— Это верно только в том случае, если вы любите детей. Но штатных единиц у нас нет.

— Штатных единиц не нужно. Я дело ищу…

— Сын у вас один?

— Нет. Две д-дочки еще растут.

— Это хорошо, — с улыбкой проговорил Константин Семенович. — Видимо, потому вас и в школу направили. А что бы вы сами хотели? Как представляете свое участие в школьной жизни?

— Н-не знаю… Авиакружок или что-нибудь в таком роде…

— Как у вас со здоровьем? Если будет большая нагрузка…

— Ч-чем больше, тем лучше. А здоровье? Я же летчик, товарищ директор. С плохим з-здоровьем летать не пускают.

— Сын ваш будет здесь учиться?

— Хотелось бы.

— Видите ли, в чем дело, Михаил Петрович… — неуверенно заговорил Константин Семенович. — В каждой школе есть родительский комитет. Вам незачем рассказывать, зачем он существует, чем должен заниматься по положению. Об этом вы можете прочитать инструкцию министерства. В нашей школе родительский комитет будет играть значительно большую, чем где-нибудь, роль. Родительский комитет у нас должен заниматься серьезными делами…

Константин Семенович в общих чертах рассказал о том, какой будет школа и чем должен заниматься в ней родительский комитет.

Слегка склонив голову набок, Куприянов слушал с таким напряженным вниманием, как, вероятно, слушал в дни войны боевой приказ.

— И это далеко не всё, — говорил Константин Семенович. — Жизнь будет ставить перед нами всё новые и еще более сложные задачи. Школа продленного дня дает много возможностей. Если вы, взрослый человек, оставшись без дела, не знали куда себя деть и скучали, то что же можно сказать о детях? Они растут, развиваются, их организм не может находиться в состоянии покоя ни одной минуты. Отдыхает только во сне… Мозг и мышцы детей требуют постоянной и разнообразной деятельности, и мы, воспитатели, обязаны организовать, помочь направить их энергию по нужному руслу. Наш самый святой долг — создать в школе такие условия, при которых у детей появились бы и закрепились качества настоящих людей… Характер, навыки, моральные понятия и, наконец, коммунистическая убежденность — всё это воспитывается только в коллективе. Ну об этом особенно распространяться не стоит. Вы коммунист, фронтовик и сами прекрасно всё понимаете… Так вот, я предлагаю вам возглавить родительский комитет.

— Заманчивое з-задание, но ответственное… — медленно проговорил Куприянов. — Полагаю, что с родителями иметь д-дело проще. Они кровно заинтересованы в воспитании своих ребят и всегда пойдут навстречу.

Константин Семенович раскрыл рот, чтобы возразить бывшему летчику, но не успел..

Словно в ответ на слова Куприянова, в канцелярии раздался громкий женский голос, затем дверь распахнулась и в кабинет стремительно вошла молодая, модно одетая женщина с малиново-фиолетовыми губами.

— Это вы новый директор? — слегка задыхаясь не то от быстрой ходьбы, не то от волнения, спросила она.

— Я. Что вам угодно?

— Мне угодно, чтобы вы прекратили издевательство над бедными детьми!

— Гражданка, я бы попросил вас сначала успокоиться. Садитесь, пожалуйста!

— Кто вам разрешил эксплуатировать детей? — не слушая Константина Семеновича, крикливо продолжала женщина. — Что это еще за мода такая! У вас что… нет маляров? Нет чернорабочих?

В полуоткрытую дверь заглядывал перемазанный белилами мальчик, а за ним стояли две девочки.

— Ребята, закройте дверь и идите к себе… — начал было Константин Семенович, но женщина не дала договорить:

— Никуда он не пойдет! Славик, иди сюда!

Мальчик нерешительно вошел в кабинет.

— Полюбуйтесь, пожалуйста! На кого он похож! Даже нос и тот в краске…

— Ну, мама, это же нечаянно… я же говорил…

— Замолчи! Я не с тобой разговариваю. Нет, этого я так не оставлю! Государство отпускает средства на ремонт школы, а вы экономите. Мы знаем, в чьи карманы идет такая экономия. Я дове…

— Прекратите, гражданка! — резко остановил ее Константин Семенович. Тон его был таким, что женщина поперхнулась и замолчала. — Слава, и бы тоже, кто там за дверью, идите в вестибюль и подождите…

Ребята ушли. Следом за ними вышел в канцелярию и Константин Семенович. Убедившись, что там никого нет, он вернулся назад и плотно закрыл дверь.

— Теперь можете кричать сколько угодно, — вежливо предложил он, проходя за стол. — Продолжайте, пожалуйста!

— Мне нечего больше продолжать. Вы и так прекрасно всё понимаете.

— Ошибаетесь, — спокойно возразил Константин Семенович. — Из всего, что вы тут успели наговорить, я запомнил только отдельные слова. Михаил Петрович, вы поняли, зачем пришла эта гражданка? Кстати, как ваша фамилия?

— Моя фамилия Леонтьева.

— А зовут?

— Вета Семеновна.

— Вы мать нашего школьника?

— Да! — отрывисто отвечала она.

— Садитесь и поговорим спокойно.

Вета Семеновна села, открыла сумочку, привычно взглянула в зеркальце и, положив ее на колени, посмотрела сначала на летчика, затем на директора.