– А вы уверены, что они подойдут к дверям профессорского кабинета? В них замок похитрее, чем таковой на дверях «Дома с приведениями».

– Я знакомился на досуге с теорией взлома - ведь эта дисциплина крайне важна для каждого уважающего себя сыщика. И потому скажу, что эти отмычки есть само совершенство.

– Возможно, это так.

– Возможно?! Вы же использовали их? И успешно использовали?

– Этого успеха мне пришлось ждать почти час, - смущенно улыбнулся потомственный аристократ.

– Я подожду вас у себя.

– Не стоит, Гастингс. Идите к себе, примите душ и ложитесь спать.

– Как скажете, мой друг. Вот, возьмите фонарик, он вам пригодится.

22. На старости лет бывает

В Эльсинор они проникли через черный вход - Пуаро боялся разбудить Жерфаньона, дремавшего на своем посту в остекленном закутке вестибюля, и хотел испробовать отмычки. Дверь поддалась легко, заржавленный замок, сдаваясь, подло скрипнул, рванув непрочную ткань предутренней тишины. Когда Пуаро закрыл дверь изнутри, Гастингс шепотом пожелал другу удачи, и они разошлись: капитан отправился к себе, Пуаро на цыпочках пошел к кабинету профессора Перена.

С замком ему пришлось поработать до холодной испарины на лбу. Он поддался, когда сыщик, решив, что у него ничего не получится, бессильно произнося «fuck you! fuck your mother! fuck your father!», клял себя за то, что познакомился с техникой взлома запорных устройств лишь теоретически. Интересовавшая его история болезни нашлась в правом нижнем ящике стола. Увидев фото на лицевом листе, - фонарик светил ярко - Пуаро прошептал: - «Этьен Падлу! Madhouse[64]...»

Полистав бумаги, он наткнулся на отчеты по сеансам психоанализа. Уже на первом сеансе пациент Этьен Падлу рассказал профессору, что имеет профессию художник-гравер, и молодые годы провел в местах заключения за подделку денежных знаков и ценных бумаг. В сеансе, проведенном 19 ноября прошлого года, он поведал Перену, что пять лет просидел в одной камере с Иосифом Каналем, бывшим портным, и от нечего делать научил его искусству татуировки, Краску они получали, пережигая до сажи каблуки истоптавшихся тюремных туфель. На одной из страниц была приписка сделанная профессором Переном:

Через два года после поступления в Эльсинор, Этьен Падлу ходатайствовал передо мной о приеме на лечение своего бывшего прихожанина Иосифа Каналя. Ходатайство было удовлетворено.

Пуаро вернул папку на место, вскрыл средний ящик стола. В нем лежала стопка листков белой писчей бумаги. Верхний лист, сверху донизу исписанный почерком профессора, Пуаро прочитал:

В тот момент Геркулес прямо соприкоснулся с хтонической стихией и "заразился", "заболел" ею, приняв в себя нечто от ее ядовитости, которая в дальнейшем "выходит наружу" сначала как безумие, а затем как общее отравление, единственным излечением от которой становится жертвенный огонь, выжигающий "злокачественную опухоль" хтоничности. Также следует сказать, что порождение Геркулеса, было вызвано необходимостью иметь "человеческого помощника" для борьбы с хтоническими чудовищами, что придает судьбе и деятельности нашего героя космогоническое содержание.

Знаменательно, что Геркулес не родился бессмертным, бессмертие было достигнуто им в результате победы над смертной хтонической стихией...

Следующий листок вконец замороченный Пуаро читать не стал. Хмыкнув:

– Ну, эти грамотеи...
– он вернул его в стол и принялся изучать содержимое левого нижнего ящика. В нем лежали две папки с аккуратно завязанными допотопными тряпичными тесемками. На верхней папке убористым почерком профессора Перена было написано «Жозеф Жарри». Он раскрыл ее, увидел свою фотографию, улыбнулся – хороша! – однако, читать про себя не стал: то, что неведомо, повредить не может. Возвратив книгу своей жизни в ящик, Пуаро запер его и отправился к Гастингсу. По дороге он вполголоса беседовал со своими серыми клеточками.

Жерфаньон, совершавший предутренний обход, столкнулся с ним в фойе второго этажа, никак на встречу не отреагировав. На пациента Пуаро, прогуливавшегося то там то здесь в ночные часы, прогуливавшегося, живо беседуя с самим собой, в санатории никто не обращал внимания - в Эльсиноре это было штатное явление, в нем многие ходили по ночам.

Придя к себе, Пуаро обнаружил под дверью конверт. Закрывшись на ключ, на все два оборота, он достал письмо. Оно было от Потрошителя. Вот его содержание:

Пуаро! Ты близок к провалу! Твои маленькие серые клеточки шпионят за тобой в пользу профессора! Он обещал им сделать из тебя садовника, и они продались ему за новенькие американские грабли! Беги немедленно, иначе тебя разделают, как Катэра.

Джек Потрошитель, друг Эркюля Пуаро.

Пуаро давно подозревал, что с ним беседуют не маленькие серые клетки, а некто другой, возможно, человек профессора, обладающий телепатическими способностями. Хмыкнув, он постарался запомнить схему до мелочей, затем зажег ее в пепельнице. Пока она неторопливо превращалась в пепел, он думал, один за другим перебирая возможные варианты развития сложившейся ситуации.

– Все складывается неплохо, дело практически сделано, - был его вывод.
– И потому надо принять душ. После омовения, полный жизни, он обтерся перед зеркалом, беседуя при этом со своими маленькими серенькими клеточками о незначительных вещах. Перед сном ему захотелось что-нибудь почитать. В книжном шкафу его внимание привлекла потертая коробка из-под электробритвы. В ней находились карточки исписанные почерком Мегре. Карточки со сведениями, полученными комиссаром в ходе расследования убийства Мартена Делу. Пуаро читал их целый час, затем сел за письменный стол и долго вносил в них поправки и изменения. Когда работа была закончена он, совершенно удовлетворенный, лег в постель и тут же заснул, улыбаясь, как улыбается мужчина, наконец, овладевший любимой женщиной...