— Может, дадите бедному человеку пару пенсов на выпивку? — спросил он.

— По-моему, с вас уже и так достаточно, — ответила Бина.

— Я выпил всего одну кружку эля! — воскликнул мужчина. — О, не будьте такой бессердечной! Помогите соотечественнику в беде.

Решив, что иначе от него не избавиться, Бина остановилась.

— Если я дам вам на выпивку, вы оставите меня в покое? — спросила она.

— О конечно, разумеется, — заверил он ее. — Единственное, чего я хочу, — немного промочить горло.

Бина раскрыла ридикюль. Она помнила, что, помимо пятнадцати фунтов, там еще лежали две монеты в шесть и четыре пенса, которые она также взяла из хозяйственных денег. Она пыталась нащупать их, но в тот момент ридикюль неожиданно вырвали у нее из рук.

— Я желаю получить деньги немедленно, — хрипло проговорил мужчина. — Я не могу ждать здесь всю ночь!

— Нет! Нет! — воскликнула Бина, пытаясь выхватить у него ридикюль, но было уже поздно. Мужчина крепко держал его в руках.

Она громко закричала, и он повернулся и побежал от нее, да так быстро, что у Бины не было никакой надежды догнать его.

— Стойте! Стойте! — крикнула она и бросилась за ним, но поскользнулась и упала на обледеневшую землю. — Стойте! — снова закричала она.

Кто-то помог ей подняться на ноги, и Бина увидела рядом с собой герцога.

— Этот человек отнял у меня ридикюль, в котором лежали все мои деньги! — воскликнула она. — Догоните его! Пожалуйста, догоните его!

— Сомневаюсь, чтобы кто-либо мог догнать его теперь, — ответил герцог. — Что, черт побери, вы здесь делаете, позвольте спросить?

— Я… ухожу от вас.

— Как можно быть такой глупой? — воскликнул герцог. — Пойдемте назад в гостиницу.

— Но у меня нет денег, — жалобно сказала Бина. — Этот человек отнял у меня все деньги.

— А на что вы еще рассчитывали, расхаживая по улицам среди ночи?

— Я только хотела дать ему шестипенсовик, — пробормотала она.

Герцог обнял ее рукой за плечи, и они повернули назад, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть на скользкой дороге.

Наконец они добрались до гостиницы. Открыв дверь, они увидели жену хозяина, поджидавшую их в коридоре. Женщина взглянула на бледное лицо Бины и поспешила проводить ее в гостиную.

— Ваши ноги промокли насквозь, — с укоризной сказала она. — Садитесь у камина, миледи, и постарайтесь согреться. Я принесу вам тодди [12] , иначе утром вы свалитесь от простуды, и это так же точно, как то, что я стою сейчас перед вами!

Бина послушно выполнила ее указания. Она почувствовала, как с нее сняли накидку, а потом, взглянув на свои ноги, увидела, что атласные туфельки совсем намокли от снега.

Внезапно она осознала, что ужасно замерзла, и, наклонившись, чтобы расстегнуть пряжки на туфлях, обнаружила, что пальцы совсем не слушаются ее.

— Позвольте мне, — сказал герцог. Неожиданно он опустился на одно колено рядом с ней и расстегнул пряжку. Сняв одну туфельку, он обнаружил, что чулок тоже был совсем мокрым.

— Снимите чулки, — приказал он. — Иначе вы простудитесь.

Бина послушно подняла подол платья, открыв взору чулки, доходившие ей почти до колена, где они удерживались с помощью довольно легкомысленных голубых подвязок. Она принялась снимать чулок, в то время как герцог занялся другой туфелькой.

Когда он расстегнул пряжку и Бина стянула второй чулок, герцог почувствовал, как что-то теплое и мокрое упало ему на руку. За первой слезой последовала еще одна.

Герцог взял в свои руки маленькую ножку Бины. Это была очаровательная ножка с высоким аристократическим подъемом и маленькими изящными пальчиками с розовыми ноготками. Она была совершенно заледеневшей, и герцог принялся усиленно растирать ее.

— Теперь лучше? — спросил он, когда циркуляция крови восстановилась и ноги Бины потеплели.

— Да… спасибо, — произнесла она так тихо, что он едва расслышал ее.

— Почему вы убежали? — спросил он.

— Вы… вы были так сердиты…

— Теперь моя очередь принести извинения, — сказал герцог. — Простите меня, Бина. Я не имел права быть таким грубым с вами.

— Вы имели все основания… злиться, — пробормотала Бина.

— И тем не менее мне не следовало говорить того, что я сказал.

Он посмотрел на нее, и их взгляды встретились. Он увидел, что ее глаза блестят от невыплаканных слез, а губы слегка дрожат. Герцог хотел что-то сказать, но в этот момент дверь открылась, и в комнату пошла жена хозяина гостиницы. В руках она держала маленький серебряный поднос, на котором стоял стакан.

— А вот и ваш тодди, миледи, — объявила она, своим не терпящим возражений тоном еще больше напоминая строгую няню. — Выпейте все до последней капли. Иначе утром у вас заложит грудь, и вы будете ужасно кашлять.