Под тоскливые завывания помятого саксофона процессия двинулась в туннель. В этот день люди не боялись привлечь внимания тамошних обитателей, и монстры, словно чувствуя это, куда-то попрятались.

— Как следует заваливайте, — мрачно предупредил Игорь. — А то вон Зоину могилу какие-то твари разорили, у трупоедов чутье острое. Раньше думал — если что, отца возле нее похороню, согласно его воле, а видишь, как вышло. Один он остался после смерти. Ну, разве что я когда-нибудь рядом лягу, хотя уж постараюсь как-нибудь не слишком скоро. — И он нехорошо усмехнулся. Да, он сильно изменился за последнее время, и сам чувствовал это.

Проводив в последний путь отца, правитель решил заняться делами. Скорбеть было некогда — в последнее время старик изрядно все запустил. Да и сам он был хорош, не помогал совсем. Ну ничего, теперь-то он исправится. Верховный велел позвать к нему Михаила, и они, уединившись в шатре отца — нет, теперь уже его, Игоря, шатре! — начали обсуждать насущные проблемы.

А проблем было немало. Самая первоочередная, как всегда, — нехватка продовольствия. Надо опять посылать людей наверх, а наверх они не хотят, там все опаснее. У птеродактилей на Тушинском аэродроме вывелись птенцы, и те совсем озверели. Придется, наверное, увеличивать поголовье крыс, но ведь их тоже надо чем-то кормить, пока веса не нагуляют. Значит, опять идти на поверхность — просто замкнутый круг какой-то. «Ну ничего, жрать захотят, так пойдут как миленькие», — пробормотал Игорь. Это могло и подождать.

Михаил нерешительно откашлялся.

— Что еще? — коротко спросил правитель.

— Я тут подумал… Может быть, не надо больше приносить жертвы? Ту девочку, что привели недавно, хорошо бы отпустить, а то люди недовольны…

— Пусть засунут свое недовольство… — буркнул Игорь. — Сегодня им жертвы не нравятся, завтра все, как эта дура Галка, открыто креститься начнут, а потом что? Будут задумываться о справедливости распределения пайков или, того чище, обсуждать решения Верховного? Мне тут второго Гуляй Поля не надо! Так что жертвы приносить будем по-прежнему. Я вообще считаю, что кроме летней церемонии надо ввести еще зимнюю, да и память отца почтить отдельной жертвой было бы неплохо. А девчонку отпускать в любом случае нельзя. Вы, вообще, в курсе, откуда ее притащили? С Бе-го-вой! Думаете, если она вернется домой, то будет держать язык за зубами? Да и вообще, дядя Миша, как вы себе видите это «отпустить»? Одну? По поверхности?

— Ну, можно кого-нибудь отрядить в провожатые… — неуверенно начал советник, но Игорь рубанул воздух ладонью.

— И слышать не хочу! Это что же получается, за жратвой себе любимому наш дорогой народ вылезти боится, а провожать какую-то… В общем, закрыли тему. И вообще, дядя Миша, давайте сразу договоримся. Я знаю, вы были близким другом отца, он вас, уважал и прислушивался к вашему мнению. Но я — не отец, и сам знаю, что мне дальше делать. Не вмешивайтесь в мои дела, если не хотите со мной поссориться. — И Игорь так глянул на опешившего Михаила, что тот поежился.

— Ладно, — неожиданно смягчился Верховный. — Я все же думаю, мы научимся работать вместе. Идите, дядя Миша, отдыхайте. С завтрашнего утра у нас начнется новая жизнь.

Не сказав ни слова, старый советник вышел, а Игорь продолжал размышлять.

Что еще? Повариха? Это тоже могло подождать. Вернее, об этом можно было вовсе не думать — телохранители, увидев его гневный взгляд, все должны понять правильно. А если нет, то тем хуже для них. «Кстати о телохранителях и прочих полезных людях…»

Войдя в шатер, убийца почтительно остановился на пороге, испытующе глядя на Верховного. Тот небрежным жестом предложил ему садиться. Он знал, что этого человека отец использовал для особых поручений и ценил куда больше мямли Михаила.

— Ты последний видел отца живым. Отчего ему стало плохо?

— Мне кажется, Верховному нездоровилось еще до того, как я пришел к нему. Огорчение его усилилось, когда он увидел вот это, — и убийца протянул Игорю листовку. Сначала он подумывал, не уничтожить ли ее, но потом понял, что не стоит — все равно об этом листочке здесь знал не только он. А сотрудничество с новым Верховным лучше начинать с обоюдного доверия.

Игорь взял листок, вгляделся. Глаза его на секунду вспыхнули.

— Так она жива, — проговорил он.

Убийца молча ждал.

— Откуда это? — спросил Верховный.

— Принес наш разведчик с Беговой.

— То есть, Нюта сейчас там?

— Насколько я знаю, еще недавно она находилась на Баррикадной и поправлялась после тяжелых ран, полученных в схватке с каким-то невиданным монстром с поверхности. Но когда выздоровеет, по всей видимости, попытается добраться до Беговой. У этой особы, если помните, есть давняя навязчивая идея — вернуться туда, где она родилась.

Какая странная судьба, — задумчиво проговорил Игорь. Если бы все шло так, как задумал отец, Нюта давно была бы мертва. Но вышло наоборот — мы уже похоронили и Зою, и отца, а она как заговоренная. Может, она и вправду приносит всем несчастье?

Но голос его был мягким, в нем слышалась почти нежность.

У убийцы была своя точка зрения на этот счет, но он не решился ее озвучить и терпеливо ждал, пока молодой правитель предавался сентиментальным воспоминаниям. Сам он был человеком действия и не любил душевных излияний, предпочитая получить четкий, недвусмысленный приказ и выполнить его как можно лучше. Было некоторое опасение, что прежний Верховный рассказывал сыну о его проваленной миссии, хотя вряд ли — ведь Игорь всегда испытывал к Нюте слабость. Получается, то, что убийца не поспешил тогда прикончить девчонку, обернулось только к лучшему. Он негромко кашлянул, напоминая, что все еще здесь и ждет распоряжений. Игорь словно спохватился.