Чёртова сова
вернуться

Лукин Евгений Юрьевич
Шрифт:

«В нашем нынешнем дерьме…»

Тот — писатель, кто полезен.

Владимир Маяковский
В нашем нынешнем дерьме, громоздящемся бугристо, тот писатель, кто в тюрьме. Остальные — беллетристы.

«Перед книжною горой…»

Перед книжною горой суетится покупатель — и забавный показатель выявляется порой: чем трусливее герой — тем отважнее читатель, чем трусливее читатель — тем отважнее герой.

РАЗГОВОР С ЧИТАТЕЛЕМ О ПОЭЗИИ

А между тем за край одежды

Прохожий дёргает его…

А. С. Пушкин
— Стой, хороший господин, стоп! Почему в тебе один стёб? Всё в прикольные стиши крен, а чего-то для души — хрен! — Не бери меня на стоп, лох! Это чем же тебе стёб плох? Ты вглядись на мандраже в быт: чуть проникнешься — и вже вбыт!

ПОЭЗИЯ

Разъявши на случайные слова себя и мир, мы породили разум — и вот собрать пытаемся по фразам всё то, что развалили однова.

МИНОРНАЯ

Послушай, нас с тобой не пощадят, когда начнут стрелять по площадям. Не уцелеть нам при любом раскладе. Дошлют патрон и зла не ощутят Послушай, нам себя не уберечь. Как это будет? Вот о том и речь: вокруг тебя прохожие залягут — а ты не догадаешься залечь. Минуя улиц опустевший стык, ты будешь бормотать последний стих, наивно веря, что отыщешь рифму — и все грехи Господь тебе простит. Живи как жил, как брёл ты до сих пор, ведя с собой ли, с Богом разговор, покуда за стволом ближайшей липы не передёрнут новенький затвор.

ИЗ КНИГИ ПЕРЕМЕН

«Мир — сотворён. Границы — отвердели…»

Мир — сотворён. Границы — отвердели. Который раз по счету сотворён? И, верно, не на будущей неделе очередной великий сдвиг времён. И потому-то думается людям, что неизменен будничный уклад. И мы живём. И мы друг друга судим. И кто-то прав. И кто-то виноват. Сумеем ли за малое мгновенье понять, что ни один из нас не прав, когда Господь для нового творенья смешает с глиной контуры держав?

«Сменили строй — как имя-отчество…»

Сменили строй — как имя-отчество, а изменились ненамного: тогда — обожествляли общество, теперь — обобществляем Бога.

1991

Встаёт освобождённое дерьмо над Родиной моей девятым валом, смывая монументы и дома. Теперь уже, конечно, всё равно, но чем, скажите, жизнь плоха была вам в стране порабощённого дерьма?

АРИСТОКРАТ

(декламируется надменно)
Когда среди родных равнин парткомы рушились, во мне проснулся дворянин — во всеоружии-съ! Теперь, не в силах пренебречь дворянской честию, за непочтительную речь — по морде съездию!

НЕУДАЧНИК

Сорок лет я прожил сдуру этаким манером: собирал макулатуру юным пионером, на субботники вылазил летом и зимою, никаких внебрачных связей — жил с одной женою. «Ни единого прогула!» «Всё преодолеем!» …Чтоб тебя перевернуло вместе с мавзолеем!

К ВОПРОСУ ГРАЖДАНСТВА

Бывшие наши республики брызнули врозь картечисто, но вновь обретённым Родинам все преданы аж до писка! Мы говорим: «прописка» — подразумеваем «Отечество». Мы говорим: «Отечество» — подразумеваем «прописка».

ЗАЩИТНИК

Ты принимаешь новую присягу — невольный трепет жил. Трёхцветному служи отныне стягу, как красному служил. Поверя в седовласого мессию и в святость новых уз, ты точно так же сбережёшь Россию, как уберёг Союз.

«Было чувство пустоты…»

Было чувство пустоты, были разные мытарства, но зато, казалось, ты чем-то лучше государства. А теперь твердишь одно, пониманьем убиваем: «Мы не хуже, чем оно, обуваем, убиваем…»

«Чёрт становится богом, а чёт превращается в нечет…»

Чёрт становится богом, а чёт превращается в нечет. Говорили: «оазиc», теперь говорят: «солончак». Или вот саранча… Hу всю жизнь полагал, что кузнечик! А при виде кузнечика злобно цедил: «Саранча…» Тут и раньше непросто жилось, а сейчас-то, сейчас-то!.. Ты к нему — с кочергой, а тебе говорят: «Со свечой!» Бизнесмены! Родные! Кузнечики нашего счастья! Это ж я по незнанию вас называл саранчой…