«Ну и зануда, – снова поразилась Катя, – ну-ка, врежь ему, прокурор, хорошенько, чтобы не зарывался, не ныл!»

Однако прокурор – обычно строгий к подчиненным – в этот раз повел себя на удивление бесконфликтно:

– Хорошо, хорошо, успокойтесь, Валерий Викентьевич. Я знаю, как вы загружены, сколько дел у вас в производстве, но вы сами понимаете, что на такое происшествие я не могу послать абы кого... Это не тот уровень, не тот человек, а вы... Одним словом...

– Сейчас закончим с формальным опознанием тела, опросим специалиста-консультанта, и я...

Следователь Чалов вместе с прокурором, разговаривая уже на пониженных тонах, мирно бок о бок направились в сторону банкеток, где «скучала» эта самая Наталья Литте.

Через минуту они все втроем скрылись за белыми дверями лаборатории. Катя подругу покойника успела разглядеть лишь мельком. Кажется, «модель» – девица из этой породы: красотка, на высоченных шпильках, явно косящая под незабвенную Мэрилин – тот же платиновый оттенок волос, те же локоны, тот же тон алой губной помады. В морг на опознание тела Гаврилова она вырядилась в атласный топ с кружевами, с фантастическим декольте и в коротенькие шорты.

Словно нарочно...

Катя подошла к дверям – нет, ничего не видно, не слышно.

Словно нарочно, напоказ вырядилась так неуместно и пошло... И тут какая-то фальшь...

– Ну чего, закрылись? Не пускают?

Катя оглянулась. Старина Сиваков! Очки снял, протирает носовым платком лоб вспотевший.

– Доброе утро, кофейку со мной не выпьешь?

– Спасибо, вы с ночи тут?

– Да, будь оно все неладно. Я так и знал, что опять сегодня примчишься. Только ничего интересного здесь. Все как я и сказал еще там, в квартире.

– Выходит, самоубийство... И никаких у вас сомнений?

– Никаких. Все данные это подтверждают.

– А те таблетки?

– И с ними все теперь ясно. Он их принимал постоянно. Ему врач прописал.

– А зачем вызвали консультанта-инфекциониста?

– Я подтверждения хотел, больно уж случай редкий.

– Он, Гаврилов, что...

– Он серьезно болел, фактически последний отрезок свой уже проходил, – Сиваков выпустил клубы дыма. – Туберкулез мозга.

– Туберкулез мозга? У него?

– Вот и я удивился, когда данные анализов увидел. Всего три процента существует вероятности, что при развитии болезни туберкулез, как в старину говорили, «в голову кинется». Где он только это подцепил... и все в таком запущенном состоянии... При таких возможностях, таких средствах, какие он имел... Правда, в некоторых случаях болезнь до самой последней стадии протекает бессимптомно. Такой молодой мужик, здоровый физически, крепкий, а внутри, в мозгах, как... Видела гнилые грецкие орехи?

– Видела.

– Скорлупа твердая, без малейшего изъяна, а внутри, в мозгах бардак... Да, жаль мужика. Теперь понятно, отчего он сам все это... Сам решил закончить... Пока до безумия и паралича дело не дошло.

Катя вытащила блокнот и записала – это для комментария, если понадобится: вероятная причина самоубийства – неизлечимая болезнь.

Она решила выпить с Сиваковым кофе, а потом возвращаться в Москву, в главк. В этом деле фактически уже поставлена точка.

И если даже во всем этом и скрыта какая-то тайна, то...

– Екатерина Сергеевна, куда же вы? Бросаете меня?

Следователь Чалов возник возле «Мерседеса», когда Катя уже трогалась с места. Она и не видела, как Чалов подошел.

– Вы куда?

– Назад в Москву.

– Ну и мне тоже надо, еще последний штрих – клиника. Что, в курсе уже? Сиваков проболтался?

– Я в курсе, и теперь понятно, отчего Гаврилов покончил с собой.

– М-да... но мне не все понятно... Ладно, поехали отсюда.

– А как же прокурор области?

– Он уже уехал, черти унесли. – Чалов достал сигареты. – А верх опустить нельзя?

– Можно, только мы так еще не ездили.

– Мы – это кто?

– Я и моя подружка Анфиса, кстати, та самая, которая и познакомила меня с Полиной Каротеевой.

– А, ну, со мной можно и в открытой машине показаться. – Следователь Валерий Чалов улыбнулся – за эти два дня Катя впервые увидела, как он улыбается. Сейчас он походил уже не на Смоктуновского в роли Деточкина, а на Смоктуновского в роли Деточкина, игравшего Гамлета на сцене народного театра.

Он потянулся к приборной панели, и вот уже крыша машинки бесшумно поехала вверх, назад и...