На одной из страничек мелькнуло «Ю. А. Гагарин», но Юрий тут же ее закрыл — это все равно что читать о себе служебную характеристику. Да и он — разве сравнит свой первый прыжок с сороковым?

Читая запись о друге, Юрий открыл для себя другое: их тренировали не ради того, чтобы на кителе под крылатой эмблемой летчика они с гордостью прикрепили значки инструкторов-парашютистов. Им помогали превозмочь то, что предвидел Циолковский, — «боязнь пространства», страх перед бездной, которая в космическом полете может ужаснуть человека не только снизу, но и со всех сторон.

Важно было самому осмотреться у «первых врат».

«Боязнь высоты у человека врожденная, — рассуждал Юрий. — Она унаследована от далеких предков. Это чувство знакомо всем. Когда смотришь вниз с обрыва, с крыши дома, не огражденной перилами, появляется чувство страха… Физиологический механизм этой реакции таков. Восприятие высоты служит своеобразным сигналом опасности… Биологический смысл реакции человека, оказавшегося на краю бездны, заключается в максимальном снижении активности организма. Ведь малейшее неосторожное движение может привести к потере опоры и падению… До появления летательных аппаратов люди никогда не наблюдали земную поверхность с такой высоты, и поэтому она воспринимается более абстрактно, кажется менее угрожающей, чем та, с которой падали предки человека».

Он наблюдал за собой, анализировал:

«При командах «Приготовиться!» и «Пошел!» напряжение достигает высшей точки. Именно в этот момент необходимо максимальное волевое усилие, чтобы преодолеть врожденный страх… Слово — сильнейшее средство воздействия на мысль, чувство, желания людей, на их поведение…»

Они вернулись в Москву 15 мая, а на следующий день прямо с зарядки побежали в киоск за газетами, опубликовавшими сообщение ТАСС о запуске космического корабля на орбиту спутника Земли. Это был действительно корабль — более четырех с половиной тонн весом.

«Запуск предназначен для отработки и проверки систем корабля-спутника, обеспечивающих его безопасный полет и управление полетом, возвращение на Землю и необходимые условия для человека в полете».

Радость омрачилась бедой, заглянувшей в их дом. Валя ходила заплаканная, слезы не успевали высыхать. Перед отлетом Юрия на тренировочные прыжки она уехала в Оренбург к больному отцу. Помочь ничем не смогла. Похоронила его и вернулась. Значит, в один из дней, когда Юрий парил в саратовском весеннем небе, умер Иван Степанович?

— Ты почему не дала телеграмму? — укорил жену Юрий.

Зарыдав, Валя уткнулась ему в грудь, обвила горячей рукой.

— Не хотела тебя тревожить, Юра. Ты же там прыгал. Расстроишься, и еще беда…

Леночка посапывала в кроватке, потеряв последние силенки в дороге. За окном горели огни Москвы, запах сирени вливался в комнату. «Как много еще кругов надо пройти, — вдруг с тревогой подумал Юрий. — Кругов земных и небесных. У Вали случилось несчастье в то время, когда их учили смелости. Учили герои. А кто научил ее мужеству? И разве она не давала ему пример, не благословляла в неведомый путь?»

Константин Эдуардович Циолковский предупреждал: человека, преодолевающего притяжение Земли, может расплющить в лепешку о заднюю стену кабины корабля. Как защитить космонавта от действия ускорений? Тот же Константин Эдуардович — и Гагарин это отлично знал — высказал идею: чтобы уберечь живой организм, нужно погрузить его в жидкость.

«Природа, — заметил ученый, — давно пользуется этим приемом, погружая зародыши животных, их мозги и другие слабые части в жидкость. Так она предохраняет их от всяких повреждений. Человек же пока мало использовал эту мысль».

Еще в 1891 году, разрешая эту проблему, Циолковский, как фокусник, погружал в стакан с водой куриное яйцо, увеличивал плотность жидкости, посыпая туда соль, пока яйцо не начинало подниматься со дна. После этого он ударял стаканом о стол так, что тот разбивался, — и пожалуйста, яйцо оставалось целым.

Если же говорить о человеке, то у него при ускорениях более плотные части тела начнут смещаться вниз, а легкие — вверх. Не то что расплющит — разорвет на части. Американцы пытались воспользоваться советом калужанина. В легком водолазном костюме они погружали человека в бак с водой и раскручивали его на центрифуге, как на праще, до ускорений, в тринадцать раз увеличивающих вес испытателя. И ничего — тот выносил. Почему же, однако, пока отказались от этого метода? Причин много: проблемы с устройством в кабине капсулы, предполагаемое значительное нагревание спускаемого аппарата при возвращении на Землю — можно свариться… И еще десятки различных «но».

Значит, решили ученые, выход один: уменьшить воздействие ускорений, направить их в наиболее благоприятном направлении по линии «грудь — спина». И тренировки, тренировки, чтобы суметь перенести эту никогда не испытываемую на земле человеком тяжесть.

Вчитывались в отчет летчика-испытателя, описавшего действие больших перегрузок:

«Центробежная сила — огромное невидимое чудовище — вдавливала мою голову в плечи и так прижимала меня к сиденью, что мой позвоночник сгибался и я стонал под этой тяжестью. Кровь отлила от головы, в глазах темнело. Сквозь сгущающуюся дымку я смотрел на акселерометр и неясно различал, что прибор показывает пять с половиной. Я освободил ручку, и последнее, что я увидел, была стрелка акселерометра, движущаяся обратно к единице. Я был слеп, как летучая мышь. У меня страшно кружилась голова, я посмотрел по сторонам, на крылья самолета. Я их не видел».