердился Андрей Ильич.
– А чего это вы так растерялись? – проницательно спросил Дуганов.
– Шевелится что-то! – закричали с воды. Кравцов не обратил внимания. Он разглядывал часы.
Люба Кублакова разглядывала часы, которые ей показал Кравцов. Вытирала ладонью глаза. Всхлипывала.
– Я понимаю, вам тяжело, – сказал Кравцов. – Но давайте последовательно вспомним, как все это было?
– Ну, как... Купаться они полезли... Ну, мужчины... День хороший был... Потом все вылезли, а он все плавал, плавал... Потом смотрим – нет его. Ну, все туда. Ныряли, ныряли... Ну, и все.
– А потом выстрел?
– Нет, выстрел вроде еще раньше, еще до того, как его хватились... Но мы не подумали, что это связано...
Кравцов и Люба говорили возле дома, сидя за дощатым столиком. В это время вернулась Наташа, которой надоело дожидаться сома. Люба тут же схватила и спрятала часы под стол.
Наташа вошла в дом, Люба сказала:
– Вы ей не показывайте ничего пока. И не спрашивайте ни о чем. Сами понимаете, ребенок еще...
– Да. Разрешите?
Кравцов, взяв у Любы часы, положил их на ладонь:
– Это точно вашего мужа часы, Любовь Юрьевна?
– Других таких ни у кого не было. Его часы.
– Посмотрите на них. Ничего не смущает?
– А что?
– Они ходят.
– Ну и хорошо. Я вот уже целый год ношу, – показала Люба свои часы, – и отлично ходят. Всего за сто рублей купила, между прочим.
– Ваши на батарейке, а эти – механические. Их надо заводить. Раз в сутки. Вывод? Они попали в воду не далее чем сутки назад.
– А как это?
– Вот я и хочу понять, как это?
Кравцов внимательно смотрел на Любу. Она искренне недоумевала. Потом начала размышлять вслух:
– Может, они не на нем были? Оставил, как и форму. И кто-то взял, пока мы его искали. И носил потихоньку. Ну, и уронил в воду вчера или даже сегодня.
– Мыслите аналитически, Любовь Юрьевна! – одобрил Кравцов. – Ну, извините за беспокойство!
Он пошел со двора. И проходя мимо навозной кучи, вдруг поскользнулся, взмахнул руками и упал. И очень неудачно – в свежее.
Люба смеялась и ахала:
– Ох, как же это вас! Быстро снимайте все, я застираю! В мокром пойдете, но ничего, сейчас жарко!
Кравцов вошел в дом, там, стесняясь, разделся, Люба усадила его на стул, укрыла старым одеялом и пошла приводить в порядок одежду. А Кравцову не сиделось. Он быстро подошел к платяному шкафу, открыл его, осмотрел. Потом оглядел обеденный стол. Потом открыл другой стол, посудный («с пузом» – называют его в Анисовке), посмотрел, что внутри.
И опять сел, ожидая Кублакову.
Он ждал Кублакову, а народ у омута ждал чуда.
Лев Ильич отвез Хали-Гали и вернулся. Увидел, что людей прибыло. В том числе находился здесь и технолог Геворкян.
– Роберт Степанович! Вы почему не на заводе? Тоже на сома захотели посмотреть?
Геворкян ответил со странным вызовом:
– А почему бы и нет?
– И другие здесь? – завертел головой Лев Ильич.
– Все работают! – гордо сказал Геворкян. – А я ушел. В первый раз за тридцать лет ушел с завода в рабочее время. Знаете, почему? Я понял: нельзя столько лет заниматься тем, что тебе неинтересно! Это насилие над собственной душой!
– Опять увольняться собрались?
– Да! И на этот раз серьезно! Поеду в Краснодарский край, там виноградники расширяют, специалисты нужны.
Лев Ильич понял, что Геворкян не шутит. И начал улещивать:
– Роберт Степанович, успокойтесь! Я без вас как без рук, вы что? Ладно, если вам невтерпеж, давайте налаживать производство кальвадоса. Но параллельно пока.