— Они на нас не мочатся? — спросила она.

Хумли Гасартравхара тоже метнул взгляд вверх.

— Водяные пистолеты, — сказал он и снова вернулся к игре — партию он проигрывал.

Это был пожилой с виду человек, в основном гуманоидного типа, с длинными белыми волосами, заплетенными в аккуратную косичку. Лицо и обнаженный торс — дальше шли брюки с высокой талией, сшитые из зеленой ткани необычайно ядовитого цвета, — были покрыты тщательно выписанными и витиеватыми абстрактными татуировками. На темно-коричневой коже ярко сверкали желтовато-белые линии — словно солнечные прожилки в воде.

— Любопытный образ, — пробормотал Гасартравхара; Анаплиан рассказала ему о мортанвельдском представлении солнечного света, видного сквозь толщу воды. — Водная среда. — Он кивнул. — Они не похожи на нас, но мысли те же. И лежат на поверхности. — Он улыбнулся. — Что мы есть и не есть пуп Вселенной. Все мы склонны к солипсизму.

— Пожалуй, — согласилась Анаплиан.

— Вас интересуют мортанвельды?

Гасартравхара прищелкнул языком — батаосная доска указывала, что сделает ход за него, если он будет тянуть. Он сложил фигуру, передвинул ее, поставил снова. Та развернулась и заставила раскрыться несколько листьев на ближайших фигурах, чуть изменив соотношение сил. С другой стороны, подумала Анаплиан, таковы последствия каждого хода.

— Я лечу к ним, — сказала Джан Серий, уставившись на доску. — И потому решила провести маленькое расследование.

— Мортанвельды — не самые гостеприимные хозяева.

— У меня есть связи.

— Вы летите к самим мортанвельдам?

— Нет, на пустотел под их управлением. Сурсамен. Моя родина.

— Сурсамен? Пустотел? Правда?

— Правда. — Анаплиан сделала ход. Лепестки фигурки раскрылись, то же произошло с соседними фигурами.

— Гмм, — промычал ее соперник и стал изучать позицию, потом вздохнул. — Очаровательные места эти пустотелы.

— Да.

— Позвольте спросить, зачем вы летите туда?

— Смерть родственника.

— Примите мои соболезнования.

Анаплиан едва заметно улыбнулась.

Одно из самых ранних воспоминаний Анаплиан было связано с похоронами. Ей исполнилось всего два долгих года, может быть и меньше, когда погребали брата ее отца, герцога Вудьена. С ней были и другие дети; отправляясь на похороны, поминки и так далее, взрослые оставляли их на попечение нянек. Анаплиан играла в детской с Ренек Силб, лучшей своей подружкой, — они строили домики из ширм и подушек на ковре перед камином, который ревел и потрескивал за защитной решеткой из висячих цепей. Девочки искали подушку нужного размера — будущую дверь домика. Это был уже третий дом; два других сломали пинками мальчишки, неожиданно ворвавшись. Няньки должны были приглядывать за ними, но вместо этого пили сок в соседней комнате.

— Ты убила твою мать, — сказала вдруг Ренек.

— Что? — переспросила Джан Серий.

— Я так слышала. Точно убила. Мама так сказала. Ты убила ее. Почему? Почему ты ее убила? Правда убила? Было больно?

— Никого я не убивала.

— Она говорит — убила.

— А я не убивала.

— Я точно знаю. Мне мама сказала.

— Нет. И ни за что бы не убила.

— А мама говорит — убила.

— Прекрати. Я не убивала.

— Моя мама не врет.

— Я не убивала. Она просто умерла.

— Моя мама говорит, что это ты ее убила.

— Она просто умерла.

— Люди просто так не умирают. Кто-то убивает их.

— Это не я. Она просто умерла.

— Так и герцога Вудьена убил тот, кто наградил его черным кашлем. Вот в чем причина.

— Она просто умерла.

— Нет, ты ее убила.

— А вот и нет.

— Убила-убила. Не отпирайся, Джан. Ведь убила? Правда убила?

— Оставь меня. Она просто умерла.

— Ты плачешь?

— Нет.

— Значит, не плачешь? А что это тогда?

— Я не плачу.

— Нет, плачешь! Плачешь!

— Нет.

— Тохо! Кебли! Смотрите — Джан плачет!

Хумли Гасартравхара, откашлявшись, сделал следующий ход. Он уже практически не играл, а просто двигал фигуры. Могли бы прислать кого-нибудь получше, подумала Анаплиан, но тут же упрекнула себя за подозрения.

— Так вы надолго? — спросил Хумли. — На Сурсамен? Или к мортанвельдам?

— Не знаю. — Она сделала ход, быстрый, легкий, зная, что выиграла.

— Корабль, на котором вы прилетели, — сказал Хумли и освободил место для фигуры Анаплиан, но та лишь подняла бровь. — Он был не очень-то вежлив, только и всего, — сказал Хумли, не получив ответа. — Просто высадил вас. Никакой пассажирской декларации, или как это у них называется.

Анаплиан кивнула.

— Пассажирская декларация, — подтвердила она.

— Просто корабль немного обеспокоен — ничего больше, — сказал Гасартравхара со сконфуженной улыбкой. Он имел в виду корабль, на котором они летели, — «Не пытайся делать это дома».