– Папе? – Ноэль недоуменно вскинула брови. – Ничего. Если бы я хоть намекнула ему на свои подозрения, Андре был бы тотчас же изгнан из Фаррингтон-Мэнор. Папе известно только, что мы пытаемся помочь бедному человеку зарабатывать на жизнь.

– Меня не покидает беспокойство о вашей безопасности, как бы это ни было соблазнительно…

Ноэль поняла, что окончательного согласия у него не добьется, а потому встала на цыпочки и одарила Эшфорда нежнейшим поцелуем.

– Подумайте об этом, – прошептала она. – Вы сможете принять решение после того, как я обыграю вас. Пойдемте же в дом.

– Ax, это вы, Андре, входите. – Бариччи, стоя перед зеркалом, разглядывал свой галстук, пытаясь решить, стоит ли перевязывать его, чтобы избавиться от крошечной, но упрямой морщинки. В конце концов он перевязал галстук и потом еще тщательно разглаживал белый шелк до тех пор, пока он не лег безупречно.

– Вы выглядите весьма элегантно, – заметил Андре, удивленно округляя глаза при виде патрона – Я думал, что вы пригласили меня по делу, хотели обсудить мою новую работу или ваше следующее хищение. Но вместо этого нахожу вас одетым для вечернего выхода в свет. Не пригласите ли с собой? – добавил он с улыбкой.

– Вряд ли, – ответил Бариччи, криво усмехаясь. – Мой сегодняшний визит таков, что третий участник не требуется, Он рассчитан на двоих.

– Могу только позавидовать. – Андре прикрыл за собой дверь и, облокотясь на нее, наблюдал, как Бариччи натягивает белые перчатки,

– Это ты-то завидуешь? Ты, проводящий каждую ночь с новой женщиной? – Бариччи, склонив голову, разглядывал свое отражение в зеркале, – Блестяще, – удовлетворенно сказал он, ободряюще кивнув себе. – Кто она? – спросил Андре.

– Редкостная и изысканная красавица. – От Андре не укрылось, что Бариччи попытался уйти от прямого ответа. – И она богатая женщина. – Бариччи придирчиво оглядел пышный ворот рубашки, стараясь убедиться, что все складки на месте. – К тому же владелица нашего следующего шедевра – изумительной картины Рембрандта, стоящей баснословную сумму, целое состояние.

– Неужели вы способны украсть ее у своей возлюбленной? – в замешательстве пробормотал Андре. – Кажется, у вас это первый случай.

– Только потому, что до сих пор мне не представлялась такая возможность.

– Ах! – Глаза Андре были полны искреннего восхищения. – Я начинаю понимать, вы ухаживаете за дамой, пока ее мужа дома нет?

– Да, он отбыл по делам на два дня, – подтвердил Бариччи. – А ее слуги на два дня отпущены из дома. Поэтому мы с ее светлостью будем в особняке вдвоем.

– Прекрасно! Итак, вы ослепите ее своим утонченным вниманием, возбудите в ней страсть и тогда… – Он озадаченно нахмурился: – И что тогда? Неужели вы отважитесь похитить картину, пока она будет крепко спать, утомленная вашими ласками?

Бариччи окатил художника взглядом, полным презрения:

– Это ваш стиль, Андре. Bы ведь думаете сердцем и чреслами, а не головой. Первые нужны для удовольствия, а последняя для дела. Конечно, я не стану похищать картину, пока она будет спать. Это было бы верхом глупости. – В таком случае как вы думаете организовать кражу?

– Осторожно, Хитрым и тонким способом.

– Очень разумно.

– Последний раз, когда мы виделись с ее светлостью в ее городском доме, я заметил картину Рембрандта. Сегодня я получу возможность получше изучить дом, как проникнуть в него. Выберу наиболее подходящие для моих целей дверь или окно, оставлю их незапертыми до завтрашнего вечера, когда явятся мои люди. Пока мы с ее светлостью будем предаваться любви, они успеют снять картину.

– Блестяще, – похвалил Андре. – Но вы крайне возбудили мое любопытство. Кто же эта ваша пленительная возлюбленная? Клянусь, ни единой душе не открою ее имени.

Глаза Бариччи блеснули торжеством.

– Тебе, Андре, я могу сказать. Кто лучше тебя оценит радость обладания прекрасной женщиной? – Он тщательно разгладил свои манжеты. – Это, малыш, леди Мэннеринг.

Наступило долгое молчание.

– Эмили Мэннеринг?!

– Должен признаться, – Франко величественно вскинул голову, – что после Лиз я никогда и никем не был так увлечен.

– Но у Лиз Бромли было одно преимущество – девушка прямо со школьной скамьи, – заметил Андре.

– Это волновало меня, и Лиз была жадной и восприимчивой ученицей. Но она была слишком молода и слишком романтически настроена, чтобы решиться оставаться незамужней любовницей, а своих денег у нее не было. С Эмили все иначе. – Он огляделся в поисках черного шелкового цилиндра. – Но хватит пустой болтовни. Давай-ка перейдем к делу. Когда ты сможешь закончить для меня очередную картину?

Андре выпрямился и с удивлением посмотрел на него: