– Так и живем, – хмыкнул Эван в ответ на молчаливый вопрос корсара, – эта шваль – люди покойного Зуги, все никак не угомонятся. Старикан считал, что Карташена его личная кормушка. Еще годик-другой таких порядков – и ярмарку пришлось бы закрывать. Кто захочет тащиться в такую даль, чтобы быть ограбленным?

– Какие, однако, мы стали мудрые и предусмотрительные, – неожиданно зло съязвил Деррик. Плоскомордый сделал вид, будто только что заметил спутника киммерийца. – Только не надейся, Карбальо этого не оценит…

– Тебя еще от собственного яда не тошнит? – любезно поинтересовался Эван. Деррик гордо промолчал. Плоскомордый вернулся к прерванному разговору: – А эти милейшие квочки, как ни странно прозвучит – мои землячки. Что до тетушки Агаты, то у нее половина Побережья в дальних родственниках.

– Мне говорили, ты карташенец, – припомнил Конан.

– Не совсем, – весело хмыкнул Эван. – Вверх по течению Флеммы через пять лиг будет деревня под названием Бальи, я оттуда.

– И в качестве фамильного герба тебе весьма подойдет золотой рыбий скелет на синем поле, усеянном кучками навоза, не находишь? – снова встрял Деррик. Плоскомордый остановился и очень внимательно посмотрел на доверенное лицо племянницы градоправителя.

– Помнится, я обещал кому-то укоротить язык и скормить его на обед? – осведомился у неба над головой Эван.

– Ты отвратительно готовишь, – скривился Деррик. – Кроме того, я не уверен, что тебе известен хоть один способ нормального приготовления пищи…

– Хватит! – не выдержал Конан. – Не знаю, чего вы там не поделили, но выясните это как-нибудь в другой раз!

– Прошу прощения, – церемонно сказал Деррик, слегка нагнув голову. Плоскомордый махнул рукой, что означало: «Горбатого могила исправит» и заявил:

– Не обращайте на него внимания, капитан, это самая большая карташенская злюка. Ладно, развлекайтесь, у меня еще дел полно.

Эван коротко кивнул на прощанье, сделал шаг в сторону и мгновенно растворился среди лавок, разгружаемых телег и суетящегося народа.

– Чего ты на него взъелся? – недовольно спросил Конан. И в самом деле, что может быть общего между процветающим контрабандистом, ныне заправляющим в городе, и человеком из свиты губернатора?

– Не люблю выскочек, – буркнул Деррик. – Этот нахал полагает, что, если он удачно сбегал до Мессантии и обратно, протащив с собой пару бочек не обложенного пошлиной вина и кусок купленного по дешевке шелка, то все должны уступать ему дорогу. Кроме того, он спит и видит, как бы заслужить дворянство. Вот чего он не дождется никогда, пока дон Карбальо будет градоправителем, а пробудет он в этой должности еще ой как долго!

– А кто в Зингаре имеет право раздавать титулы и за что? – Конан тщетно попытался вспомнить нужную статью в мудреных зингарских законах. – Король?

– В первую очередь король и министры двора, затем любой из герцогов, чья родословная насчитывает хотя бы десяток поколений, в редких случаях – градоправители или держатели больших наделов земли, – перечислил Деррик и злорадно добавил: – Но нашему красавчику ничего из этого не светит.

– Зачем Эвану понадобилось дворянство? – пожал плечами киммериец, никогда не разделявший стремления некоторых из своих знакомых к громкими титулам и званиям. – Он же и так здесь второй после губернатора. Ну, привесят ему на шею золотую цепочку, словно породистой шавке, и что дальше?

– Дальше… – Деррик загадочно прищурил зеленоватые глаза и вдруг совершенно другим, медовым голоском протянул: – Кого я вижу!

Впереди мелькнуло ярко-алое пятно. Спустя несколько шагов оно приобрело вид стройной молодой дамы, стоявшей у лотка ювелира и увлеченно перебиравшей разложенные украшения. Торговец – приезжий, то ли из Аргоса, то ли из Офира – заливался соловьем, извлекая откуда-то все новые и новые соблазнительно сверкающие безделушки. Деррик немедленно бросил поводья своей лошади, подкрался к Агнессе и грозно вопросил:

– Донна Вальехо, извольте немедля объяснить, почему вы не прибыли на церемонию открытия, как надлежало по этикету, и почему вы тратите выданные вам сбережения на всякую ерунду?

– Отвяжись, – не оборачиваясь, потребовала Агнесса. Сейчас она походила не на надменную благородную графиню, а на обычную девушку, улизнувшую из-под бдительного присмотра маменьки и тетушек. – Я зачем тебе дала свободный день? Чтобы ты не таскался повсюду за мной и не совал нос в мой кошелек. Вот и отправляйся на все четыре стороны.

– Фи, как невежливо, – обиделся Деррик. Наблюдавший за перепалкой госпожи и слуги Конан беззвучно рассмеялся. – Кто же, кроме меня, позаботится о твоей хрупкой нравственности и безопасности?

– Я отлично справлюсь сама, – заверила добровольного надзирателя Агнесса и обратилась к продавцу: – Я беру вот эту вещь. И вон ту тоже. И еще… да, еще вот это. На сколько я разорена?

Деррик схватился за голову и закатил глаза:

– Дражайшая донна, платить-то зачем? Для чего существует городская казна? Она не обеднеет от оплаты твоих игрушек!