Она съела две полные тарелки и, сытая и спокойная, побрела в любимое кресло под уютным зеленым бра. Само собой, сразу потянуло в сон, но было не до сна. И пока не до кресла. Пришлось сначала прогуляться к письменному столу и переворошить стопку дисконтных карт, сваленных в большую желтую пепельницу из богемского хрусталя, когда-то, давным-давно, привезенную из Чехии. Ага, вот она – карточка «Клеопатры».

Алёна набрала номер. Трубку подняли быстро, но тут же раздался щелчок, как будто одновременно кто-то взял трубку и на параллельном аппарате.

– Алло, магазин «Клеопатра».

– Здравствуйте, будьте любезны, пригласите Секлиту Георгиевну, пожалуйста.

– Здравствуйте, я слушаю, а это…

– Это Алёна Дмитриева.

– Алёна Дмитриева? – озадаченно повторила Секлита Георгиевна.

– Ну да. Я… вы меня извините, я вам вчера сунула эту несчастную книжку, так глупо получилось… – покаянно залепетала Алёна. – Даже не подписала… ну, меня одно извиняет, что я вашей фамилии не знала. Как ваша фамилия, Секлита Георгиевна? Я вам другую книжку принесу и подпишу по всем правилам.

– Да ну что вы… – растерялась Секлита Георгиевна. – Это необычайно любезно с вашей стороны, но… нет-нет, мне страшно неловко… получается, что я у вас выманиваю книги. А они ведь так дорого стоят!

– Мне из издательства авторские экземпляры присылают, это бесплатно, – успокоила Алёна. – Ну пожалуйста, ну скажите вашу фамилию!

– Нет-нет, я не могу этого позволить! – воскликнула Секлита Георгиевна, а Алёна подумала, что так тщательно отнекиваться она может по трем причинам: из деликатности, из откровенного нежелания читать книжки писательницы Дмитриевой или из страха назвать свою фамилию.

А что, есть чего бояться?

Рядом вдруг заиграла музыка, и мужской голос запел: «Вихри враждебные веют над нами, темные силы нас грозно гнетут!» Алёна не без изумления прослушала начало знаменитой «Варшавянки». В жизни не встречала человека, который выбрал бы для звонка мобильного телефона революционную песню! Хотя что такого, песня да песня, довольно красивая…

– Ой, мне звонят, больше говорить не могу! – с явным облегчением воскликнула Секлита Георгиевна и бросила трубку как раз в тот миг, когда певец обещал, что мы поднимем гордо и смело знамя борьбы за народное дело, знамя великой борьбы всех народов за лучший мир, за святую свободу.

И тут произошло нечто удивительное! Должны были бы раздаться гудки, но вместо этого чей-то голос в трубке хихикнул и ехидно прошептал:

– Да Авдеева ее фамилия! Авдеева! Подумаешь, тайны мадридского двора развела, интриганка несчастная!

Вслед за этим что-то брякнуло, как будто трубку небрежно бросили на рычаг, и раздались гудки отбоя.

Алёна только головой покачала. Как иногда полезна бывает неприязнь, которую испытывают друг к другу коллеги! Ведь анонимной информаторшей была не кто иная, как вторая продавщица «Клеопатры», Раиса Федоровна. Противная тетка, а все равно – спасибо ей. Подтвердила догадку, которая возникла у Алёны, когда она прочла копию статьи «Закрепление собственности»!

Алёна достала из сумки ксерокопию, полученную в библиотеке. Теперь сомнений не осталось – на фотографии именно Секлита Георгиевна. Это она с помощью писем по инстанциям и даже организацией голодовки около здания городской администрации закрепляла за собой собственность, некогда принадлежавшую ее предку, Георгию Никитичу Старкову. Тому самому, чье имя было написано химическим карандашом на потемневшей от времени и грязи дверной табличке, которую сегодня видела Алёна и о которой без дрожи вспоминать не может. Именно Секлите Георгиевне (в статье она именовалась просто С.Г. Авдеевой) принадлежала инициатива назвать 1-й Ильинский переулок именем эсерки Серафимы Клитчоглоу, которая была матерью Георгия Старкова и некогда, в самом начале ХХ века, жила в этом доме. В газетной статье также говорилось, что П.В. Авдеев, недавно скончавшийся муж С.Г. Авдеевой, в девяностых годах, во время волны возвращений старых и придумывания новых названий, работал в областной комиссии по переименованию – очевидно, его стараниями и было дано переулку имя Клитчоглоу.

Статья была написана иронично, даже ехидно. Больше всего забавляло автора то, что Авдеева пытается закрепить за собой не имущество предка-купца или дворянина, обездоленных революцией, а спекулирует как раз именем революционерки, которая априори должна была считать всякую собственность кражей, если вспомнить Прудона, коего столь часто цитировали эсеры и анархисты. И автор укорял С.Г. Авдееву в том, что она, получив-таки в собственность дом, в котором жила Серафима Клитчоглоу, по сути дела, не почтила память своей прапрапра– и так далее бабушки, а просто насмеялась над ее идеалами.

Алёна задумчиво рассматривала нечеткий снимок. Внешне-то Секлита Георгиевна была, безусловна, похожа на Серафиму Клитчоглоу, ведь фамильное сходство проявляется и через поколения, а вот насчет идеалов – это да, с этим дело обстояло хуже. Жаль, что ее не назвали Серафимой, как ляпнул рыжий Алёнин шпион-вымогатель, было бы куда легче, наверное, свое отстаивать, Серафима Георгиевна – это куда эффектней звучит, чем Секлита какая-то…

Секлита?! Да ведь это…

Алёна схватилась за тетрадь и ручку.