– А зря.

– Что? – изумилась Даша. – Как тебе не стыдно…

Она достала из шкафа платье, принялась аккуратно складывать его. «Надо молчать. Не разговаривать с ним! От этого только хуже… Надо быть мудрой, надо молчать. И бежать отсюда…»

– Ты никуда не поедешь, – Борис вдруг швырнул платье в сторону, на пол. Даша молча подняла платье. Отряхнула его и снова принялась складывать. Но от ее молчания стало только хуже – Борис совсем рассвирепел, схватил Дашу за плечи. – Слышишь?..

– Пусти… – отвернулась она в сторону.

– Ты шлюха.

– Говори что хочешь…

– Ты – шлюха! – раздельно повторил он. – Значит, другим – можно, а мне – нельзя?

Даша стиснула зубы.

– Почему не смотришь? В глаза смотри! – Он схватил ее за подбородок.

– Я тебя не люблю.

– Что? При чем тут «люблю, не люблю»?! Ну?.. Ты у меня без всякого «люблю»…

Даша скосила глаза в сторону, увидела на столе свои маникюрные ножницы.

– Ты у меня будешь знать… – он опять вцепился ей в волосы, наклонил голову назад. Даша схватила ножницы и изо всех сил ударила ими Бориса в грудь.

– Ах ты, дрянь такая… – изумленно прошептал Борис и отшвырнул Дашу от себя. На его рубашке расплылось красное пятно. Он расстегнул пуговицу – ранка на груди была совсем небольшой. – Что делает, а… Что делает, тварюга!

Даша метнулась назад, прижалась спиной к стене. Кричать она не хотела, все надеялась, что Борис уйдет сам. В тот же раз он ушел!

– Ну, все… Ты меня достала! – Он сделал обманное движение в сторону – Даша метнулась в другую, но через мгновение уже была в клещах Борисовых рук. – Не уйдешь…

Он бросил ее на кровать, сам упал рядом. Рванул на ней платье.

– Не надо…

– Молчи! – Он навалился сверху, выворачивая ей руки. – Хотела, чтобы я доказал… Сейчас докажу.

– Борис, миленький, не надо… пожалуйста! Мне себя не жалко, мне Наташу жалко… – забормотала Даша, выгибаясь дугой. – Что с ней станет?.. Пожалуйста!

– Ничего с ней не станет, если молчать будешь… ты этого хотела. С самого начала хотела… Ой! Еще кусается… И я этого хотел. Правда… – Он вдруг замер и неожиданно поцеловал Дашу. На миг она словно сознание потеряла. На миг подумала: «Зачем сопротивляюсь? Я же действительно этого хотела…» Этот переход от изуверства к нежности смутил ее, лишил сил. – Милая моя. Хорошая. Говорит – «не люблю». Нет уж, люби меня. Пожалуйста, люби… Я-то ведь тебя люблю. Люблю. Очень люблю… – Борис осыпал ее градом поцелуев. Обнял – нежно, очень нежно.

Даша оттолкнула его. Попыталась вскочить с кровати.

– Ты… – снова рассвирепел Борис. Успел схватить, потянул к себе.

– Что это значит?

Борис оттолкнул от себя Дашу – на пороге стояла Наталья. Бледная. В глазах – ужас и отвращение.

– Наталья… – прошептала Даша. – Это он. Это не я, это он!

Даша вдруг увидела сцену глазами Натальи: Борис – задыхающийся, невменяемый, полный звериного желания, и она, Даша, почти обнаженная. «Не виноватая я, он сам пришел!»

– Ничего не было! – быстро произнес Борис. – Что ты?.. Ничего не было, Наташка!

Он менялся буквально на глазах – звериная его сущность исчезала, таяла, втягивалась внутрь, пропадала… Даша схватила простыню, закрылась ею. «Вот и все. Все кончено. Все разрушено. Как глупо…» Она словно чувствовала Натальину боль. Пятнадцать лет счастливого неведения, а потом – раз, прямо носом ткнули, заставили смотреть, как твой муж обнимает твою сестру…

– Это все она… – сказал Борис, кивнув на Дашу.

– Неправда… – яростно возразила Даша.

– Даша! Даша, как ты могла… – Наталью вдруг начало трясти.

– Я ни словом, ни жестом, ни взглядом…

– Ага! Сучка не захочет, кобель не вскочит… – оскалился Борис. Теперь ему надо было оправдаться – любым путем.

– Даша… как ты могла! – шепотом твердила Наталья. Борис бросился к ней, хотел обнять, но она с такой яростью оттолкнула его, что муж едва устоял на ногах.

– Ничего же не было!

– Если бы я зашла не сейчас, а минутой позже – было бы все…

– Натаха, не говори ерунды! Если бы да кабы…

– И что теперь? – пробормотала Наталья, схватившись за голову. – Трое детей… И ты, Боренька, думаешь, что я все прощу?

– А зачем ты ее позвала? Сунула ее мне прямо под нос! А она со своими развратными нарядами, духами, помадами, лифчиками и прочей дрянью… Начала перед моими глазами мелькать, с утра до ночи, с утра до ночи…

– Это моя сестра! Ты… ты, Боренька, хочешь сказать, что это я во всем виновата?.. Что я тебя спровоцировала, позвав к нам в дом сестру?!

– Да! Это ты во всем виновата! – заорал Борис. – Ты!!!

– Значит, вся любовь, вся нежность… все эти годы… трое детей… Ничего не стоят, ничего не значат?! Появилась в доме другая женщина, и – нет ничего?.. Ничего, что могло бы сдержать тебя?