– О-ё! – только и смог вымолвить юный Сын Пантеры, когда его задело по маковке первый раз.

Вскоре глухой стук и последующее «о-ё» стали для племени чем-то вроде звона курантов. По утреннему «о-ё» надлежало выходить на охоту, вечернее извещало, что пора на боковую. Бревно было прочно, Миау – упрям.

Форма черепа юноши помаленьку менялась: сперва развились две выпуклости от переносицы до середины лба, свидетельствующие, как говорят, о любви к путешествиям, затем пошёл увеличиваться и сам лоб. Впрочем, изменения эти достаточно подробно описаны палеоантропологами.

И всё бы ничего, не стань Миау вождём после смерти Хряпа! Уже на следующий день прямохождение приняло повальный характер. А когда племя лярвов откочевывало к Бизоньей Матери на ту сторону реки, то впереди, разумеется, несли священное бревно, с тем чтобы укрепить его поперёк входа в новую пещеру.

Естественно, что увеличение черепа повлекло за собой и увеличение его содержимого, поскольку природа не терпит пустоты, но ума у нас от этого, поверьте, не прибавилось. Зато прибавилось хлопот. Вы подумайте: таскать с собой повсюду килограмм серого вещества, тогда как для мышления нам по-прежнему хватает нескольких граммов!

Здесь, правда, мнения расходятся. Все согласны, что человеческий мозг используется весьма слабо, однако пессимисты говорят об одном проценте загруженности, оптимисты – о пятнадцати, и лишь советские ученые с гордостью заявляли о двадцати. Но это, конечно, была явная приписка.

1984-2003

Здравствуйте, дорогая редакция!

Постоянно читая Вашу газету, не могу не поделиться возмущением, охватывающим меня при виде оголтелой пропаганды секса и насилия, обрушивающейся с телеэкрана не только на россиян, но и на хрупкое сознание их четвероногих питомцев. Люди, по крайней мере, могут выразить свой протест в словах и плакатах. Но кто заступится за наших братьев меньших?

Вспомним те времена, когда передача «В мире животных» была высоконравственна и, не побоюсь этого слова, целомудрена! Да, гепард зачастую гнался за антилопой, но, если он даже настигал её, операторы умело скрывали дальнейшее в облаке пыли, поднявшейся при падении, или же тактично уводили объектив в сторону, давая возможность полюбоваться просторами саванны.

Да, самец певчей птицы распускал хвост перед самкой, строил ей гнездо, в крайнем случае демонстрировал брачный танец. Никакой порнографии, одна эротика, на которую было приятно смотреть.

А что теперь?!

Пользуясь разгулом пресловутой демократии, к нам из-за рубежа хлынули сериалы, откровенно смакующие сцены секса и насилия в дикой природе. У меня дома две кошки – и, честное слово, я уже боюсь включать при них телевизор. Чему он их научит?

Насмотришься таких, с позволения сказать, программ – и невольно возникает горькое чувство, будто животные ничем не лучше нас. Я считаю, мы имеем дело с продуманной пропагандой, направленной на разжигание межвидовой розни. В наше сознание, например, умышленно внедряют, что волки – непременно хищники. Да, конечно, встречаются среди них и такие. Но зачем же всех-то под одну гребёнку?

Неужели никого ничему не научил пример той же Великобритании, где питбули, подражая увиденному на экране, загрызли нескольких человек, не считая себе подобных, за что и были зачищены?! Неужели нам мало разгула двуногой преступности?

Дорогая редакция! Надеюсь, вы опубликуете это моё письмо.

С искренним возмущением, Ваш верный читатель и подписчик

Е. Нулик

Небо – точь-в-точь как на потолочной розетке какого-нибудь старого вокзала: обширная пролысина голубизны, обрамленная ненатурально кудрявыми облаками. Вот-вот начнут мерещиться гигантские бледные фигуры рабочих, колхозниц и пионеров, устремленные головами к зениту. Жарко. Теней нет. Ветра тоже. Пыль такая, что можно зачерпнуть кружкой и осторожно во что-нибудь перелить. Все раскалено до последней степени.

Придавленное зноем кирпичное беленое строение с деревянным тамбуром. Сельский магазинчик. Внутри – не то чтобы прохладнее, но во всяком случае темнее. С низкого потолка – все в мухах – свешиваются липучки. Две женщины, купив по буханке хлеба, по килограмму макарон и по кульку пряников, обсуждают, что бы еще купить. Дедок в пиджачке и с палочкой балакает с разморенной продавщицей.

Улица лежит пустая. И вдруг из какого-то бокового ее отростка шуршащим змеиным прыжком выкатывается нечто чудовищное. Ночной кошмар технократа. Светлые траки льются, почти не вздымая пыли. Оно буквально съедает пространство, оно поводит какими-то усиками и щупиками, оно грозно щетинится установками не совсем понятного, но явно оборонного назначения.

Вот один из усиков засек что-то весьма важное, и гусеничное серо-зеленое страшилище слегка меняет курс. Оно осаживает возле магазина, само размером с магазин.

Все покупатели наклоняются к низкому квадратному окну.

– Йех! – говорит одна из женщин. – Гля, что приехало!

Женщины и дедок выбираются из деревянного тамбура наружу. Машина приходит и сильное волнение и принимается наставлять на них то один щупик, то другой.

– Так это эти… – говорит дедок. – С-под Мазановки. Маневры у них, стало быть…