Не продохнуть, всё в дыму. Респиратор на роже, очки на глазах.

Оптика чересчур уж простенькая: без примочек и навигационного барахла, но с липкой оправой – чтобы снять очки, надо хорошенько постараться. Короче говоря, ни тебе инфракрасного видения, ни последних сводок по игре. Как изменился рельеф газона впереди и сзади? Это инфа не для тебя, Максимка. А ведь газон изменяется ежесекундно. О передвижении вражеских и своих игроков можно только догадываться. Потери, смертность и ранения, не совместимые с волей к победе? Об этом Макс Мцитури узнает только после финальной сирены, если доживет до нее. Что называется, «ничего не вижу, ничего не слышу и в две дырочки помалкиваю».

Не очки – очочки!

А все почему? А потому что Макс «худой», а «худому» в принципе не положен хай-тек.

Страдаешь клаустрофобией, когда цепляешь на череп сферу? Ну, так умей и в дыму ориентироваться. Не желаешь таскать тяжеленный бронежилет? Да пожалуйста, сколько угодно! Но будь добр, фильтруй отравляющие газы респиратором – чистый воздух из регенеративного противогаза не для тебя. Извини, брат, правила строго воспрещают, каждому свое.

Вспышка.

Жар.

Правый локоть обожжен, вокруг обугленной плоти кожа покраснела. Ну, это ничего, не смертельно – футбол ведь, не баскетбол. Да, больно, но Макс твердо знает, что делает. «Худоба» – его стиль. Кстати, не так уж и больно. А все из-за таблеток, спасибо толстяку Касиусу. Эффект от «колес» что надо: и обезболивают, и настроение поднимают так, что улыбка от правого уха до затылка. Половина лица задействована потому, что в левую щеку угодил осколок. Ничего, до свадьбы заживет.

Макс не смотрел под ноги, он просто бежал. И как-то так получилось, что завел он свою группу аж в штрафную зону. И главное, без толку так далеко забрались – интуиция подсказывала Максу, что мяч градусов на двадцать левее гуляет, метрах в ста. Короче, отсюда по-любому надо выбираться как можно скорее.

То есть бегом.

– Вперед, ребятки! – Не напрягая голосовые связки, Макс повернул голову назад и внятно пошевелил губами, чтобы в грохоте взрывов его люди смогли разобрать, что именно он скомандовал. – Быстрее! За мной! Шаг в шаг! Темп не снижать! Раненых не поднимать!

Вовремя сорвались. Позади громыхнуло и сверкнуло дай боже. Сработал часовой механизм. Группа избежала ловушки чуть ли не в последний момент. Таки выскользнули из хитро заминированного сектора.

– Дмитрий, запоминай!

Малыш Нисизава кивнул – мол, понял, будет сделано. И ведь запомнит малолетка, куда в следующий раз выруливать, где уже наверняка проход натоптан – метров пятнадцать чистых, да два в ширину, тропа натуральная. Ну, почти – тропка. И то хорошо, и то удача. Если с мячом подобраться, гол возможен. О-оч-чень возможен.

В дыму Макс ориентировался по рекламным голограммам над головой. Древние мореходы искали в небе Большую Медведицу и Южный Крест. А футболисту никак без слогана «Транк – пей! Кола – балдей!», ярким пятном нависшего над газоном.

Буквы видны даже сквозь клубы дыма. От «Т» танцуем по касательной к «б». И строго – шаг вправо, шаг влево – по прямой к верхушке «!». И вот там-то нырнуть в траншею, которая уже разведана боем и полностью – процентов на девяносто – безопасна. А сотни на поле боя не бывает. Кроме нормальных мин, есть еще много всего.

Девяносто процентов – это значит, что в траншее остались двое: азиат, выколовший глаза товарищу, и один из африканцев. Они собой разминировали проход, своими телами прикрыли товарищей от осколков.

– Вперед! Не отставать!

На спину вдруг что-то рухнуло, что-то очень тяжелое. Колени подогнулись, Макс упал, больно ударившись лицом о гранитный дренаж, взрывом вывернутый из-под травы. На миг он испугался: неужели паралич? осколок угодил в позвоночник? Но Макс таки сумел откатиться в сторону. Что за?!..

Аполлинарий в минус.

Кранты морфу, отбегался. Лапа – тю-тю. В смысле окончательно сломалась. Та самая, поврежденная в прошлом матче. Ему тогда сухожилия зацепило, да и хитин, понятно, пробило. Кое-как доктора залатали, да только те латки словно мертвому припарка.

– Не останавливаться! Раненых не поднимать! – Макс вскочил. Надо бежать дальше, игра продолжается.

Но зооморфу, похоже, было скучно умирать одному. Верхней парой конечностей Аполлинарий схватил Макса за голень и потянул к себе.

И хоть морф очень не в форме, все равно он на порядок сильнее человека. Щелкнули алые жвала (внутреннее кровотечение?), из выпученных глаз плеснули слезы – морф плакал и при этом свободными лапами вкачивал себе наркоту в локтевые сгибы. Одна порция, вторая, третья – без перерыва он использовал по назначению весь свой запас. Теперь-то ему точно гаплык – под кайфом еще можно подняться, но играть… Мины не любят торчков. Джанки на газоне умирают первыми.

Ах, скучно подыхать в одиночестве? Ну, извини, брат Аполлинарий, у Макса другие планы на уик-энд. Изо всех сил он дергался, стараясь вырваться из лап зооморфа. Он барахтался в зеленом месиве, загребая обожженным локтем дерн. Он вгрызался в траву, хватался за корешки, за почву – вырваться! подняться! На языке футбола это называлось «воля к победе». За этой самой волей очень внимательно следят судьи. А за судьями – снайперы, ожидая, когда им подадут сигнал стрелять на поражение.