Входит Филицата.

Зыбкина, Филицата.

Филицата. Снова здорово, соседушка!

Зыбкина. Здравствуй, Филицатушка! Садись! Как дела-то: по-прежнему, аль что новое есть?

Филицата. Ох, уж и не говори! Голова кругом идет.

Зыбкина. Была у колдуна-то?

Филицата. Была. До утра ворожбу-то отложили; уж завтра натощак, что бог даст; а теперь другая забота у меня. Вот видишь ли: хозяева наши хотят ундера на дворе иметь, у ворот поставить.

Зыбкина. Что ж, дело хорошее, при большом доме не лишнее.

Филицата. Вот я и ездила за ним, у меня знакомый есть; да куда ездила-то! В Преображенское. Привезла было его с собой, да не вовремя: видишь, дело-то к ночи, теперь хозяевам доложить нельзя, забранятся, что безо времени беспокоят их; а до утра чужого человека в доме оставить не смеем.

Зыбкина. Так вели ему завтра пораньше явиться, а теперь пусть домой идет.

Филицата. Что ты, что ты! Уж куда ему назад плестись да завтра опять такую даль колесить! Я его и сюда-то, в один конец, насилу довезла, боялась, что дорогой-то развалится.

Зыбкина. Старенький?

Филицата. Ветхий старичок.

Зыбкина. Так на что ж вам такого?

Филицата. Да что ж у нас работа, что ль, какая! У ворот-то сидеть трудность не велика. У нас два дворника, а его только для порядку; он кандидат, на линии офицера, весь в медалях, — вахмистр, как следует. Состарился, так уж это не его вина; лета подошли преклонные, ну и ослаб; а все ж таки своего геройства не теряет.

Зыбкина. Где ж он у тебя?

Филицата. У калитки на лавочке сидит, отдыхает: растрясло, никак раздышаться не может. Так вот я тебя и хочу просить: приюти ты его до утра, он человек смирный, солидный.

Зыбкина. Что ж, ничего, пусть ночует; за постой не возьму.

Филицата. Смирный он, смирный, ты не беспокойся! А уж я тебе за это сама послужу. Дай ему поглодать чего-нибудь, а уснет, где пришлось, — солдатская кость, к перинам не привычен. (Подходит к окну.)Сила Ерофеич, войдите в комнату! (Зыбкиной.)Сила Ерофеич его зовут-то. Сын-то у тебя где?

Зыбкина. По делу побежал недалеко.

Филицата. А и мне его нужно бы. Ну, да я к тебе еще зайду; далеко ль тут, всего через улицу перебежать. Кстати тебе яблочков кулечек принесу.

Зыбкина. Да у меня и прежние твои еще ведутся. Вот на столе-то.

Филицата. Ну все-таки не лишнее, — когда от скуки пожуешь; у меня ведь не купленные.

Входит Грознов.

Те же и Грознов.

Грознов (вытягиваясь во фрунт). Здравия желаю!

Зыбкина. Здравствуйте, Сила Ерофеич!

Филицата. Это моя знакомая, Палагея Григорьевна… Вот вы, Сила Ерофеич, здесь и ночуете.

Грознов. Благодарю покорно.

Зыбкина. Садитесь, Сила Ерофеич!

Грознов садится к столу.

Яблочка не угодно ли?

Грознов (берет яблоко с тарелки). Налив?

Зыбкина. Белый налив, мягкие яблоки.

Грознов. В Курске яблоки-то хороши… Бывало, набьешь целый ранец.

Зыбкина. А дешевы там яблоки?

Грознов. Дешевы, очень дешевы.

Зыбкина. Почем десяток?

Грознов. Ежели в саду, так солдату задаром, а с прочих не знаю; а на рынке тоже не покупал.

Зыбкина. Да, уж это на что дешевле!

Филицата. Ну, мне пора домой бежать. (Подходит к Грознову.)Вот что, Сила Ерофеич: чтоб вас завтра скорей в дом-то к нам допустили, вы, отдохнувши, сегодня же понаведайтесь к воротам. У нас завсегда либо дворник, либо кучер, либо садовник у ворот сидят; поговорите с ними, позовите их в трактир, попотчуйте хорошенько. Своих-то денег вам тратить не к чему, да вы и не любите, я знаю; так вот вам на угощение! (Дает рублевую бумажку.)