– Химик! – сказал в сторону окна Володька.

Вадик действительно химичил: разложив кучки земли на столе, брал щепотки, бросал в пробирки и наблюдал за реакцией.

За этим занятием он не заметил, как наступило утро.

Наступило утро. Нина и Наташа умывались возле дома. Наташа, закидывая голову и расправляя волосы, посмотрела на улицу, увидела Нестерова, идущего от магазина, и сказала:

– А вот он и идет. Хочешь, позову?

– Кого еще? – недовольно спросила Нина.

– Ясно кого. Не бойся, я по другому делу. Александр Юрьевич! Будьте любезны на одну минутку!

Нестеров подошел.

– Желаю вам дом продать! – заявила Наташа. – Вы же вроде интересуетесь?

Она не заметила, что в это время на крыльцо вышла ее мать.

– Ты чего городишь? – закричала Кублакова. – Продать она желает! Дом твой?

– А ты не желаешь? Отец все равно смотался, чего нам тут делать? Я вообще из своего возраста одна тут осталась, как дура! Нинка вон учится, другие просто уехали.

– Если бы ты тоже училась! – заметила Кублакова. Наташа резонно возразила:

– Чтобы учиться, надо или деньги, или мозги! А у меня денег нет, мозгов тоже не хватает. Нет, – повернулась она к Нестерову, – для жизни я умная, но для учебы абсолютно тупая. Зато позитивная с ног до головы. Оптимистичная. Мужчинам такие нравятся, правда?

– Вот болтать, ну и болтать! – рассмеялась Кублакова. – Что человек о тебе подумает?

– А что хочет, лишь бы он обо мне думал, – застенчиво улыбнулась Наташа, поведя плечом. – Думайте, Александр, думайте!

Меж тем Кублакова, глядя на Нестерова, размышляла о чем-то своем. И предложила:

– Квасу холодного не хотите?

– С удовольствием.

Нестеров пошел в дом. За этим, прячась в кустах, наблюдал Володька, вставший спозаранку и не спускавший с Нестерова глаз. Его предположения, похоже, оправдывались. Правда, Кублакова сама Нестерова позвала, но это не проблема: долго ли экстрасенсу внушить, чтобы делали то, что он хочет.

А Наташа, трагически протянув руку к дому, сказала:

– Родная мать отбивает мужчину у родной дочери! Вот она, современная мораль! – Тут она заметила, что у Нины какие-то слишком печальные для утреннего времени глаза. – Нинка, ау! Слушай, ты влопалась, я смотрю! А говорит: закроем тему!

– Перестань.

– И чего тебя тянет на странных каких-то? То ментом увлеклась, то психиатра ей давай!

– Не психиатр, а психотерапевт. И ты сама с ним заигрываешь.

– Да так, прикалываюсь, – современно выразилась Наташа. – Мне он не нравится, не мой тип.

– Тот был не мент... То есть мент, но человек в первую очередь... А этот... Не понимаю я его...

– И я не понимаю. Слушай, может, он инопланетянин вообще? – засмеялась Наташа. – Шутки шутками, а как он появился, чудеса какие-то начались. К Сущевой муж насовсем вернулся. Или клад вот нашли.

– Клад-то при чем?

– Ну, как. Я читала: одна аномалия другую притягивает. Так что ты с ним осторожней! Долго он там квас пьет, между прочим.

Нестеров там уже не квас пил, между прочим. Он сразу понял, что Люба вознамерилась поговорить о чем-то сокровенном, но не знает, как начать.

И помог ей:

– Мне кажется, вы о чем-то спросить хотите?

– Хочу, – призналась Люба. – Скажите, вы можете посмотреть на человека – и понять?

– Что понять?

– Ну, вообще, что с человеком происходит.

– С вами что-то происходит, а вы не можете понять, что именно?

– Да как раз ничего со мной не происходит. Вот уже где-то второй год.

– Депрессия?

– А?

– Упрощенно говоря, плохое настроение.

– Да нет, настроение нормальное. Но жить неохота. Встаю утром по привычке, по хозяйству занимаюсь, что-то делаю – а неинтересно мне ничего, понимаете?

– А муж, как я понимаю, уехал?

– Сама выгнала... Он тут так всех насмешил... Ладно, это отдельная история...

Нестеров, беседуя, посматривал вокруг. Все чисто, опрятно, хозяйственно, даже слишком чисто, слишком опрятно. Не хватает того минимального, но ощутимого беспорядка, духа легкой мятежности и устойчивой, уютной по-своему нестабильности, который возможен лишь в одном случае: когда в доме есть мужчина.