Шрифт:
В зале стали похохатывать. Кто-то одобрительно выкрикнул:
– А малец-то не промах!
Подталкиваемые помрежем, на сцену вновь выступили гвардейцы и окружили Лиду. Опустив куклу, Лида остановилась и воскликнула:
– Здравствуйте, мои верные гвардейцы? Почему вы так возбуждены?
– Потому что мы ненавидим Трех Толстяков и тебя, их единственного наследника! – ответил один из гвардейцев. – Дети наши мрут, дети голодают, а ты играешь с куклой! Отдай ее сюда, злобный волчонок!
Гвардейцы вырвали из рук Лиды куклу и унесли ее за картонные кусты в глубине сцены. Оттуда послышались крики:
– Так! Так ее!
Временами из-за декораций на миг высовывалась то рука, то нога несчастной куклы. Зрители недоумевающее переглядывались.
Лида повернулась к залу и с надрывом выкрикнула:
– Гвардейцы ругают Трех Толстяков! Гвардейцы отобрали мою куклу и тыкают в нее саблями!
Из зала донесся довольный голос доктора:
– Вполне ожидаемая трактовка. Не понимая, что происходит, ребенок описывает происходящее в доступных ему терминах: «в куклу тыкали саблями»!
Лида покосилась на помрежа – тот грозил кулаком гвардейцам, слишком уж энергично размахивающим куклой. А за его спиной уже готовились выходить на сцену Три Толстяка.
Все вроде как шло замечательно. Только краем глаза Лида заметила, как к председателю, сжимая что-то в руке, подошла жена и стала что-то шептать на ухо. Возмущается, наверное…
Наконец, сцена кончилась, и Булкина вернулась за кулисы. Зрители оживленно аплодировали. Лишь сидящее в первом ряду сельское начальство казалось окаменевшим. Лидочка с удивлением заметила, что почти у всех, за исключением ветеринара, в руках маленькие транзисторные приемники. Похоже, они слушали новости, продолжая тем не менее наблюдать за ходом пьесы.
За кулисами Булкина с удовольствием зашвырнула куклу в угол и сказала помрежу:
– Игорек, дай бедному ребенку сигарету… Да что вы все, с ума посходили? – Последнее замечание было вызвано маленьким приемничком, к которому приник помреж. Рядом с ним, напряженно вслушиваясь в тихий голос диктора, стояли Леопольд Львович и старик Семенов.
Помреж молча протянул Булкиной пачку сигарет и сказал:
– В столице беспорядки, Булкина. Говорят, что власть перешла на сторону восставшего народа. Омоновцы отказались стрелять в народ…
– А это значит, что скоро все солдаты откажутся воевать против народа, – цитатой из роли продолжил Семенов.
– Ну и что? – закуривая спросила Булкина. – Нам-то что с того? Мы – народ. Кто бы ни победил, все равно власть будет наша, народная.
Но ее юмора не поддержали.
– Мы – интеллигенция, – хмуро сказал Игорь Константинович. – А народ – в зале. И сейчас он поспешит отрапортовать новой власти, о том, что всецело на ее стороне. И что провокаторы, играющие антинародную пьесу, ими пойманы, и сидят в крепком амбаре.
– Нет здесь крепких амбаров, – взбрыкнул Семенов.
– Для нас найдут.
– Ребята, – перепуганно спросила Лида. – А эта… наша власть… она точно уже победила?
– Пока неясно, – хмуро ответил помреж. – И это хуже всего. Непонятно, чем пьесу заканчивать. Значит…
– Значит, будем тянуть, – догадался старый и мудрый Семенов.
Тощак Третий
Совок
По радио передавали классическую музыку. Прижимая приемник к уху, Булкина следила за сценой. Там Просперо излагал Трем Толстякам перспективы их дальнейшей жизни:
– Крестьяне, у которых отнимают хлеб, сжигают дворцы помещиков! Рудокопы не хотят добывать уголь! Рабочие ломают машины! Матросы выбрасывают ваши грузы в море! Актеры переходят на сторону народа! Все сироты, калеки, нищие, юродивые, идут войной против вас!
Музыка в приемнике прервалась, и диктор радостно объявил, что мятежники отогнаны от здания центральной киностудии, которую они пытались захватить. Булкина начала в панике размахивать руками, заметивший ее жесты Первый Толстяк подмигнул Просперо, и тот, не прерываясь, продолжил:
– Все лентяи и лоботрясы, все, кто не хочет усердно зарабатывать и копить деньги – идут войной против вас! Те, кому больше нравится ломать, чем строить – готовятся штурмовать дворец!
Стоящий рядом с Булкиной помреж облегченно вздохнул.
– Умеем, все-таки… А, Лида? Умеем импровизировать?
– Да, – хмуро ответила Булкина. – Это мы умеем… Игорь, тут сказали, что через десять минут будет важное сообщение.
– Хорошо, – оптимистично произнес помреж. – Видимо, ситуация определяется. Узнаем, как заканчивать спектакль.