— Но я все-таки поступил в Гарвард на юридический.

— Отец бы очень гордился, если б знал.

— А ты не думаешь, что он… как-то… знает?

— Думаю, пожалуй, не знает. Думаю, что как раз об этом мы с тобой сейчас и говорим. Я имею в виду… в подтексте.

— Подтекст действительно более или менее такой.

— Но ты собирался спросить меня — как.

— Что «как»?..

— Как мы собираемся продвигаться к цели.

— Продвигаться к цели?..

— Орудие, стратегия. Всякое такое.

— Скорей всего я не стану об этом спрашивать. Скорей всего прошлепаю сейчас по этой грязи к своей машине и отправлюсь в колледж на уик-энд. На «настоящий» уик-энд.

— Ну и катись тогда к чертям собачьим.

— Это для меня вовсе не обязательно. В том-то все и дело.

— Ладно, отчаливай. А я еще здесь побуду.

— Скорей всего нет.

— Да, и пошел к черту. Отчаливай. И можешь сказать мамочке все, что тебе угодно.

— Я тебя здесь не оставлю — это может оказаться неблагоразумным.

— О, ради всего святого.

— Давай вместе выберемся из этой грязи и перекусим в городе, потом я поеду к себе, а ты можешь вернуться в общежитие и отдохнуть. Успокоиться. Хорошо? А то, может быть, я отвезу тебя в медицинский пункт. Чтобы тебе смерили температуру.

— Он же никогда раньше не пил, верно? Разве что вино за ужином. Грейпфрутовый сок, овощной сок из маленьких баночек — они еще стояли рядком в дверце холодильника.

— Я даже по телефону слышал, как позвякивал лед у него в стакане. Возможно, рука дрожала.

— Собственно, при мне он не пил. По-моему, он даже вычистил зубы перед моим приходом.

— Он всегда был внимателен к людям…

— Очень внимателен.

— Это твое замечание насчет орудия…

— И стратегии. Прежде всего стратегии.

— …я бы это снял.

— Да. Я знаю.

— Если ты согласна.

— А насколько документально точным должен быть отчет мамочке?

— В общих чертах, пожалуй, один абзац путаных впечатлений.

— Так ты хочешь это вычеркнуть?

— Пожалуй, да. Да. А у тебя голова пылает. Я буквально чувствую, какой, должно быть, вкус у тебя во рту.

— Какой же?..

— Сухо. Все пересохло. Даже спеклось.

— Да. Спеклось. А у тебя?

— Должен признаться, мне трудно глотать.

— И значит, все это говорит против…

— Подготовленной тобой комедии? Да. Скорее всего.

— А по-моему, нет.

— Не знаю. Но я все равно говорю «нет».

— Нет — и все?

— Нет.

— Потому что у меня высокая температура? А у тебя нет?

— Я не говорил, что у меня нет температуры, я, по — моему, сказал как раз наоборот, но не будем об этом. Нет.

— Так просто и ясно? Нет?

— Нет.

Кирстен разгибает его пальцы, сбрасывает с плеч его руки — не сильно, беззлобно, но с какой-то странной замедленной сосредоточенностью. Лицо у нее белое, насупленное, глаза мокрые — возможно, от ветра. А ветер в конце зимы то и дело налетает с большой реки.

— Нет— в смысле?..

— Нет в смысле нет.

Она отталкивает его руки и уходит, кинув через плечо:

— Что ж, в таком случае до свидания, я еще не собираюсь возвращаться, все будет в порядке, я просто хочу немножко пройтись. Я ведь каждый день здесь гуляю.

Оуэн идет следом.

Кирстен с раздражением оглядывается на него через плечо.

— Здесь небезопасно, — говорит Оуэн.

— А, плевать. Отчаливай.

— Едва ли я могу тебя оставить. Я имею в виду — в таком состоянии.

— Ничего, сможешь. И оставишь.

— Не знаю.

— Оставишь.

— По-моему, еще не все решено.

— Решено. И подписано. Отчаливай.

— Нет. Я не уверен.

— У тебя туфли промокнут.

— Ужепромокли.

— Ради всего святого, ты же сказал «нет», мы оба согласились, что нет, мы оба согласились, что ты — задница, врун и трус и… так, да?., оба согласились. Раз нет, так нет.