– С ваучером не получилось, теперь на это рассчитываешь? – спросил Андрей Ильич.

– На что я рассчитываю, это мое дело! – смело осадил начальника Ваучер. – А твое дело зафиксировать!

Он наконец развернул пакет и разложил на столе содержимое. Инна начала перебирать и рассматривать.

– Деньги действительно старые. Царские есть... Керенок много. А это вообще самодельные, купоны для взаимных расчетов, марки, были такие. Опять царские.

– То-то и оно! – подтвердил Ваучер. – Этот самый Стенькин Разин награбил и спрятал.

– Когда награбил? – не понял Андрей Ильич.

– В революцию, в Гражданскую. Тогда все грабили.

Инна решила внести ясность:

– Может, кто-то и грабил, но Степан Разин, дедушка, тут ни при чем. Он жил намного раньше.

– Прямо сильно намного?

– Сильно.

– А кто же это грабил тогда?

– Тогда, дед, все грабили, – сказал Андрей Ильич, узнавший это в последние годы из газет и телевизора. Ваучер не сдавался.

– А в музей сдать – много будет стоить?

– Вряд ли, – усомнилась Инна. – Даже в нашем районном музее этого добра очень много. Даже уже не принимают.

– Ну, тогда вы возьмите, – предложил Ваучер.

– Мы не берем, дедушка.

Ваучер обиделся.

– Брать-то вы берете, только я смотрю, выбирательно. У Акупации цепь ржавую купили, а у меня не хотите!

– Кто купил? – удивился Андрей Ильич. – Какую цепь?

И только сейчас увидел на подоконнике положенную туда Инной собачью цепь.

– Бабушка очень просила... – смутилась Инна. – Двадцать рублей ей дала, пустяки.

– Вот именно! – сказал Ваучер. – За ржавчину двадцатку! А тут на все двести тянет!

Андрей Ильич, чуть помешкав, достал бумажник, вынул оттуда, конечно, не двести рублей, а пятьдесят – и того много! – и строго сказал Ваучеру:

– Слушай меня внимательно, Ваучер! Вот тебе деньги. Но ты скажешь всем, что мы больше ничего не принимаем! Понял?

– Понял, спасибо! – отозвался Ваучер. – У меня еще облигации есть пятьдесят седьмого года, отдам недорого.

– Иди уже отсюда! – сердито сказал Андрей Ильич. – И чтобы я тебя больше не видел!

Ваучер знал повадки начальства: два раза подряд оно на уступки идти не любит. Ничего, он потом еще наведается. А пока лучше убраться.

И он убрался.

А Инна взяла мужа за руку:

– Извини, Андрей.

– Да ладно. Не хватает людям денег на жизнь, что тут поделаешь. В самом деле клад бы найти – зарплату платить нечем! С другой стороны, знаю я их, теперь бросят работу, клады искать начнут. Надо принять меры!

Надо принять меры, думал Андрей Ильич, направляясь к Нестерову. Почему к Нестерову? Потому что клад – дело темное, тайное, загадочное. А Нестеров как раз и занимается тем, что в представлении Андрея Ильича тоже дело темное, тайное и загадочное, то есть человеческой психикой.

– Все село свихнулось, – сказал он Нестерову. – Клады ищут! Пора собрать людей и провести сеанс. Дадите установку: перестать заниматься ерундой! Или вы не в форме еще?

– Не в форме, – признался Нестеров. – И, знаете, скажу вам честно, я, хоть и занимался массовыми сеансами и сейчас иногда занимаюсь, но в их эффективность не вполне верю. Надо с людьми работать индивидуально.

– На здоровье, работайте, кто вам мешает! Ходите по людям, объясняйте! А то получается, другой деятельностью занимаетесь почему-то. Дом себе купили, у Сущевой тоже дом торговали, я слышал.

– Это я не себе. Другу рассказал, как тут хорошо, вот он и загорелся. Причем она сама предложила. Но раздумала.

Нестеров слукавил, а говоря проще, соврал. Ему не хотелось говорить, что он это делает для Прохорова. И, увы, ему не было особенно стыдно, наоборот, слегка смешно: вот, мол, умный, взрослый человек, а вру. Без особых угрызений. И вы не судите его, пожалуйста, вы вспомните: бывает ли вам стыдно, когда вы врете детям? То есть не то чтобы врете, а просто таким образом уходите от прямых ответов, которые детям рано знать? В том-то и суть, что Нестеров уже давно относился к людям как к малопонятливым детям. Он их иногда жалел, часто раздражался на них, он не всегда их любил, но всё-таки, это надо отметить, старался по-своему как-то им помочь, когда еще не иссякли силы и желания. А уж Анисовка ему, чего только не видавшему, показалась просто детским садом на лоне природы. Поэтому он даже к начальственному Андрею Ильичу относился всего лишь как к одному из главных дитятей в этом самом саду – и в заключение разговора с легкостью пообещал попробовать поработать с анисовцами индивидуально, не собираясь этого делать.

Но Андрей Ильич принял это за чистую монету и повеселел.

Андрей Ильич повеселел и уже не смотрел с таким печальным отчаянием на односельчан, там и сям копающих землю.

А вот Володька и Колька действовали не как попало: Володька привез из Полынска миноискатель и ходил по краю утеса, нацепив наушники, а Колька брел рядом и по выражению лица старался понять, слышит ли его друг заветные сигналы. Наконец Володька что-то услышал, отбросил миноискатель и начал копать возле камня, где было рыхло, прямо руками. Колька ему помогал. И они довольно быстро докопались, и это их ничуть не удивило, потому что кто же удивляется, когда быстро находит то, что очень хочется найти? Они нашли цепочку и сережку с камешками.