«Он как ребенок. Милый, хороший, странный… но я ничего к нему не чувствую! Я бы стала его другом, но на дружбу он не согласится. Нет, надо сворачивать это знакомство!»

– Мне пора…

– Я провожу тебя, – живо откликнулся Герман. – Поздно, темно… Дай руку.

Они шли по узкой тропинке. С обеих сторон нависали черные деревья, лишь впереди был виден кусочек освещенного фонарями шоссе.

– Страшно? – тихо засмеялся Герман.

– Нет.

– Ну и правильно… С тобой же я! – Он шагал некоторое время молча. – А знаешь, ведь у меня было детство вроде того, что ты сейчас рассказывала о своих племянниках… Очень счастливое детство!

– Да?

– Я, мама, папа. Только мы. Наш маленький островок счастья.

– Но в этом нет ничего плохого – в островке-то, даже наоборот, – вздохнула Даша. – Плохо другое – рано или поздно детям приходится плыть на материк. Невозможно жить вечно в замкнутом мире.

– А ведь правда… – смятенно пробормотал Герман. – Послушай, ты просто сдвинула что-то такое у меня в голове! – Он несколько раз поцеловал Дашину руку.

– Пожалуйста, не надо…

– Нет, не бойся! – Германа трясло, словно в лихорадке. – Ты ангел, ты – чудо… Я теперь вдруг понял кое-что, отчего моя жизнь оказалась в тупике. Плохо, когда на тебя не обращают внимания, плохо, когда ты никому не нужен – это одна крайность. Но когда семья – это все, центр вселенной – уже другая крайность. Меня баловали, для меня ничего не жалели, покупали всякие диковинные игрушки, со мной говорили, меня очень внимательно слушали…

– И что потом? – тихо спросила Даша.

– А потом я вырос. Родители умерли. Не мог же я один оставаться на острове? Пришлось плыть на материк, к людям… И оказалось, что мир не так уж благожелателен ко мне. И это было ужасно – потому что я привык получать все. Дело даже не в игрушках и внимании… А в том, что я не был готов к предательству.

«Все ясно. Душевная драма. Его предала женщина…»

– Никто не готов к этому, – уронила Даша. Она уже тяготилась этим человеком. Он, видимо, привык к душеизлияниям, чрезмерной близости, трогательной доверчивости (отголоски того же детства), а она не была готова к таким отношениям.

– Вот ты… если бы тебя любили – сильно, очень сильно… ты могла бы предать любящего тебя человека?

– Я не знаю. Меня никто не любил так сильно, – сухо ответила Даша.

– А ты хотела бы?

– Да, – честно ответила она и опять вспомнила о Руслане Кедрове.

Они вышли на шоссе и теперь шли по обочине. Здесь горели фонари, изредка проносились машины. Даша почувствовала странное облегчение, когда увидела впереди знакомые места. Она не боялась Германа (в сущности, совершенно незнакомого мужчину!), но как-то тяготилась им, его эмоциональностью…

– Все, я почти пришла… – Даша остановилась перед воротами, пожала Герману руку. – Спасибо тебе, что проводил.

– Спасибо тебе… – он вдруг обнял ее, прижал к себе. Даша хотела вырваться, но в его жесте было столько дружеской приязни (видимо, совсем уж дошел до крайности человек со своим одиночеством!), что она не стала этого делать. – Спасибо!

Даша подняла руки и тоже обняла его. Даже похлопала ободрительно по спине.

Потом начала тихонько отстраняться, но не тут-то было – Герман наклонился, прижался к ее губам с поцелуем.

– Милая… какая же ты милая! – прошептал он. Потом снова поцеловал. Герман не был груб, он не действовал против ее воли, он просто заблуждался… И столько тоски было в его голосе!

Сердце женское жалостливо.

Даша ответила на его поцелуй.

Они стояли посреди пустой улицы и целовались. Два одиночества.

А потом Даша открыла глаза и увидела, что ворота открыты, а за ними стоит в полутьме Борис. Огонек его сигареты…

Потом Борис выбросил сигарету и шагнул вперед. «Видел…» – догадалась Даша. Она наконец сумела отлепить от себя Германа. «Что я делаю… И мне это надо?»

Борис сделал еще один шаг вперед, и свет от уличного фонаря упал на него. Теперь и Герман заметил его.

– Кто это?

– Это Борис, муж сестры. Ну все, пока, Герман…

– До завтра!

– Я точно не обещаю, но…

– До завтра!

– Хорошо, до завтра, – вынужденно согласилась она. Герман еще раз обнял ее и быстрым шагом пошел прочь.

А Даша осталась одна посреди улицы. Борис стоял у ворот. Потом засмолил очередную сигарету. Лицо у него было каменное – ни мыслей, ни чувств, ничего не прочитать. «Он видел… Ну и что? Это мое дело, я ему никто, и он мне тоже!»

Некоторое время Даша колебалась, а потом сделала шаг – но не в сторону ворот (и, соответственно, в сторону Бориса), а к дому соседей.

Во двор Сергея можно было пройти беспрепятственно – часть забора со стороны улицы обвалилась.

Даша знала, что Варвара обрадуется ей, что она там, с Сергеем… Ведь она так и не виделась сегодня с подругой!

– …О, какие люди! – загудел Сергей, когда Даша вошла в дом. – Варюшка, глянь!

Сергей в данный момент чинил какой-то механизм, сидя за столом, Варвара, одетая, лежала на кровати поверх покрывала, с книжкой в руках.